Страница 99 из 110
– Есть и во-вторых, – улыбнулся Измайлов. – Обвинение построило все доказательства на том, что Оленина сначала отравила мужа, а потом прислала ему страшное сообщение, отчего он, собственно, и умер.
– И?..
– Мы убедительно доказали, что Татьяна Юрьевна не присылала никаких писем – в её положении это глупо. И это значит, что она никого не убивала, и её нельзя судить за убийство.
– Вот как?! Вы правы: в этом случае, скорее всего, вы добились бы пересмотра дела, однако вам пришлось бы защищать её от обвинения в покушении на убийство. Впрочем, я с удовольствием напросился бы в вашу команду, чтобы утереть нос Штолле, – неожиданно закончил профессор.
– Но есть и в-третьих!
– Откуда, помилуйте!
Лев Николаевич поднял палец:
– Общественное мнение, – оно играет огромную роль. После сегодняшнего процесса я бы поднял всю столичную прессу для освещения будущего заседания, чтобы сформировать у публики образ несчастной жертвы. Присяжные под этим прессом дрогнули бы.
– Дрогнули бы, – задумчиво пробормотал Гремин, а затем воскликнул:
– Отлично! Я ставлю вам «отлично»! Вы – талантливый человек. А что вы закончили?
– Николаевское кавалерийское училище, но не в одном выпуске с Михаилом Лермонтовым, – пошутил Измайлов. – А затем служил по разведочному делу.
– Так вот откуда у вас страсть к манипуляциям?
– Не только: Михаил Иванович на днях приносил ваши записки, и теперь мы вправе претендовать на звание ваших последователей и учеников.
Последнее замечание изрядно всех развеселило, но тут в конце коридора показалась целая процессия во главе с Татьяной Юрьевной Олениной. Её сопровождал Ильский, Марфа с Климом и Егор Федотыч Кудасов в штатском, – он не мог пропустить важнейшее событие в жизни своей любимицы.
Татьяна Юрьевна почти подбежала к Измайлову:
– Не знаю, как вас благодарить, Лев Николаевич. То есть – знаю, но не хватает слов, чтобы выразить всю признательность. Вы – мой спаситель. Все вы спасли меня от позора и жалкого конца. Я никогда этого не забуду.
– Это был наш долг, Татьяна Юрьевна, – галантно отозвался Измайлов, целуя ей руку, – и мы его исполнили. Мне тяжело вам это говорить, но необходимо…
– Что случилось? – вздрогнула Оленина.
– По вашему делу я побывал в Вологде, и там узнал, что ваш отец, Юрий Сергеевич, нехорошо себя чувствует.
– Вот как, – она сникла. – Я навещу его в ближайшее время, а сейчас я должна… Спасибо, дорогой Михаил Иванович, – порывисто шагнула она ко мне. – Я вам так благодарна!
Я отчего-то смешался и ответил нелепо:
– Ну, что вы! – Мы так старались ради вас.
Целуя тонкую руку, я почувствовал, как Татьяна Юрьевна легко коснулась моих волос.
– Поедемте к нам праздновать, – пригласил её Измайлов, – Арина специально для этого случая приготовила настоящий французский десерт crème brûlée.
К моему глубокому сожалению, она ответила:
– Нет, господа. Сейчас у меня не осталось ни сил, ни настроения для настоящего праздника, но я обещаю, что обязательно навещу вас в ближайшее время. Прощайте, и храни вас Господь!
И она уже отвернулась, увлекая за собой слуг, но я догнал её:
– Татьяна Юрьевна, на улице дождь – вы вся промокнете.
Она взглянула мне в лицо как-то по-особенному тепло:
– Ну, что ж: Клим подзовёт коляску, а я добегу.
– Нет-нет, у меня всегда с собой зонт, и бегаю я неплохо.
Оленина улыбнулась:
– Вы такой милый, спасибо…
Пока я отдавал прекрасной даме свой зонтик и прощался, наша мужская компания с примкнувшим к ней Егором Федотычем спустилась в холл и остановилась у гардероба. Как только я присоединился к ней, услышал за спиной знакомый голос:
– Поздравляю, господин Ильский, с заслуженным триумфом.
Это был уже полностью одетый Штолле со своим верным помощником Кузиным. Последний держался чуть в отдалении и механически перебирал по воздуху пальцами, отчего казалось, что его неспокойные руки исполняют беззвучные гаммы.
– Вы меня переиграли, – продолжил прокурор, – юноша нёс какую-то чушь, и я поверил, что у вас нет серьёзных аргументов. Давненько я не попадал в такую ловушку. А этот ловкий ход с несчастным случаем? – Штолле запрокинул голову и с кривой ухмылкой рассматривал Ильского. – Браво! Откровенно говоря, я не верил, что вам удастся хоть немного поколебать линию обвинения, а у вас наготове был целый цирк, – он посмотрел на Андрея, стоявшего в надменной наполеоновской позе.