Страница 33 из 110
– Если мы не упадём, я – навеки твой друг.
– Мы не упадём, – сквозь зубы ответил Юра.
Только когда мы начали спускаться, я понял, в какую безумную авантюру мы ввязались. О том, что вожжи не выдержат вес двух подростков, не хотелось и думать, но нагрузка на наши руки оказалась чудовищной. Немного спасало то, руки были обмотаны тряпками и при скольжении почти не обжигались. Медленно-медленно, с рёвом и криками, но мы перебрались через карниз и начали опускаться, повиснув без опоры. Теперь уже и слабый ветер мешал нашим движениям. Напряжение достигло такого уровня, что иногда хотелось бросить всё и упасть в изнеможении на землю. Но я не мог этого сделать, оттого что Юра пожертвовал собой ради моего спасения, и, стискивая зубы, стеная и рыча, я из последних сил цеплялся за вожжи. Пару раз мы чуть не сорвались, и только в последний момент впивались в вожжи, крича и выкручивая руки.
Где-то напротив середины арки звонницы силы совершенно оставили меня. Думаю, что так же плохо было и Юре: мы всё медленнее переставляли руки, боясь окончательно сорваться, а наши ноги всё ещё не доставали до перил ограждения. А ведь нам надо было раскачаться, чтобы упасть на пол, а не на крышу церкви, лежащую далеко внизу. Кажется, настал момент, когда мы попросту висели на верёвке, не в силах пошевелить руками и истошно орали.
Неожиданно я почувствовал, как кто-то зацепил верёвку на моём поясе и – тянет куда-то изо всех сил. Затем вожжи надо мной оборвались и мы с диким криком упали с безумной высоты на грешную землю. Я ещё долго вопил от пережитого страха и боли, когда наконец понял, что мы лежим, как сиамские близнецы, на полу звонницы, а вокруг нас - суетятся люди.
Дома я узнал, что церковный сторож был не такой уж и глухой: просто он не умел быстро бегать, а на колокольню и вовсе не лазал, – для этого существовали другие служители церкви. Он выбежал на улицу и, когда заметил, что мы вытворяем, побежал к городовому, который на счастье оказался недалеко на посту. Тот всем встретившимся на пути людям приказывал следовать за ним – спасать детей. Когда делегация прибыла к месту нашего преступления, мы уже перевалили через карниз и висели над пропастью, издавая страшные крики.
Прибывшие взяли лестницу и кое-как втащили её на звонницу; у сторожа удивительным образом оказался багор, которым однажды подтягивали спускавшуюся на цепях люстру церкви. Геройский городовой взобрался на лестницу и с риском для жизни обрубил вожжи, на которых мы висели. Кто-то из собравшихся зацепил нас багром за верёвку и втащил в звонницу. Остальные должны были поймать наши измученные тела, чтобы смягчить падение, но выполнили только вторую часть задачи: мы приземлились прямо на их бедные плечи.
Самое удивительное, что, упав со значительной высоты, мы с Юрой отделались большими синяками, – и только. Серьёзно пострадал только городовой Филимонов: он слишком сильно рубанул саблей и растянул связки плеча. Правда, потом это боевое ранение дало ему полное право рассказывать о руководстве великой операцией спасения направо и налево, так что пол Вологды знало о его смекалке и о нашем позоре. Кроме того, дома нас обоих отодрали ремнём, как сидоровых коз, но, встретившись, мы рассудили, что этого-то и следовало ожидать в первую очередь. Так мы с Юрой Новицким стали лучшими друзьями: вместе играли в свайку, вместе рыбачили и дрались друг за друга.
В пятьдесят девятом году мой отец был откомандирован на Кавказ и там почти сразу погиб от пули какого-то абрека. Семье назначили неплохую пенсию, благодаря которой я смог отправиться в Петербург, чтобы поступить на юридический факультет университета. Да, дорогой Михаил Иванович: у нас с вами общая Альма Матер**.
Мы жили в разных городах и встречались всё реже, но летом я старался наведаться в Вологду, где Юрий Сергеевич Новицкий продолжал жить. Он занялся пароходным делом: сперва купил два небольших судна, а как дела у него пошли в гору, нашёл роскошный прогулочный пароход для состоятельных людей. Жизнь у Юрия наладилась: он женился на красивой женщине, она родила ему дочку – Танечку, а я стал крёстным.
Но в один несчастливый день его пароход врезался в баржу с дровами, был сильно повреждён и затонул. Три человека погибли, несколько получили ранения. Страховая компания обманула Новицкого: сославшись на пункты заключённого договора, заплатила сущие копейки, из которых Юрий еле расплатился с потерпевшими и их родственниками, и ещё остался должен.
У меня не было таких средств, чтобы помочь выпутаться из ситуации, хотя я иногда помогал ему деньгами. А Танечка выросла, похорошела и вышла замуж за состоятельного Оленина, который расплатился с долгами Новицкого. Нас познакомили, но Танечкин муж показался мне высокомерным, надутым индюком. Оленин считал полицейских неотёсанными мужланами, которые только и могут, что бить и сажать почтенных граждан в каземат. Объяснять ему, что полицейским он обязан тем, что на улице и дома его не прирежут и не разденут, я не желал, и потому встречался со своей крестницей наедине.
Здесь Егор Федотыч вздохнул, сделал хороший глоток карибского рома и веско заявил:
– Я знаю Танечку Новицкую с колыбели, и ручаюсь, что она никогда не пойдёт на преступление!
Лев Николаевич полуутвердительно спросил его:
– Так это вы рассказали Татьяне Юрьевне о том, что мы с Михаилом Ивановичем занимаемся расследованиями? (Это ненароком обронённое «мы» сильно польстило моему самолюбию, поскольку я всего лишь раз помог Измайлову раскрыть убийство моего дядюшки***).
– Да, – согласился Кудасов. – Однажды я поведал Танечке, как вы ловко управились с исчезнувшим из сейфа стилетом.