Страница 19 из 110
Входная дверь отворилась, и внутрь шагнул караульный:
– Арестованная доставлена, вашблагородие!
– Ввести, – скомандовал офицер.
– Заводи, – откликнулся караульный, и в проходе показалась Оленина, а за ней маячила фигура конвойного.
– Добрый день, господа! – сказала она своим ясным голосом и улыбнулась с такой милой непринуждённостью, как будто встретила нас в гостиной.
Мы втроём встали, причём я, кажется, сделал это чересчур резво, и, когда она приблизилась, по очереди поцеловали её руку без перчатки. В этом помещении естественная вежливость казалась чем-то странным и чуждым.
– Присаживайтесь здесь, госпожа Оленина, – таким же ровным голосом произнёс Янычар, указывая на лавку, стоящую спинкой к выходу. – У вас будет достаточно времени для беседы, господа, но прошу не злоупотреблять нашим гостеприимством.
Последнее слово прозвучало ещё более нелепо, чем все наши церемонии вместе взятые, поэтому мы трое только кивнули в ответ. Караульный вышел за дверь, а Янычар подошёл к стоящему у стула конвойному и, не обращая внимания на нас, начальственным резким тоном втолковал солдату:
– Разговору не мешать. Все передачи в моём личном присутствии. Стоять здесь (он ткнул пальцем в место у стены, где арестованная оказывалась слева от охранника, а наше трио – справа). Остальное – по уставу. Ясно?
– Так точно – ясно, ваше благородие! – отозвался высокий блондин ломким, но твёрдым голосом.
– Я не прощаюсь, господа, – произнёс Янычар и, оглушительно щёлкнув каблуками, покинул помещение.
Мы услышали, как конвойный выдохнул после ухода начальства и встал точно на место, указанное офицером. Он лишь повёл немного кадыковатой шеей и замер, словно проглотил аршин.