Страница 15 из 26
закон, а что телать?
— А если он меня увидит, тогда вам что будет?
— Не думай о том. Ченка корошо прячет, никто не найдёт. Не
думай о том. Агафон гости редко ходит. Не бойся, отнако.
— А я и не боюсь. Мне-то что бояться? Я за себя отвечу.
Только вот вы...
— А ништо. Ченка палки не боится. Ты не тумай. Тавай
луче тебя кормить мало-мало путем. Сегодня тебе кушай нато
Польше. Вот на-ка рыба, печёнка. Печёнку кушай много, тут
вся сила. Пыстро зторовым путешь, сильным. Кушай карашо,
а потом маненько шаманить путем. Вот, смотри, отнако, мазь
готовила. Шир, шивица, воск, масло. Карашо руки лечит, — и по
смотрела на его руки. — Ишь, как руки мёрзли, витно, с Харги
здоровался?..
Сергей с жадностью набросился на еду. Не обращая внимания
на боль в руках, красными пальцами хватал поджаренные на огне
пластики печени, обжигая губы, запивал мясным бульоном, тут
же хватал большие куски вяленого тайменя, отправлял их в рот
и, почти не разжёвывая, глотал. Ченка улыбалась, суетилась,
обжаривая и подавая ему новые кусочки печени, мяса. Но потом
вдруг вырвала у него кружку с бульоном и поставила на стол:
48
ТАЙНА 0 3 6 РА к у ч у м
— Хватит, отнако. Кушал маненько, потом ещё кушай путешь.
Сразу много незя, живот ругаться путет.
Сергей нехотя повиновался, покорно отвалился на спину
и тут вдруг вспомнил:
— А у вас тут что, на заимке корова есть?
— Так, отнако, — равнодушно ответила Ченка. — Пелагия доит,
Ивашка кормит, поит, чистит. Агафон молоко пьёт.
— А что, — робко спросил Сергей, — можно молоко попро
бовать?
Женщина удивлённо посмотрела на него, но потом, как будто
что-то вспомнив, радостно хлопнула себя по бедрам:
— Ой, бое! Ты, отнако, люча! Малако люпишь? Скажи, Ченка
принесёт малако. Все лючи малако пьют. Я малако не пью, не
умею, не кусно. Ченка люпит пить горячий шир. Загбой люпит
шир пить. А Улька не люпит. Улька люпит малако. В её жилах
пешит Польше русской крови. Русская кровь малако люпит.
А тунгус любит жир амикана.
— А где Уля? — вдруг спросил Сергей.
— Ульянка? — встрепенулась Ченка. — Эко! Долго спишь, от
нако, как барсук. Ульянка рано стаёт, как аскыр, — и засмеялась соб
ственному выводу. — Два раза пегала, смотрела тебя. Парку хочет
тебе шить. Твоя хутая сопсем. Зимой холодно путет, замёрзнешь.
— Где шьёт? — не понял Сергей.
— Как где? — удивилась Ченка. — Тома, отнако.
— Так она что, с тобой не живёт?
— Не. Там шивёт, — махнула рукой на улицу и, несколько
склонив от обиды голову, пояснила: — В полыном томе. Я трупка
курю, Уля не люпит, чихат. Каварит, шипко плоха, кто курит.
Зверь патом нюхает талеко. Знаю, отнако, привыкла. Агафон
казал, чтопы Улька жила полыном томе. А меня гонит, казал,
что я оленями пахну...
Она отвернулась, смахнула набежавшую обиду рукой, по
вернулась уже с улыбкой:
— Уля притёт, парку кроить путет. Я тебе арамусы1 сошью.
Загбой притёт, лыжи колоть путет. Тогта томой шагать путешь.
1 Арамусы— длинная, во всю ногу, меховая обувь (эвенк.).
49
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН
Отнако это патом путет. Тебя лечить нато. Здоровым нато пыть,
хотить много и долго. Тайга любит сильных и здоровых! Тайга
не люпит польных и слабых. Теперь, отнако, давай, пудем руки
и ноги широм мазать.
Ченка зацепила ладонью пригоршню своей мази и так же, как
вчера, стала осторожно втирать жир по обмороженным местам.
От боли Сергей поморщился, глубоко вздохнул, но вытерпел,
подчиняясь опытной целительнице. Чтобы хоть как-то отвлечься
от неприятного, но необходимого лечения, вспомнил о новом,
ещё не знакомом ему имене:
— А кто такой Загбой?
— Закбой? — удивилась женщина. — Мой отец, тет Ули.
— А где он сейчас?
— А кто знат... — равнодушно махнула Ченка рукой куда-то
на стену. — Закбой, как сокжой, такой же плутня. Кажтый тень
куда-то хоти. Много том, в долине Хабазлака живёт молотая
жена, Ихтыма, сын, отнако, родился, Шинкильхор. Сеготня
сюта ходи, завтра тута. Куда след аскыра итёт, туда и Закбой
етет. Добутет сополя, приедет. Даст Агафону аскыра, спирт пьёт
и опять етет за сополем. Так и хотит всю зиму туда-сюда. Тома
мало живи.
— А давно он был здесь последний раз?
Ченка наморщила лоб, что-то вспоминая. Потом ответила:
— Не знаю, не помню. Мошет, пять дней, мошет, десять...
Скоро скучать путет, приетет опять.
— И что, он так один всегда и ходит?
— Пашто один? Копель с ним, Чабой. Хороший нинакин, со-
поль, пелка тропит, медведя держит, сохатого слетит. Два оленя
с ним. Нет, не один.
Сергей задумался, переосмысливая ее слова. Он всегда
удивлялся образу жизни людей тайги. То, что для него казалось
необычным, для них было понятным и естественным, потому
что они жили этой жизнью и не представляли себе никакой
другой.
Так же, как и вчера вечером, насыщение принесло тепло, покой,
безразличие. Сергей был ещё очень слаб для продолжительного
бодрствования. Измученный голодом, холодом и физическими
50
ТЛЙНЛ 036РА кучум
нагрузками организм требовал отдыха, покоя. Разум притупил
все чувства, уступая место здоровому сну.
— Я тайга мало хошу, — не замечая его состояния, продолжала
Ченка. — Нато шкуры телай, рыпу лови, сети вяши. Уля хоти
тайга, ловушки смотри. Мно-ого ловушек! Как звёзд на непе.
Аскыр ловит, пелка, колонок. Тоже карошо, отнако... Эко, бое!
Да ты спишь! Спи, сон приносит зторовье. Зторовье приносит
силы, — осторожно накрыла Сергея шкурой и стала набивать
трубку табаком.
В следующий раз он проснулся от лёгкого, нежного прикосно
вения чьих-то рук на своих плечах. Сергей открыл глаза и увидел
над собой бесконечную глубину голубых, широко открытых,
слегка испуганных глаз. Они напоминали цвет таёжного водо
пада, переливающийся на солнце глубокими оттенками синевы.
Этот водопад видел летом в Саянах и поразился его красоте.
И почему в сравнение с глазами ему представился сразу же этот
водопад, он не мог понять. Чёрные зрачки горели искорками.
Длинные, подрагивающие реснички изогнулись пёрышками
знойной мухоловки. Тонкие брови замерли в стремительном
полете сапсана, сложившего свои крылья в пике за жертвой.
Слегка приплюснутый носик придавал лицу какую-то необъ
яснимую нежность. Набухшие свежестью влажной земли губы
приоткрывали ровные ряды белых зубов. Гладкую, тонкую кожу
бежевого лица окрасил пурпурный цвет первых лучей солнца.
Лёгкое дыхание... Все говорило о чистоте, непорочности девушки
и наполняло его необъяснимым волнением.
Сергей впервые так близко — лицо в лицо — видел Улю.
Там, в тайге, на гольце, при слабом освещении лучины он не
мог так ясно разглядеть лицо своей спасительницы. Прежние
взгляды девушки были быстры, скоротечны, как пролетевшая
мимо птица, и не давали полного представления об истинном
очаровании этого прелестного создания.
За свои двадцать семь лет Сергей видел многих девушек.
Жизнь в столице, его профессия предоставляли неограниченные