Страница 12 из 26
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН
— Это так. Отнако хоти нато. Лючи смотри. Так говорит закон
тайги. Я хоти. Отнако ты, — он протянул руку Залихватову, —
покашешь, где горот?
— Даю слово! — в тон ему ответил Николай Иванович. — Как
только придём с Кучума — сразу в дорогу.
— Эко тело! Завтра путем тумай. Вечер не скажет, что знай
утро. Пустое прюхо не имеет мысли. Эй, там, Ихтыма! Где у нас
мясо?
Женщины засуетились, подавая еду на стол. Залихватов
потянулся к своему вещевому мешку, достал ёмкую фляжку
спирта. Загбой довольно щёлкнул языком. Асылзак восторженно
округлил глаза. Мухой нервно потянулся за кружками.
ТАЙНЫЙ ГОСТЬ НОВОТРОИЦКОГО ПРИИСКА
Мрак наступающей ночи. Парализующий душу и сознание
холод. Тишина скованной морозом тайги. Лёд светящихся звезд.
И кажется, что всем существующим миром завладела неминуе
мая смерть.
Забились по расщелинам и дуплам мелкие пичуги. Заткнув
скатанной шерстью лаз, свернулись в гайнах седым мехом пыш
нохвостые белки. Краснобровые глухари, рябчики, куропатки
в предчувствии стужи ещё засветло пробили грудью рыхлый
снег, окопались в плотной неге и, втянув в себя крестовидные
лапы, нежатся в тепле и уюте спасительного покрывала. Глубоко
под снегом, в дуплистых деревьях забились ласки, горностаи,
колонки. Даже ловкий аскыр, пережидая стынь, свернулся шо
коладным клубком в трухе кедра.
В чистом, бесконечно прозрачном сиреневом небе горят
первые звёзды. Прямо над головой ледяным холодом мерцает
Хоглен. Чуть правее, на восток, замерла Чолдон’. А слева верным
компасом заплутавшего путника сияет разноцветием Полярная
звезда.
1 Хоглен — созвездие Большая Медведица; Чолдон — Венера
(эвенк.).
38
ТАЙНА 0 3 6 Р Л К у ч у м
Скованный жестоким морозом, притих, сжался лес. Лишь
иногда, нарушая покой, пугающе резко выстрелит промёрзшим
стволом дерево или где-то там, в глубоком логу, глухо ухнет
лопнувший лёд.
Могильная тишина. Горбатые спины высоких гор. Чёрные
свечи деревьев. Серый снег. Едва чувствительное течение холод
ного воздуха. Остановись человек ненадолго — и вечный покой
невидимой рукой обнимет твоё тело.
Но чу!.. Вот где-то далеко, в глубине тайги, послышались
неясные звуки. Весь мир тайги, не желая покидать насиженные
места, насторожился, замер. Всё ближе и ближе равномерное
шуршание. Всё громче отзвуки лёгкого эха. Всё настойчивее
резкие, порывистые вздохи. Вот на ближайшей полянке едва
различимо замаячили тени.
Шух-шух — равномерно поют лыжи. Скрип-скрип, легко
переступают ноги. Фух-фух — спокойно тянется уравнове
шенное дыхание. Впереди — вертикальный силуэт идущего
лыжника. За ним — олень, на спине которого находится что-то
неопределённое, поникшее. На некотором расстоянии, сзади,
понуро бредёт уставшая собака.
Уля не спешит. Она специально тянет время, стараясь прийти на
прииск как можно позднее, затемно. Причина тому: непредвиден
ные обстоятельства. На своей спине Хорма везёт обессилевшего,
обмороженного, невероятно исхудевшего человека. Ему требуется
помощь, а совсем недавно грозила неминуемая смерть.
Уля боится, чтобы её никто не увидел, не узнал, что она везёт
чужака. Приказ хозяина — «Не пускать чужих людей на при
иск, пусть это будет даже сам царь или Бог» — грозит суровым
наказанием. Приказчик Агафон строго следит за этим, сурово
наказывает провинившихся и не пускает в свою вотчину никого,
кто хоть тенью намёка может позариться на собственность золо
топромышленника Набокова. Всё, что связано с золотом, должно
храниться в тайне. И поэтому Агафон непреклонен.
Но как Уле бросить в тайге обречённого, попавшего в беду
человека? Как оставить умирающего в холодных снегах на про
извол судьбы? Как пройти мимо, не протянув страждущему
руку помощи?
39
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН
Вот леденящий тянигус принёс с собой первые запахи дыма
и скотного двора. К ним добавился легкий запах свежеиспечён
ного хлеба, жареного мяса, рыбы и парного коровьего молока.
Почуяв жильё, Хорма возбуждённо рюхнула, пошла быстрее.
За важенкой, несмотря на усталость, засеменила Кухта. Недолго
покрутившись у оленьих копыт, собака прыгнула в сторону,
в снег, в несколько прыжков обогнала идущих, выскочила впе
рёд, на подмёрзшую лыжню и растаяла в темноте. Несмотря на
оживление своих четвероногих друзей, Уля, наоборот, замедлила
шаг, пошла неторопливо, осторожно, внимательно вслушиваясь
в звуки, что приносил с прииска встречный ветерок.
Вскоре в посёлке, услышав идущих, залаяли собаки. Но
тревожные голоса вскоре сменились на вежливые приветствия:
надёжные сторожа узнали Кухту. Навстречу девушке из тем
ноты выскочил рослый Аян, радостно закрутился под ногами,
восторженно взвизгнул. Получив в свой адрес несколько ласко
вых слов, не замедлил проверить, кто идёт вслед за хозяйкой.
Знакомая важенка не вызвала у него негативной реакции. Аян
знал Хорму со дня своего рождения. Но вот запах незнакомого
человека на спине оленухи вызвал у кобеля раздражение. Он
вздыбил загривок, ощерился, хотел уже схватить чужака за ногу,
но строгий запрет хозяйки быстро укротил его желания. Аян
нехотя ретировался, послушно отошёл в сторону, но, всё же не
довольно втягивая в себя новые запахи, побежал сзади Хормы.
Ещё более осторожно, чем при подходе к поселению, Уля вы
шла на обширное подворье. С опаской поглядывая на двухэтаж
ный особняк, девушка свернула к крайней, приземистой избе.
Её появление не осталось незамеченным. В окнах первого этажа
плавно поплыл жёлтый свет от керосиновой лампы. Хлопнула
входная дверь, из избы на крыльцо кто-то вышел. Ещё через
какое-то время, переждав встревоженную возню собак, раздался
грубый мужской голос:
— Ульянка, ты?
— Я, дядя Агафон, — приостановив движение, напряжённо
ответила Уля.
— Что так поздно? Случилось что? — более спокойно по
вторил он.
40
ТАЙНА 0 3 6 Р А к у ч у м
— Да нет, всё карашо. Юкса в дороге рвалась, пришлось
шить, почему и пришла потемну, — холодея сердцем, нашлась
девушка.
По всей вероятности, ответ вполне удовлетворил приказ
чика. Свет керосиновой лампы не пробил темноту и расстояние.
Агафон не увидел на спине Хормы человека. Ничего не говоря,
отвернулся. Плывущую лампу заслонила широкая спина. Резко
хлопнула входная дверь. Приказчик вошёл в дом.
Уля облегчённо вздохнула, потянула важенку за повод, торо
пливо пошла к жёлтому окну. Поравнявшись с покосившейся
дверью, девушка ловко вывернула ноги из юкс, откинула ногами
лыжи, тенью росомахи скользнула к невидимой на фоне общего
строения двери. Негромко скрипнула узкая дверь. Уля вошла
в убогое помещение.
— Драствуй, они!1 — поприветствовала она Ченку слегка
взволнованно.
Та подняла голову, тут же уловила необычное поведение до
чери. Недолго задержав взгляд своих чёрных, пронзительных