Страница 10 из 26
хлебнул горячего кипятка, удовлетворённо зафыркал лошадью
и с улыбкой обвёл сидевших:
— Эко! Карашо, чай, отнако! Живот оса жалит. Душу греет
солнцем. Голову опносит тёплым ветром.
— Да уж, самое то! Из самой Индии привезли. Самый лучший
аромат в мире, — подержал один из русских, сидевший рядом
с Загбоем по правую руку.
— Индии? — удивился охотник. — Хто такой Индии?
Русские переглянулись, заулыбались. Но не подняли следо
пыта на смех, а тактично объяснили.
— Не кто такой, а — такая. Страна есть такая, там всегда тепло.
Круглый год лето. Снег никогда не падает. Диковинные плоды
растут, сладкие, вкусные. Большие звери ходят, — русский по
казал рукой под свод юрты, — вот такой высоты. Слоны называ
ются. У них пять ног, на четырёх ходят, а пятая вместо руки...
Смотрит Загбой, затаил дыхание. Вот ведь как хорошо врёт
и не краснеет. Пожалуй, стоит обидеться. Посмотрел на Мухоя,
тот тоже рот открыл, слушает, но не может разобрать, где правда,
а где ложь. Рядом Асылзак притих, глаза выпучил, каждое слово
русского ловит, интересно. Не выдержал охотник, закачал голо
вой, перебил говорившего:
— Эко! Как склатно сказал, отнако. Но не пывает так. Как так,
снег не итёт? Весь год лето не мошет пыть! Да и звери, у которых
пять рук, не могут жить. Обманываешь, отнако. Как-то жизнь
бутет ходи? Не может так пыть. Зачем тогда амикану зимой
спать? А сополю шкуру менять? Нет, так не бывай.
Качает головой эвенк, думает, что дурит его русский. А тот
не спорит, знает, что всё равно сейчас ему правды не доказать.
Добавил только к слову:
— А знаешь, кто соболя таким именем назвал?
31
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН
— Русские, отнако. Моя знай аскыр слово. Ещё тунгусы гавари
дынка. А сополь русский человек говори.
— Нет, не правду говоришь. Слово «соболь» пришло к нам из
той же Индии. Соболь — полосатый. Это у них, значит, так пере
водится. Когда-то очень давно купцы через Азию на верблюдах
возили товар в Иран. Ну а уж оттуда до Индии рукой подать...
Слушает Загбой, а глаза смеются. Вся его жизнь замкнута
только в том пространстве, где он ходит и живёт — сибирская
тайга. Он просто не может представить, осмыслить в более объ
ёмном и широком масштабе, земной шар или даже континент.
Как тот библейский Фома, пока не увидит, не поверит.
Видит русский, что что-то объяснять бесполезно. Лучше за
вязать разговор на нужную ему тему. Замолчал, думая, с чего
начать, и тут же вспомнил, что за разговором даже не познакоми
лись. Как будто спохватившись, дружелюбно протянул руку:
— Меня зовут Николай Иванович. Фамилия — Залихватов.
Я начальник геологоразведочной экспедиции.
Загбой протянул руку, хотел назвать себя, но Мухой, как
пырей, опередил его, прилип к русскому и выдал столько инфор
мации, что эвенк невольно поморщился, как будто проглотил
горчицу.
— Это мая зять, что я каварил. Там, — продолжал расторопный
кыргыз, — его шена Ихтыма. Загбой — самый лучий охотник, ко
торого я когда-то знал и вител. Всю тайгу обошёл, везде пыл...
— Подожди, — перебил его Залихватов. — Пусть он сам за себя
скажет, что его перебивать? Это что, правда, что ты тунгус?
— Правда, отнако. Венка мой. — И уже гордо: — Загбой
Иванович мой! Как ты. Крёсный Игорка и Филька-чёрт так
каварят — Загбой Ивановича.
— А как ты к нам, сюда попал? — удивлённо вскинул брови
собеседник.
— Эко! Тавно так пыло. Купец просил пуснина везти, Тима зо
вут. Ну, я и ходи. Потом, отнако, Тима мой доська спал, женился.
А доська назат не хочет хоти. Тут вот сам женился. Ихтыма жену
звать. Сын родился. Куда хоти на север? Там нихто не ждёт, весь
род чума кушай. Так вот и живу. Мухой — труг. Игорка — крёсный
внуська. Ченка, точка, там живи, — махнул рукой на восток. —
32
Т А Й Н А 0 3 6 Р А K V 4 Y M
А Тима... мой не знай, талеко, отнако. Горот, палыдой! Тавно не
смотрел его. Отнако много зим прошло. — И с горечью добавил: —
Ченка штёт, тоскует. Внуська, Уля, плачет. А Тима всё не хоти.
Случилось что? — обратился к русским. — Вы его не знай?
Залихватов переглянулся со своими спутниками, с интересом
прищурил глаза:
— А как фамилия-то у твоего Тимы?
— Фамилия? — не понимая, переспросил Загбой. — Зовут
как?
Здесь в разговор вступил Мухой. Увидев замешательство
охотника, как всегда, с живостью доложил:
— Фамилия его Набоков.
— Набоков?! — удивленно воскликнул Николай Иванович. —
Тот самый Набоков? Купец? Так его не Тима зовут, а Дмитрий.
Дмитрий Иванович Набоков, золотопромышленник. Так?
— Так, отнако, — покачал головой Загбой.
— Да, есть такой. В городе живёт, по Ямской улице. Дом
у него большой, особняк двухэтажный. Широко развернулся: два
магазина, один пушной, шубы-шапки продаёт. Второй — с про
дуктами, мясо-рыба. Да еще несколько лавочек мелких. У самого
губернатора Нефёдова в почёте. Знаем мы такого. Семья у него,
две дочери. Не последний человек среди известных людей, на
благотворительные цели тысячи откидывает...
Потемнело лицо Загбоя:
— Эко! Как доськи? Как семья? Уля ему доська, отнако!
Ченка — жена... Каварил, что никого нет польсе... Корот хоти,
тела телай. Назат — нет. Тумал, что случилось... Как так?
Смотрит охотник на русских, глаза блестят, губы трясутся,
пальцы дрожат. Видно, что новость для него — как ливень
в засушливое лето. Переосмысливает сказанное и не верит, не
понимает, как так можно врать? А может, всё неправда, шутит
Николай Иванович? Да нет, лицо серьёзное. Да и товарищи его
окаменели, понимают, что в неловкое положение попали. Так
что же получается, тогда врал Дмитрий?..
Потянулся Загбой за кисетом, стал набивать трубку. В юрте
зависла неопределённая тишина, только дрова в костре потре
скивают, да Хындырга, жена Мухоя негромко посудой гремит.
33
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН
Из-под полога заклубился морозный туман, вошла Ихтыма.
Посмотрела на Загбоя, счастливая улыбка сменилась тревогой,
не может понять, что произошло с мужем. Немного постояла
в стороне, тенью проскользнула к хозяйке юрты, о чём-то тихо
зашептала ей на ухо. Хындырга зашипела в ответ: молчи, когда
разговаривают мужчины, потом сама все поймёшь.
— Где этот... корот? — наконец-то нарушил молчание Загбой.
— Зачем тебе? — удивленно приподнял брови Залихватов.
— Хоти путу, отнако, к Тиме. Путу смотреть глаза. Зачем
обманывай?
— Ну-у-у... — неопределённо протянул Николай Иванович. —
Зачем тебе это? Он, Тима твой, сам приедет.
— Не приетет. Много лет пыло, не етет. Хочу сам знать, пашто
обманывай меня, Ченку, Улю? Нелься так телай. Загбой не врал,
он телай Тиме тобро. Почему люча делает плохо?.. Знать бы, как
в горот хоти...
Залихватов быстро посмотрел на своих друзей, с живостью
заговорил:
— В город, Загбой Иванович, я тебя могу проводить. Это не
проблема. Вот только... Поговорить с тобой хочу.
Эвенк заинтересованно посмотрел на собеседника, выдохнул
дым табака и в ожидании предстоящего разговора отложил