Быть Босхом

Его густой рев был тоже мне предъявлен вместе со справкой, которую подписал наш трус военврач Иванков с диагнозом: "нервное перевозбуждение младенца".

Если бы я был своим, каждый бы дал понять: "Да вру я, вру; пиши, что надо, а я подпишу", но я был чужак, университетский подкидыш, и потому приходилось лезть из кожи, лгать из необходимости, преодолевая стыд и понимая по моим глазам (взятым напрокат у Станиславского): не верю.

Хертогенбос.

Один человек был любовником жены пекаря. Как-то ночью он был у нее в постели и увидал, что домой возвращается муж. По совету любовницы (притворись свиньей!), он поспешно бросился в свиной хлев, который находился под лестницей, но замешкался. Войдя в дом, муж услышал подозрительный шум в хлеву и спросил испуганно: кто это? Тогда любовник стал хрюкать по совету любовницы, но хрюкал так неестественно, что пекарь недоверчиво спрашивал все испуганней: кто это? кто это? кто это?!

Тогда любовник сам, теряя от страха голову, простонал как можно жалобнее: "Это я - жалкая свинья". Пекарь так испугался, что в ужасе кинулся вон из дома к соседям, крича о том, что в его свинье спрятался дьявол. Тем временем любовник благополучно сбежал.

Бишкиль.

(Продолжение глупости.)

Иду в расположение трубного батальона допрашивать Грудина.

У вражеской части все приметы войны.

Напротив КПП демонстративно стоит наша штабная машина с раскрытыми дверцами, где за рулем дремлет на солнцепеке зять Охальчука, здоровенный санитар медсанчасти, на лице которого написан сплошной мат-перемат. Тут же загорают солдаты, не меньше десяти человек, правда, без оружия. Не хватает только переносной петли для суда линча и знойных техасских прерий времен ку-клукс-клана, чтобы повесить мазурика.

В трубном батальоне тоже объявлена повышенная боевая готовность. На вышках торчат по два автоматчика. Ворота наглухо заперты. Офицер с вышки наблюдает за мной в бинокль, солнце вспыхивает на окулярах.

Предъявляю документы на КПП и попадаю прямо к командиру части полковнику Семейкину, который нехотя вызывает бедолагу для допроса.

Явление героя.

Грудин - тщедушного облика человек с куриной грудью, почему-то вызывает у меня исключительно куриные аллюзии.

Он заметно напуган.

Он в домашней пижаме и спортивных тапочках на босу ногу, то есть в том, в чем настигла судьба.

Его рыжий хохолок напоминает свисший вниз петушиный гребень, а сам он побитого метлой петушка.

Успокаиваю беднягу.

Не думаю, что прокуратура примет ваше дело к производству, но все-таки инцидент налицо, расскажите обстоятельства дела, и мы вместе напишем объяснительную записку.

Несчастный переводит дыхание.

Показания, которые дает лейтенант, рисуют следующую картину.

Выйдя вечером с винтовкой наперевес прогуляться по городку, Грудин уже с крыльца заметил на детской площадке наглую огненно-рыжую лису, которая принюхивалась к запаху кур. Недолго думая он вскинул винтовку к плечу и уложил лису наповал залпом шрапнели. Ай, молодец!

Но можно себе представить его ужас, когда к телу рыжей лисицы кинулась дочь полковника Охальчука с поводком в руке и заголосила на весь двор:

Папа, Джерри убили!

Слегка заступаясь за лейтенанта, замечу, что он был близорук.

Поняв, что вместо лисы он убил всем известного рыжего ирландского спаниеля, любимца полковника, коменданта военного гарнизона, беспощадный нрав которого был не менее знаменит, Грудин кинулся сначала в дом, но тут же сообразил, что спастись от расправы сможет только в родной части, и, переменив направление, рванул туда по дороге от городка. Бежать пятнадцать минут.

Стой, гад! Страшно закричала хозяйка собаки, но кинулась не догонять беглеца, а в дом, к телефону.

Звонить в часть отцу.

Что ж, Грудин сразу догадался, кто гонится за ним наперерез через ночное свекольное поле в газике с парой пылающих фар.

Отмечу, что бежал лейтенант в спорттапочках с винтовкой в руках.

Трубный батальон, наверное, самое простое сооружение в мире. Это всего лишь колоссальная груда труб разного диаметра, окруженная прямоугольником колючей проволоки с двумя вышками охраны на противоположных углах. Плюс казарма, штаб, столовая и солдатская баня. Задача батальона так же проста, как этот прямоугольник, - беречь проклятые трубы на случай войны, когда потребуется ремонтировать разрушенные противником нефтяные и газовые магистрали.

Поняв, что опередить машину ему не под силу, Грудин - была, не была! нырнул под сетку периметра, окружавшего трубы, и сразу попал в луч прожектора, которым освещается запретная полоса. Черную тень нарушителя с винтовкой в руках заметил охранник с ближайшей вышки и дал вверх автоматную очередь.

Тревога!

Грудин на последнем издыхании кинулся к КПП, чтобы предупредить дежурных о своем глупом вторжении и отменить переполох.

Но как назло, по иронии хохота, именно в эту минуту второй солдат спустился с вышки, чтобы сладко присесть орлом в лопухах внизу у лесенки. И когда дежурный офицер рванул трубку узнать, почему стрельба, первая вышка ответила: нарушитель в зоне! А вторая смолчала. Тогда офицер с перепугу дал команду общей тревоги и над батальоном взвыла сирена.

Напуганный сиреной солдат, подтянув штаны, вместо того, чтобы взобраться назад на вышку, залез в трубу и затаился. И глупостью своей увеличил панику, потому что, прибежав к пустой вышке, начальник караула сержант обнаружил наверху у перил один автомат и сдуру решил, что солдат застрелился, о чем доложил на КПП по телефону, и полез искать упавшее с вышки тело самоубийцы на земле все в тех же лопухах у лесенки.

(Если читатель думает, что автор перегибает, подчеркиваю полную точность идиотической картины.)

Но вернемся к бегущему зайцем петушку.

Грудин вбегает на КПП и признается в том, что нечаянно пристрелил Джерри, у него отнимают винтовку и тут же прячут беглеца в шкаф караула.

Охальчук врывается на КПП - поздно! Где он, суки! Дежурный офицер требует, чтобы полковник немедленно покинул расположение чужого батальона. Отодвинув офицерика, Охальчук хватает телефонную трубку на пульте, тот возмущенно требует убрать руки и получает в глаз кулаком, а полковник ревом в трубку поднимает по тревоге роту охраны дисбата и требует прислать свободных от службы солдат молнией к вражеской части.

Чем бы эта война закончилась, неизвестно, если бы не зять Охальчука, который - повторяю - примчал к Бате на мотоцикле с депешей: Джерри жив, но сильно ранен.

Только мне было не до смеха.

Теперь весь зрачок анекдота переместился на спаниеля.

Хертогенбос.

Крестьяне из деревушки Мундинген под городом случайно нашли на дороге рака. Откуда он взялся, никому не известно, потому что в той местности раков не водится. Испуганно окружив рака, они увидели, что чудище к тому же не идет вперед, а пятится назад, и не понимали, что это за зверь. Тогда, кинувшись в деревню, они колокольным набатом созвали всех и стали совещаться о том, что это такое, но все без толку. Наконец все обратились к портному, который побывал некогда в чужих краях. Озадаченный портной сказал, что, по его мнению, это либо олень, либо голубь. Но крестьяне ему не поверили - у рака не было ни рогов, ни крыльев. Тогда портной сказал, что это наверняка саламандра. Тогда простофили взяли с собой вилы и камни и, боясь подойти ближе, закидали неизвестного зверя каменьями, а место его смерти обнесли валом и высоким частоколом, чтобы ни люди, ни скот не погибли от заразы.

Бишкиль.

Три дня спустя первый слабый луч солнца прорезал египетскую тьму над батальоном, пронесся робкий слух, что Джерри пошел на поправку.

Кольцо блокады вокруг вражеской части ослабили, но Грудину передали, чтобы он и носа не показывал в военном городке. Тогда несчастного срочно отправляют в отпуск и тишком отвозят ночью в Челябинск, причем первые полчаса езды лейтенанта прячут в багажнике "Москвича".