Сильви и Бруно

И старик зарыдал от полноты чувств:

– Господь ее благослови.

Я пожал ему руку и удалился.

Устроившись перед своим одиноким домашним очагом, я попытался вызвать в памяти удивительные видения прошлой ночи, прежде всего лицо Профессора. «Ему подошло бы красное и черное, – подумал я. – После такого события он покраснеет от смущения, а лицо его будет покрыто черными пятнами». Это лицо – и красное, и черное – возникло незамедлительно.

– Как вы могли догадаться, опыт закончился взрывом из-за неверной комбинации компонентов. Но ничего, сейчас мы это повторим.

– О нет! Не затрудняйте себя! – завопил хор голосов. – Лучше пойдем на банкет. Тем более что всё готово.

И мы пошли.

За столом Профессор продолжил:

– Я всегда придерживался принципа, что к трапезе не нужно готовиться заблаговременно. Лучше вообще не знать, что тебе придется есть. И в этом большое преимущество званых обедов… Кстати, а где Старый Профессор? Почему не нашлось места для него?

Тут вошел Старый Профессор, читая огромную книгу, которую он почти прижимал к лицу (он прямо-таки въелся в нее глазами). По дороге он поскользнулся и плюхнулся на пол посреди залы.

– О, какая жалость! – воскликнул жалостливый Профессор и помог коллеге подняться.

– Этого не произошло бы, если бы я не вошел сюда, – заметил Старый Профессор. – Вывод: лучше было вообще не двигаться.

Просто Профессор был потрясен:

– Лучше ничего, чем такое.

И добавил, обращаясь к Бруно:

– По крайней мере, вы согласны, что лучше совсем ничего, чем оказаться не в своей тарелке?

Бруно серьезно ответил:

– В моей тарелке ничево не оказалось! Но я не думаю, что это лучше.

– Да? – удивился Профессор.

Он надел очки, дабы убедиться в справедливости сказанного. Потом приветливо улыбнулся Бруно и спросил:

– Неужели вы, молодой человек, хотели бы ее наполнить всем, чем угодно?

– Еще бы! – признался Бруно. – Конечно, чем угодно, – и всем! Первое дело – плум-пудинг.

– Бруно! – укоризненно прошептала Сильви. – Это неприлично: его же еще не принесли. Может, и вообще не принесут…

– Может, и не принесут, – согласился Бруно. – Если им не напомнить.

Сильви не стала с этим спорить. Тем временем нашелся стул для Старого Профессора. Ученого усадили между Императрицей и Сильви. Девочка нашла это соседство не самым интересным, зато она избавилась от необходимости сидеть рядом с первой леди. Но Сильви не могла вспомнить, чтобы он произнес хотя бы слово за все время банкета. Впрочем, она и сама опасалась, что он ее спросит о чем-то, требующем более пространного ответа, чем «Да, сэр». Тогда бы их диалог уж точно закончился, а так он и не начинался. Последнее замечание сделал Бруно и торжественно добавил, что он сам нашел бы, о чем разговаривать с Профессором, – например, загадал бы ему три загадки:

– Во-первых, я бы спросил: «Сколько пенни в двух шиллингах?». Во-вторых…

– Это не загадка! – прервала его Сильви.

– А вот и загадка! – возразил Бруно. – Для меня это полная загадка.

В это время официант подал ему какой-то деликатес, отчего Бруно моментально забыл о плум-пудинге.

А Профессор продолжал:

– Второе преимущество званых обедов заключается в том, что на них вы можете лучше узнать своих друзей. Хотите узнать человека – предложите ему что-нибудь съесть. На нем можно ставить опыты, как на мыши.

– Я знал одного Кота, который любил мышей, – задумчиво сказал Бруно и наклонился, чтобы погладить одного жирного котяру, обосновавшегося под столом. – Он их любил в хорошем смысле. А вы чево подумали?

(После этого замечания мы вообще не знали, что и думать.)

– Этот кот хотел не столько есть, сколько пить. Тоже в хорошем смысле. Сильви, дай-ка мне твое блюдце, мы туда нальем молока.

– Почему в мое? – возмутилась Сильви. – У тебя есть свое, туда и наливай.

– У тебя оно больше, – объявил Бруно. – Это же так понятно.

Сильви это не убедило. Но она не могла отказать брату и отдала блюдце, в которое он тут же налил молока, поставил под стол и лишь тогда успокоился.

– Вы не находите, что становится жарко? – спросил Профессор у Сильви. – Интересно, если наполнить камин кубиками льда – в комнате станет прохладно? Чтобы согреться зимой, в камин кладут уголь, так почему бы летом не проделать аналогичную процедуру со льдом – для прохлады?

Несмотря на жару, Сильви содрогнулась от такой идеи.

– На улице очень холодно, – сказала она. – У меня сегодня даже ноги мерзнут... почему-то.

– По вине сапожника, разумеется! – весело откликнулся Профессор. – Сколько раз я ему объяснял, что под самой подошвой нужно ставить железные подковки, чтобы сохранять тепло. Но ему хоть кол на голове теши. А ведь как просто: такая малость – а ноги не мерзнут.

– Зимой я всегда разогреваю чернила, – сказал Старый Профессор. – Почему люди не догадываются так делать? Это так просто.

– Да, очень просто, – сказала вежливо Сильви. – Коту хватило половины? – этот вопрос она обратила к Бруно, который возвратил ей наполовину пустое блюдце.

Но Бруно как будто не расслышал вопроса.

– Кто-то хочет войти и скребется в дверь, – сказал он. – Пойду посмотрю.

– Ну, и кто пришел? – спросила Сильви, когда он вернулся.

– Мышь, – ответил Бруно. – Только она увидела Кота и сказала, что зайдет как-нибудь в другой раз. А я сказал, что не нужно бояться: Кот очень любит Мышей – в хорошем смысле. Но она сказала, что у нее важное дело. Она завтра пришлет телеграмму. И просила передать привет Коту.

– Какой жирный Кот! – заметил Лорд-Канцлер, наклоняясь к Профессору, обращаясь к его маленькому соседу. – Просто поразительно!

– Нужно закончить ужин, – сказал смущенный Профессор. – Я надеюсь, вам понравился ужин – в том виде, в каком он есть. И что вы не возражаете против жары – в том виде, в каком ее нет.

Он сказал что-то настолько умное, что я ничего не понял. Впрочем, и Старый Профессор понял не больше.

– Простите, что значит: в том виде, в каком ее нет? – сварливо спросил он.

– Я имею в виду, что мы не возражали бы, если бы она не была такой сильной, – ответил Профессор.

– Но тогда это была бы не жара, – любезно заметил Старый Профессор. – Вы могли бы подобрать другое слово.

– Да, я выбрал не лучшую номинацию, – согласился он. – Хотя не всё ли равно? Что мы вкладываем в слово, то оно и означает.

Затем он спросил Бруно:

– Кстати, какой хороший смысл вы вкладываете в утверждение, что этот Кот любит Мышей? Наверное, это животное, единственное в своем роде.

– Так оно и есть, – согласился Бруно, пристально взглянув на Кота и убедившись, что животных не двое. – В мужском роде число единственное. Или наоборот?

– Наоборот. Но в каком смысле он любит Мышей?

– В том смысле, что он играет с ними, чтобы их развлечь.

– А может, он хочет развлечь себя, а не Мышей? – усомнился Старый Профессор. – Может, он играет с ними, прежде чем их съесть?

– Ужасно, если бы это было так, – сказал Бруно, с такой уверенностью, что стало ясно: для него этот вопрос решен. – Впрочем, никто не застрахован от несчастных случаев. Кот всё объяснил мне, пока пил молоко. Он сказал: «Я учу Мышей новым играм. Мыши их обожают». И добавил: «Иногда, конечно, происходят несчастные случаи – бедные Мыши сами виноваты». Он так сказал...

– Если бы ему было так жалко бедных Мышей, – сказала Сильви презрительно и довольно категорично, – он не кушал бы Мышей, после того как с ними произошли несчастные случаи.

Однако этот моральный вопрос не был исчерпан. Бруно, опуская, как лишнее, свое участие в диалоге (что на него было не очень похоже), изложил нам позицию Кота. Последний сказал: «Покойные Мыши никогда не возражали против того, чтобы их съели». Он еще добавил: «Нет никакого проку, если погибают добрые Мыши». И еще он сказал: «Я предпочел бы, чтобы они были плохими, и тогда бы я мог их съесть с пользой для общества». И еще…