Сильви и Бруно

Льюис Кэрролл

СИЛЬВИ И БРУНО

Перевёл с английского Александр Флоря

Книга первая

Сильви и Бруно

Глава 1

Долой хлеб! Даешь налоги!

Этот лозунг подхватила вся толпа, как один человек. А один человек усердствовал, как целая толпа. Он запустил шляпу в небо и взревел (насколько я мог разобрать):

– Кто подает голос за нашего Отправителя?!

Голос подавали все, но за или против Отправителя – кто знает? Одни кричали: «ХЛЕБ!», другие – «НАЛОГИ!», но чего они хотели?

Все это я наблюдал из распахнутого окна в столовой Отправителя, выглядывая из-за спины Лорда-Канцлера, который вскочил, едва послышались первые крики. Лорд-Канцлер словно ожидал их заранее. Он так и рванулся к окну, из которого открывался презабавный вид на площадь Базарную. Он летел, а его изящная мантия, архимедленно изгибаясь, влачилась за ним по воздуху.

– Решительно не понимаю, – пробормотал он про себя (но достаточно громко), – что бы все это значило? Никогда не слышал ничего подобного. Тем более в такой ранний час… Но какое единение! Вы не находите?

Присутствующие находили только, что люди на улице кричали о совершенно разных вещах.

– Да нет же! – возразил Лорд-Канцлер. – Они кричат одни и те же слова!

Что ж, ему было видней, ибо он высовывался из окна чуть ли не наполовину. Он даже сказал кому-то:

– Чтоб ни в коем случае не расходились! Как только появится господин Правитель, всем надлежит возмаршировать!

Ослышаться я не мог, потому что чуть не упирался подбородком ему в плечо. «ВОЗМАРШИРОВАТЬ» – лихо сказано! Особенно в отношении орды, кочующей по площади из конца в конец. Эти варвары болтались по ней, как потрепанные скорлупки варягов при неблагоприятном ветре. Порой процессия змеилась зигзагообразно, причем хвост ее смыкался с головой. Однако было заметно, что все это броуновское движение организовано кем-то таинственным и глубоко законспирированным. Чтобы найти этого «кого-то», я проследил направление взглядов некоторых людей на площади. На пересечении этих воображаемых линий обнаружился невзрачный субъект, стоявший как раз под окном. Это к нему обращался Лорд-Канцлер. В одной руке субъект сжимал канотье, в другой – зеленый флажок. Как только он взмахивал флажком, процессия подкатывалась поближе, поднимал канотье – раздавался хриплый рев восторга. Все орали: «Ура!», пока он дирижировал шляпой. «Ура!!! Ура!!! – скандировал хор. – Консти! Туцию! Долой!!! Хлеб!!! Даешь!!! Налоги!!!». «Так-с! Так-с! – тихо сказал Лорд-Канцлер. – Пока достаточно, до моего сигнала. Что-то господин Правитель задерживается…»

Но в этот момент массивная створчатая дверь дрогнула, и он взял старт, чтобы в следующий миг рвануться навстречу Его Высокопревосходительству. Но на пороге стоял один Бруно – сын Правителя. Лорд-Канцлер даже задохнулся от неожиданности.

– Здрасьте! – в такой обобщенной форме наш юный друг приветствовал собравшихся – Канцлера и придворных. – А Сильви тут? Сильви ищу.

– Я надеюсь, ваше-ство, что она с вашим отцом, – ответил Канцлер с глубоким поклоном. 

«Ваше Высочество», сокращенное до «ваше-ства», прозвучало весьма курьезно. Правда, Великий Правитель – Вождь Кривляндии – вообще удостоился только наименования «отец» (впрочем, может быть, его назвали «Отцом», с большой буквы – это другое дело). Что ж, возглавляя столько лет Верховный Суд Кривляндской Империи, поневоле научишься говорить кратко…

Не обратив ни малейшего внимания на поклон Верховного Законодателя, Бруно выпорхнул из залы как раз в тот момент, когда Лорд-Канцлер демонстрировал эти чудеса Артикуляционной Экви-либристики. 

Тут издали донесся крик: «Слово Канцлеру!».

– О друзья мои! – отозвался Канцлер, но не добавил ничего.

– Лучше, если вы все-таки произнесете речь, – сказал один из присутствующих, который за несколько минут до того готовил странный коктейль из яйца и шерри. Он поставил эту микстуру на поднос и церемонно подал Канцлеру.

Лорд-Канцлер грозно принял бокал, грациозно пригубил его, гривуазно улыбнулся и начал свою грандиозную речь:

– Гм! Гм! Гм! О дражайшие насельники!

– За что вы их так? – спросил человек под окном.

– Не «за что», а для красоты слога, – недовольно пояснил Канцлер.

– Хороша красота – обозвать людей «дрожащими насильниками»! – проворчал неугомонный человек под окном. Лорд-Канцлер, тонко улыбнувшись, продолжал:

– Не сомневайтесь, что я всегда симпатизи…

– ДА ТИШЕ ВЫ!!! – заорал кто-то, имея в виду не то соседей, не то оратора.

– Что я всегда симпатизи…– улыбаясь, повторил Канцлер.

А с площади снова донесся слабый рокот, перерастающий в рев:

– Тише вы! ТИШЕ!!!

– Да! – прокричал Канцлер, уловив паузу в этом реве. – Я все-гда симпатизи… ровал властям предержащим. Я был левой рукой Правителя… В смысле – правой. Мы вместе расширяли круг ваших обязанностей… В смысле – прав… Это одно и то же…

– Да не болтайте так много! – прошипели из-под окна. – Вы их только мутите. Их мутит от вас.

В это время в залу вошел Отправитель. Это был тощий господин с неуловимым выражением на лице неопределенного цвета. Он подозрительно оглядел собравшихся, давая понять, что ему ведома истинная причина их присутствия.

– Браво! – прорычал он, хлопая Канцлера по плечу. – Ну, вы горазды молоть языком. Вы прямо родились оратором. Это уникально!

– Что вы, – скромно потупился Канцлер. – Ничего уникального. Большинство ораторов тоже когда-то родилось.

Пораженный этим доводом, Отправитель некоторое время нервно теребил подбородок.

– В самом деле? – наконец вымолвил он. – Надо же! А мне и в голову не приходило взглянуть на предмет с такой точки зрения. Вы это очень ловко подметили… А я собираюсь сказать вам два слова тет-а-тет.

Они перешли на шепот, и я уже ничего не услышал. Тогда я решил поискать Бруно и вскоре обнаружил своего юного приятеля в коридоре. Он обращался к человеку в ливрее, вытянувшемуся перед ним:

– Вы не видали моего предка?

Это был престранный вопрос, этот вытянувшийся почему-то догадался, какой именно предок имеется в виду.

– Его Высокопревосходительство в своем кабинете, вашество, – сказал он.

Бруно ретировался, и я пошел за ним.

Правитель – величественный господин с лицом суровым, но по-своему приятным, – сидел за письменным столом, заваленным бумагами. На колене его устроилось очаровательнейшее существо, какое мне доводилось видеть. Девочка выглядела старше Бруно лет на пять. Ее жизнерадостная рожица была обращена к отцовскому лицу, он улыбался, и оба они напоминали ожившую Аллегорию Любви (она была Весной Любви, а он – Осенью).

– Нет, вы никогда не видели его, – говорил пожилой джентльмен дочери, – да и не могли видеть. Он уехал еще до вашего рождения. Он переезжал из страны в страну, все надеялся поправить здоровье. Много лет его не было с нами, дорогая Сильви!

Бруно тоже вскочил отцу на другое колено и поцеловал его.

– Он мчался во весь опор последние тысячу миль, так хотел он успеть ко дню рождения Сильви, – продолжал Правитель. – Этот человек встает очень рано, и, ручаюсь вам, он уже в библиотеке. Идемте. Вы сами увидите, как он любит детей. Вы обязательно подружитесь. Он хороший.

– А Старый Профессор тоже пришел? – с дрожью в голосе спросил Бруно.

– Да, они здесь оба, – ответил Правитель. – Старый Профессор тоже… хорош. Просто вы еще недостаточно его знаете. Вот вам и кажется, что он немного склонен уходить в себя.

– Мне кажется? – возмутился Бруно. – Я вообще не знаю, что такое «кажется»! Это Сильви всегда все кажется.