Сильви и Бруно

– Я полагаю, эксперимент, – нервно сказал Император. – Судя по тому, что вы делали до сих пор.

– О, да! – воскликнул Профессор. – Конечно, эксперимент.

– А можно я тоже проделаю эксперимент? – живо заинтересовался Бруно.

– Только не это! – испугался Профессор. – Даже предположить невозможно, что будет, если вы его проделаете сами.

– Конечно, невозможно, – сказал Бруно. – Пока мы не знаем, что это за эксперимент.

– Сейчас объясню, – пообещал Профессор. – А вы можете мне помочь. Делайте все, что я скажу. Нам потребуется махина с двумя рычагами (вот, проверьте, их действительно два).

Шеф-повар выступил вперед, сосчитал рычаги и, довольный, кивнул.

– Теперь, – сказал Профессор, – мы их соединим. Нет, не так! А можно еще перевернуть махину вверх дном… Да не так же!

– А как же? – спросил Бруно.

– Сейчас покажу, – сказал Профессор. – Но сначала я расчленю объект на три части.

– Я лучше уйду подобру-поздорову, – пробормотал Бруно.

– Он имел в виду не тебя, – успокоила его Сильви. – Кроме того, у него нет подходящего инструмента. Стой на месте, а то разобьешь все емкости.

– Во-первых, возьмитесь за рычаги, – сказал Бруно Профессор. – Вот так. Теперь…

Он повернул другой рычаг. Бруно вскрикнул «Ё-моё!» (вероятно, какое-то волшебное слово) и выпустил оба рычага. Профессор засмеялся:

– Неплохой эффект?

– Нехилый, – согласился Бруно. – Мне переломало все кости и, что самое главное, перекорежило все волосы до единого!

– По-моему, далеко не все, – сказала Сильви, приглядываясь к нему.

– Чево бы ты понимала! – фыркнул Бруно. – Можно подумать, что ты видишь мои кости!

– А сейчас – опыт номер два! – провозгласил Профессор. – Черный свет! Что такое белый свет, вы знаете. А это – черный! Данный эффект достигается следующим способом. Зажженную свечу мы помещаем в черный ящик, который еще сверху накрываем одеялом. Каким, по-вашему, будет цвет огня там, внутри?

Присутствующие были озадачены.

– Желтым, разумеется! – подсказал Профессор. – Но если мы выльем на свечу склянку чернил, то огонь почернеет! Если можно так выразиться, каждый его атом станет черным. Вы сами это можете проверить, если заглянете в комнату. У кого-нибудь есть такое желание?

– Я мог бы, – предложил Бруно. – Если мои кости от этого не переломаются.

И, довольный своей смелостью, он полез под одеяло. Через некоторое время Бруно выбрался весь взъерошенный.

– Ну? – с нетерпением спросила Сильви. – Что ты видел?

– Ничево, – ответил Бруно. – Там было слишком темно.

– Что и требовалось доказать! – восторженно воскликнул Профессор. – Очень точное описание феномена. А сейчас переходим к опыту номер три.

И он подошел к столбу. На верхушке столба через блок была пропущена цепь. На одном ее конце висела гиря, на другом – китовая кость с кольцом, вдетым в нее.

– Это самый интересный эксперимент, – сказал Профессор. – Всё, что вы видели до сих пор, в сравнении с ним – детские шалости. Если я сниму гирю, кость упадет. Надеюсь, вы не станете этого отрицать?

Никто не осмелился.

– И если я с помощью кольца обовью эластичную ткань – я имею в виду костную ткань – вокруг столба, то кость изогнется. Но если я с помощью кольца же ее распрямлю, то она останется прямой. Не так ли?

И против этого никто не возражал.

– А теперь предположим, что мы уравновесили эту систему и оставили ее на неопределенно долгий срок. Со временем кость высохнет и согнется. Или покоробится, называйте, как хотите. И она уже не сможет распрямится, даже если бы захотела. Перетянет ли ее гиря? Вот что меня интересует!

– И нас тоже! – заверили его гости.

– А может быть, равновесие тоже со временем нарушится? Надо проверить.

– И долго вы собираетесь проверять? – поинтересовался Император.

– Лет тысячу для начала, – ответил Профессор. – А там будет видно. Или не будет. В таком случае подождем еще тысячу лет. И так далее.

Здесь Императрицу посетило редкое для нее просветление в мозгах, и она спросила:

– Но пока будет длиться опыт номер три, вы, может быть, успеете показать нам что-то еще?

– Разумеется! – просиял Профессор. – Я еще успею продемонстрировать вам опыт номер четыре! Для него потребуется щелочь… или кислота. Уже не помню. Ну, ладно, в конце концов, это вещество все равно не останется неизменным. Потому что мы его смешаем… Черт побери, опять забыл, как это называется!

– Элементарно, Профессор! – пришел Император ему на помощь. – Прочтите на этикетке.

– Но этикетка, во-первых, размылась, а во-вторых, отпала, – возразил ученый. – Впрочем, у нас есть отличная возможность установить это опытным путем. Итак, соединяем ингредиенты…

И он смешал содержание двух колбочек.

В следующее мгновение обе они распались на атомы, а павильон заволокло черным чадом. Я вскочил в ужасе и…

И увидел себя, стоящего с кочергой у камина. Я ворошил тлеющие угли и сам не заметил, как меня сморила. Кочерга выскользнула у меня из руки, задела каминные щипцы и совок и опрокинула чайник, висевший над очагом. Меня овеяли клубы пара. Тогда я очнулся, вздохнул и отправился спать.

Глава 22

Банкет

Как говорят, утро вечера мудренее. Утром я чувствовал себя намного лучше. Моя печаль о друге просветлела и смягчилась, как и все вокруг. Я не хотел беспокоить Леди Мюриэл и ее отца. Я только вышел на прогулку и вернулся домой, когда солнце подало знак лучом, что день на исходе.

Возвращаясь, я проходил мимо дома старика, чье лицо напоминало мне о Леди Мюриэл, и не выдержал: зашел посмотреть, жив ли он.

Старик сидел на веранде – так же, как тогда, в Фейфилде. Как будто это было вчера…

– Добрый вечер, – сказал я.

– Добрый вечер, – ответил он бодро. – Присаживайтесь.

Я сел на скамью:

– Рад вас видеть в добром здравии. В прошлый раз я так же вот случайно проходил мимо, когда Леди Мюриэл уезжала. Что, навещает она вас?

– Д-да… – ответил старик. – Она не забывает меня. Я не совсем еще забыл ее милое лицо. Помню, как она пришла после того, как мы встретились на станции. Она сказала, что пришла загладить вину. Милое дитя! Подумать только: загладить вину!

– Какую же? – удивился я. – Что она могла совершить такого?

– Мы ожидали поезда. Я сидел на скамейке. Но ко мне подошел смотритель и велел уступить место Леди Мюриэл.

– Да, я помню тот день – сказал я.

– Помните? Она попросила прощения у меня. Вы подумайте – такая юная леди – у такого старого гриба… Да, она частенько бывала тут со мной… И часто здесь сиживала – прямо ангел. Она ворковала: «Ах, ваша бедная Мини уже не с вами. Прошу прощения». Мини – это моя внучка, сэр. Она умерла два месяца назад, нет, уже три. Она была хорошая девочка, красивая девочка и добрая… Мне жизнь не в жизнь без нее!

Он закрыл лицо руками и зарыдал. Я сидел рядом, собираясь с мыслями…

– Она мне говорит: «Расскажите мне об этой вашей Минни. Например, она готовила чай?». «Да, – говорю. Она это делала». Тогда леди заварила мне чай. А потом спрашивает: «А трубку она разжигала?». «Да, – говорю, – разжигала». Ну, и она разожгла мне трубочку. А потом плакала вместе со мной.

Мы немного помолчали. Потом старик продолжал:

– И вот я курил трубку, она плакала – прямо сущий ангел. Я уж было подумал: может, это вернулась моя Минни? Присмотрелся – нет, не вернулась. Потом она собралась уходить. Я спросил: «Вы пожмете мне руку?». Она сказала: «Извините, нет». О, как это было деликатно с ее стороны!

Я остолбенел от такого проявления деликатности.

– Вы думаете, что она закочевряжилась, потому что я ей не ровня? – спросил старик, будто угадав мои мысли. – А вот и нет, совсем даже не закочевряжилась. Она сказала: «Я теперь вам буду вместо вашей Минни. Ведь она вам не пожимала руку? И я не буду». Сущий ангел!