Сильви и Бруно

– Старик! – воскликнул Профессор. – А, это, наверное, Старый Профессор! Он нашелся!

И он кинулся к буфетной и широко распахнул дверь.

Да, там действительно сидел Старый Профессор. Он читал книгу (обложка лежала на столе) и щелкал орешки. Обернувшись к Профессору, он спросил как ни в чем не бывало:

– Так что, коллега, лекция состоится?

– Да, через час, – ответил Профессор, не уточняя деталей. – Только сначала мы устроим сюрприз Императрице. А потом будет банкет.

– Банкет! – воскликнул старик. – Тогда мне надо почиститься. А то я весь в пыли!

– И причесаться вам тоже не помешало бы, – заметил Профессор. – Между прочим, вот ваш головной убор, молодой человек. Я надел его по рассеянности. Ну, что, пойдемте посмотрим площадку?

– А старый Садовник все еще поет, – с огромным удовольствием сообщил Бруно, когда мы вышли в сад. В принципе, мы и сами это слышали. – Я думаю, что он поет все ту же старую песню.

– Конечно, старую, – согласился Профессор. – Новую еще разучить надо.

– А какую это – новую? – поинтересовался Бруно, однако Профессор его не расслышал, и Бруно переключился на другой предмет: – А что это вы здесь делаете с ежами, а?

Вопрос был обращен к Садовнику, можно сказать, стоявшему на одной ноге, потому что другой он перекатывал ежей туда-сюда.

– Это, конечно, проще, – признал Садовник. – Но все равно не поверю, пока не попробую. А вы пришли посмотреть на площадку?

– Фи! – сказал Профессор. – Дети вернулись, а вы как будто их не узнаете?

Садовник только фыркнул и направился к павильону, мурлыкая про себя:

Большим ключом дверь отпер он,

потом впустил ребят.

Но перед ним предстал Закон,

нет, целых три подряд.

– Послушайте, – спросил Профессор, – вы постоянно поете свою песню уже много месяцев подряд. Неужели она все не кончилась?

– Почти кончилась, – печально ответил Садовник. – Остался один куплет. Вот послушайте:

Он думал переспорить всех,

воссев на папский трон,

но тут открылось, как на грех,

что просто папа он.

– Придется нам отставить смех

до будущих времен.

И Сапожник разрыдался и повел нас за собой. Мы следовали на некотором отдалении.

– Бедняга! – тихонько сказала Сильви. – Он принимает песню так близко к сердцу!

– Еще бы не принимать! – ответил Профессор. – Это ведь песня о нем самом.

Тут заплакал Бруно:

– Мне так его жалко, что он никого не переспорил! А тебе, Сильви?

– Да как сказать… – откликнулась Сильви. – разве что когда он узнал, что он не папа римский, а просто папа, но и то…

– Вот именно! – подтвердил Профессор. – Не говоря о том, как обрадовался настоящий римский папа… О, какая прочная площадка!

– Я ее дополнительно укрепил, – скромно сообщил Садовник. – Так что теперь она выдержит пляски взбесившегося слона!

– Очень мило, – благосклонно сказал Профессор и про себя добавил: – Только бы ему самому не вздумалось на ней плясать!

Потом он стал объяснять:

– Здесь оборудованы места для Императора, Императрицы и принца Жаборонка.

Потом обратился к Садовнику:

– Но здесь должно быть еще два места: для леди Сильви и еще одного малолетнего умника!

– А хотите я помогу вам читать лекцию? – предложил польщенный Бруно. – Я умею делать уйму всяких фокусов!

– Этого не понадобится, лекция пройдет без демонстраций, – сказал Профессор. – Кроме того, дитя мое, какие такие фокусы вы можете показывать? Допустим, вы могли бы провалиться сквозь стол?

– А то! – воскликнул Бруно. – Правда, Сильви? А вы чево, так хочете провалиться?

Профессор был удивлен таким предположением.

– Пожалуй, нет. А вы, значит, умеете? Этот феномен нужно исследовать. Прежде всего, что это за стол?

И раскрыл блокнот.

– Скажи ему, Сильви, – шепнул ей Бруно.

– Сам и говори, – ответила Сильви.

– Не могу, – сказал Бруно. – Это заковыристое слово. У меня язык не поворачивается.

– Ерунда! – засмеялась Сильви. – Повернется, если постараешься.

– Табльдот! – выговорил Бруно. – Гляди-ка, получилось!

– О каком это провале вы говорили только что? – спросил Профессор.

– О таблице умножения, – ответила Сильви. – Он по ней проваливался.

Профессор с досадой захлопнул блокнот и сказал:

– Это провал совсем не в том смысле.

– Не тех смыслов может быть много, – загадочно молвил Бруно. – Правда же, Сильви?

Ей помешал ответить истошный рев труб.

– А что, уже начинается? – спросил Профессор. – Идемте, дети, я и не предполагал, что мы так задерживаемся!

В соседней комнате в углу стоял стол с бисквитами и вином. Мебель из комнатки вынесли, чтобы освободить место для гостей. Я был поражен тем, как за какие-то несколько месяцев изменились физиономии августейших особ. Император сидел с отсутствующим взглядом, а Императрица заморожено улыбалась невпопад.

– Наконец-то вы явились, – процедил сквозь зубы Император.

Нетрудно было догадаться, что он не в духе, а вскоре выяснилась и причина.

– Стол из палисандра, – с отвращением констатировал он. – А почему не из золота, позвольте спросить?

– На это ушло бы слишком много… – начал было Профессор, но Император оборвал его:

– А бисквиты! Со сливами! А почему не… – он запнулся, вероятно, потому, что сам не знал, чего хотел. – А вино! Простая мадера! Фи! А почему… Ну ладно, это не важно. Это пустяки в сравнении с этим стулом. Это вообще какое-то безобразие! А почему не трон? Я готов закрыть глаза на что угодно, только не на этот моветонный, колченогий, омерзительный стул! 

Императрица поморщилась:

– При чем здесь стулья! Вот стол – это действительно гадость!

– И всё, что на столе, – добавил Император.

– Очень жаль, – сказал Профессор. – Мы все глубоко сожалеем.

– Слушайте! Слушайте! – разнеслось по залу.

Затем наступила пауза. Профессор явно был в затруднении. Тогда Императрица сказала ему:

– Ну же, Профессор, отпустите несколько хохм, развеселите публику!

– Хохм, мадам? – изумился Профессор. – Боюсь, я не совсем понимаю, что это такое. Но вот этот юноша…

– Нет уж, Профессор! – закричал Бруно. – Пожалуйста, не хохмите на мой счет!

– Не буду, если вы не хотите, – пообещал Профессор. – Я буду рассуждать абстрактно и безобидно.

Все захохотали. Правда, потом послышались голоса:

– О чем это он?

– А я знаю?! О каких-то абстрактных хохмах.

Императрица ухмыльнулась:

– Я полагаю, Профессор, следует внести шпинат в качестве сюрприза для гостей.

Профессор подозвал шеф-повара и что-то сказал ему. Шеф-повар поклонился и ушел со всеми остальными поварами. А Профессор обратился к Бруно:

– Людей сейчас трудно чем-то удивить…

– Да уж, – согласился Бруно. – Хотя если вы засунете кому-то лягушку за спину, то он удивится.

Тут опять в залу шеренгой вошли повара. Шеф-повар нес что-то в закрытом блюде, остальные размахивали флажками.

– Только флажки, ваше величество! Только флажки! – сказал он и поставил блюдо перед Императрицей. Повара опустили флажки, и шеф-повар поднял крышку.

– Что это? – спросила Императрица, разглядывая кушанье в лорнет. – Это шпинат, не так ли?

– Браво! – сказал Профессор. – Кому-то удалось сделать сюрприз Ее Величеству!

Слуги зааплодировали. Шеф-повар низко поклонился и как бы случайно уронил ложку, а Императрица этого как бы не заметила.

– Вот это сюрприз! – изрекла она, обращаясь к Бруно. – Не находите?

– Я даже не ищу, – сказал Бруно.

Сильви поспешила исправить его неловкость:

– Мой брат жаждет, чтобы поскорее началась лекция.

– Чево я жажду, – сказал Бруно, – так это чтобы наконец дали чево-нибудь выпить!

Императрица попробовала шпинат и сказала:

– Надо же, по вкусу как настоящий!

И положила себе еще.