Страница 65 из 77
Феечки, что ангелочки,
С эльфиками день-деньской,
Веселы и вдохновенны,
Распевают кантилены
Дивной летнею порой.
И возникла из тумана
Некая фата-моргана.
Поднялся и звон, и гул.
Вот просяпали куда-то
За Калушей Калушата.
Вот прошла Бокра – кудмата,
И стозевна, и горбата.
Баскерфилин промелькнул.
Вылезают из болота
Два ужасных Бармаглота –
Брандашмыг и Белендряс.
Куздра глокая сначала
Их немного побудлала
И курдячить принялась.
Хор зверей поет в экстазе:
«Гусь – само благообразье!
Он милее голубей!
Что сказать тебе о гусе,
О его изящном вкусе?
Влёт родименького бей!»
Тут звериная капелла
Замерла и онемела.
Вот ружарик он берёт.
И, не глядя в круг прицела,
Старичинушка умело
Гусика сражает влёт! <12 >
– Вот и всё, – сказала Сильви. – По-моему, он спит.
И заботливо подоткнула лепесток фиалки, которым она еще раньше накрыла Бруно, словно одеялом.
– Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – отозвался я.
– Ну, если на вас моя песня действует усыпляюще, тогда спокойной ночи! – засмеялась Леди Мюриэл, опуская крышку рояля. – И вы совсем не слышали, о чем была песня?
– Там было что-то о гусе? – осмелился предположить я, но тут же поправился: – О какой-то птице?
Леди Мюриэл поджала губы:
– О какой-то птице! Очаровательно.
Она прошла в курительную комнату, где, наплевав на правила приличия и куртуазности, три Высших Существа, развалясь в креслах-качалках, снисходительно позволяя юным чаровницам изящно протискиваться между ними и ублажать их прихоти прохладительными напитками, сигарами и огнем. Один из них, лорд Нэй, не ограничивался банальным «благодарю», а цитировал нечто высокопоэтическое. Причем он норовил подтвердить слова действиями.
Разговор этих аристократов был светским, то есть на редкость бессодержательным. Леди Мюриэл вернулась, и мы некоторое время сидели молча.
Наконец, я нарушил тишину вопросом:
– Не слышно ничего нового о лихорадке в Эльфилде?
– С утра не было никаких, – сказал Граф с озабоченным видом. – Но обстановка тревожная. Эпидемия растет. Лондонский врач испугался и уехал. Там теперь только один временный врач на все случаи: он и аптекарь, и терапевт, и дантист, и я даже не знаю кто. Дело плохо – и для рыбаков, а для женщин и детей ничего хуже не придумаешь.
– А сколько там жителей? – спросил Артур.
– Неделю назад было около сотни, – ответил Граф. – А с тех пор было не меньше двадцати, а то и тридцати смертей.
– А есть там священники?
– Я бы сказал: три настоящих рыцаря, – голос Графа дрожал от волнения. – Право, они заслужили Крест Виктории! И я уверен, что никто из них оттуда не уедет ради спасения собственной жизни. Там есть молодой викарий с женой. Детей у них нет. Еще католический священник. И, наконец, глава прихода. Они заняты каждый своей паствой. И, насколько мне известно, каждый умирающий хочет исповедоваться кому-нибудь из них, любому. В сущности, конфессиональные различия настолько незначительны перед лицом Жизни и Смерти.
– Так и должно быть! – воскликнул Артур.
В это время властно зазвенел звонок. Дверь отворилась, и послышались голоса. Затем выглянула старая домработница. Вид у нее был встревоженный.
– Милорд, там два человека к доктору Форестеру.
Артур вышел, и вскоре послышалось:
– О, друзья мои!
Дальше было неразборчиво, кроме слов «десять утром, и двое только что». Потом донесся голос Артура:
– Там есть врач?
И кто-то, понизив голос, сказал:
– Умер три часа назад.
Леди Мюриэл вздрогнула и закрыла лицо руками. Тут входная дверь тихо затворилась, и больше мы не услышали совсем ничего. Несколько минут длилось тягостное безмолвие. Затем Граф вышел из комнаты, вернулся и сообщил, что Артур уехал с двумя рыбаками. Он оставил записку, что вернется через час.
И точно, через час Артур возвратился. Мы всё это время провели в молчании. Дверь скрипнула на своих ржавых петлях, из коридора донеслись шаги, как будто слепой искал дорогу. Шаги были неуверенными, и мы поначалу усомнились, что это Артур.
Он вошел и, став перед Леди Мюриэл, тяжело опустил руку на стол. Взгляд его был отсутствующим.
– Мюриэл, любовь моя, – он запнулся, но через минуту овладел собой. – Мюриэл, дорогая, они просят, чтобы я поехал в Эльфилд.
– Вы должны поехать, Артур? – спросила она со слезами. – Но ведь это же верная смерть!
Он бестрепетно посмотрел ей в глаза:
– Возможно. Но, дорогая, эти люди меня зовут – и это знак свыше. Я полагаюсь на волю Провидения! И моя судьба…
Он замолчал.
Некоторое время она сидела молча. Только дрожащие губы выдавали ее волнение. Вдруг ее лицо просветлело, она взглянула на него и сказала:
– Ваша судьба? Но разве ваша жизнь настолько ваша, чтобы ее можно было отдать?
Артур очнулся и ответил очень уверенно:
– Вы правы. Она теперь отдана вам. А вы позволите мне уехать? Вы отдадите меня людям?
Она склонила голову ему на грудь, чего раньше никогда не делала.
– Я отдам вас в руки Всевышнему, – ответила она тихо и твердо.
– И его беднякам, – добавил Артур.
– И его беднякам, – сказала она. – Когда вы должны ехать, дорогой мой?
– Завтра утром, – ответил он. – И еще нужно столько успеть.
Потом он рассказал нам, что делал в течение этого часа. Он зашел к священнику и договорился о венчании на завтрашнее утро в хорошо известной нам церквушке.
– А мой старый добрый друг, – сказал Артур обо мне, – будет свидетелем. Ваш отец, наверное, не станет возражать? А вы определитесь со своими свидетелями?
Она молча покачала головой.
– И тогда я спокойно поеду служить Всевышнему, зная, что душой мы вместе, хотя и разделены. Мы будем воссылать молитвы в один час, и это сблизит нас больше всего.
– Да! Да! – и Леди Мюриэл разрыдалась. – Но вам нужно идти, дорогой мой. Вы должны отдохнуть. Завтра вам потребуется много сил.
– Пожалуй, – согласился Артур. – Завтра мы должны прийти сюда заранее. Покойной ночи, дорогая.
Домой мы пошли вместе. По дороге Артур вздыхал, пытался что-то сказать, но так и не решился.
Лишь когда мы вошли в дом, зажгли свечи, он сказал:
– Покойной ночи, друг мой.
И я ответил:
– Спокойной ночи. Бог вас благослови.
К восьми утра мы были в Эшли-Холле. Нас ждали Граф, Леди Мюриэл и старый викарий. Это был необычный – печальный и тихий праздник.
После завтрака Артур должен был ехать.
– Вы взяли всё? – спросила Леди Мюриэл.
– Всё, что необходимо врачу, – ответил он. – Мне в общем-то почти ничего не нужно. Даже костюма брать не буду, оденусь там в рыбацкую робу. Я беру только часы, несколько книг и еще карманный Новый Завет, чтобы читать его у изголовья больных.
– Возьми мой! – сказала Леди Мюриэл и принесла книгу. – Я не знаю, что написать, – смущенно сказала она.
– Напиши свое имя, – ответил Артур. – Ничего не может быть прекраснее этого.
Когда он уехал, Леди Мюриэл поднялась наверх, чтобы замереть во времени.
«Встретимся ли мы когда-нибудь все вместе?», – думал я, идя домой.
И колокольный звон отвечал:
«Нет! Нет! Нет!»
Глава 18
Вырезка из «Фейфилдской Хроники»
…Наши читатели с болезненным вниманием следят за публикуемыми в нашей газете сообщениями о ходе ужасной эпидемии. За последние два месяца она унесла большую часть жителей рыбацкой деревушки неподалеку от Эльфилда. Трудно представить, что каких-нибудь три месяца назад ее население превышало 120 человек, а теперь осталось 23. В прошлую среду, согласно указу мэра, они были переведены в муниципальный госпиталь. Эльфилд сегодня – это мертвый город. Ни один человеческий голос не нарушает его безмолвия.