Страница 13 из 16
Надьки на поляне я не увидел и немного успокоился. А вот Галка была там и, как обычно, - в центре внимания. О чём-то рассказывая, она живо размахивала руками, смеялась, и было видно, что ей очень приятна и радостна встреча с ребятами. Я сразу забыл обо всём и уже никого, кроме неё, не видел. Наконец-то дождался!
Галка увидела нас с Генкой, глаза её на мгновение вспыхнули знакомыми искорками, но она тотчас отвернулась, вроде бы не заметив ни Генку, ни меня. А я подошёл прямо к ней и, зная, что скрывать теперь нечего, улыбнулся и сказал:
- Здравствуй, Галка!
- Здравствуй, - как можно равнодушнее сказала она, а в глазах её читалось: "Ты что, сдурел?".
- Ой-ой-ой! - простонал Генка, скривив рожу. - Могли бы и поцеловаться.
Не рассмеялась только Галка; она затравленно озиралась вокруг, не зная, что делать и что сказать. Такой растерянной я увидел её впервые. Уж кого-кого, а Галку-то трудно было чем-либо сбить с толку. И ещё я увидел Зойку Голованову, поглядывающую на меня с многозначительной ухмылкой. "Вот штучка! И когда только успевает всё пронюхать", - с досадой подумал я.
- Не надоело вам в тайны играть? - посмеиваясь, спросил Генка.
- Проболтался? - прищурив глаза и сдвинув брови, Галка повернулась ко мне.
Я выдержал её испытующий взгляд и ответил:
- Нет, не проболтался. Я никому даже слова не сказал. Честно...
- А как же... - начала, было, Галка, но Генка перебил её:
- Хватит вам, потом разберётесь... Давайте на команды делиться!
Пока ребята делились на команды, мы продолжали стоять там, где стояли. Галка ещё не пришла в себя и, потупив взгляд, носком туфли нервно ковыряла землю, а я терпеливо ждал, когда она заговорит. Наконец она тряхнула головой, сверкнула своими зелёными искорками и улыбнулась:
- Ну и хорошо... Я сама уже хотела... - и тут же, отметая всё, о чём думала минуту назад, вглядываясь в мои глаза, быстро спросила:
- Колька, а ты ждал меня? Ждал? Только честно!
- Ещё как!
- А я мамке все уши прожужжала: поедем да поедем, а у неё всё дела и дела...
"Если бы ты приехала на недельку раньше, - пронеслось у меня в голове, - тогда бы ничего не случилось".
- Пойдём играть, - отгоняя смутные мысли, сказал я.
- Пойдём. Только в одну команду. Хорошо?
После игры, немного отстав от ребят, мы пошли рядышком. Уже стемнело, можно было, не таясь, взяться за руки, и мы взялись.
- Через два дня в школу, - сказала Галка задумчиво. - Последний класс...Грустно как-то... И, не знаю почему, - тревожно. Папа сказал недавно, что нашу семью ждут большие перемены, но какие - не объяснил. Чтобы не сглазить, говорит.
- А я слышал, что через год-полтора участок закроют. Может, это?
- Не знаю. Но вряд ли...
Мне показалось, что она что-то недоговаривает, однако расспрашивать не стал. Но вот она опять пристально посмотрела на меня и сказала:
- А ты, Коля, за лето изменился. Не заметил?
- Я в зеркало раз в год смотрюсь.
- Я не шучу. Ты какой-то серьёзный стал и... взрослый.
- Ты тоже изменилась.
- Как?
- Ты... ты красивее стала.
- Скажешь тоже, - она отвернулась, но пальцы мои сжала крепче. - Конопатой была , конопатой и осталась... Побежали, а то ребята далеко ушли.
Ребят догнали почти у самой дороги и там попрощались. Я долго смотрел ей вслед, пока она, вместе с ребятами, не скрылась за поворотом. Всё - до последней жилочки - во мне ликовало и пело. Завтра я снова увижу её и послезавтра тоже, и так будет каждый день. И тревога, снедавшая меня все последние дни, вдруг исчезла, уступив место уверенности: ничто на свете не помешает нашей дружбе! А случившееся у танцплощадки виделось мне в эти минуты, не более чем досадным недоразумением. И я решил ничего ей не говорить. Пока. Потом видно будет...
А сказав Галке, что она изменилась и стала красивее, я нисколько не лукавил. Её серые, искристые глаза стали ещё ярче, ещё глубже, а стройная фигурка, недавно похожая на мальчишескую, вдруг потеряла свою угловатость и приобрела мягкие плавные очертания. Как же быстро могут изменяться эти девчонки!
В школе наш класс ожидала прямо-таки сногсшибательная новость: Серёжка Кузьмин бросил школу. Девчонки, всегда и всё знающие, шептались между собой по углам и многозначительно поглядывали на нас, мальчишек, словно и мы был в чём-то замешаны. Но вскоре узнали все. Посёлок - он и есть посёлок, да ещё такой маленький как наш: любая новость здесь распространяется с невероятной скоростью.
Оказывается, тётка Варвара прихватила в своей бане Серёжку и всем известную в посёлке молодую разбитную вдовушку Ленку Козлову. Ленку она оттрепала за волосы, а Серёжку отвозила вожжами. "Если начал по бабам бегать, - сказала она, - место тебе не в школе, а на лесосеке". Через неделю директор школы Иван Григорьевич сам сходил к Кузьминым (седьмой класс всё-таки, выпускной!), но тётка Варвара была непреклонна. Она твёрдо заявила: "В школу не пущу - от греха подальше. Прохфессора из него всё одно не выйдет, а сучки рубить - шести классов хватит".
Несколько дней в посёлке посудачили, посплетничали, и на том всё закончилось. Как-то я встретил Серёжку у магазина, куда он пришёл купить папиросы. На голове его красовалась кепка "шестиклинка", на одно плечо был накинут синий шевиотовый пиджак, брюки заправлены, хотя и в старые, но до блеска начищенные хромовые сапоги с "гармошкой". Ни дать ни взять - первый парень на деревне. Куда мне теперь до него! Он хлопнул меня по плечу и сказал:
- Привет, кореш! Грызём науку?
В его нагловатых глазах я не увидел даже тени смущения и озабоченности: напротив - он был доволен и весел.
- В школу не тянет? - спросил я его.
- Ну, ты даёшь! Мне эта школа вот так обрыдла! - он резанул ребром ладони по горлу. - В бригаде лучше, там мужики серьёзные. Если припрёт, можешь к нам приходить - ты тоже справишься.
- А ты что, бригадир?
Серёжка хохотнул:
- Пока ещё нет...
На освободившееся место за моей партой сразу же пересела Галка, и это никого не удивило. Теперь мы сидели рядышком, локоть к локтю, плечо к плечу, склоняясь над одним и тем же учебником, хотя у каждого были свои. Как-то перед началом уроков Галка вытащила из портфеля книгу и протянула мне:
- Совсем забыла... Я ещё в Пихтовке её купила. Смотрю: стихи... Ты же их любишь?
Я кивнул и взял книгу. Бледно-голубая обложка, берёзовые серёжки по всему полю и имя автора: Сергей Есенин. Я читал Твардовского, Ошанина, Щипачёва и других известных поэтов, но это имя мне ни о чём не говорило. Я повторил его ещё раз, но уже вслух:
- Сергей Есенин...
Как-то светло и чисто прозвучали эти два слова, и мне почудилось: свежий осенний ветерок прошелестел по классу...
- Ты уже читала?
- Нет ещё, не успела.
- Хорошо, - сказал я. - Прочитаю - сразу верну.
- Нет-нет, это подарок, - и, не принимая моих протестов, Галка сама затолкала книгу в мою сумку.
Дома я открыл книгу... и забыл обо всём на свете. Если бы не выключили свет, я читал бы до самого утра. И утром - ни свет, ни заря - вскочил, помог маме по хозяйству, наскоро переделал уроки - и снова за книжку. Весь "пламень чувств", хлынувший в мою душу с её страниц, до той поры только смутно ощущаемых, потряс меня. Временами я вскакивал и, сунув книгу под мышку, ходил по комнате, нашептывая слова, легко и свободно проникающие в самое сердце. За три дня я перечитал эту необыкновенную книгу несколько раз, запомнив почти без усилий едва ли не половину стихотворений. Те стихи, которые взволновали меня больше всего, я заложил закладками, вырезанными из обрезков ткани, оставшихся от Галкиного платья.
На уроке я передал Галке книгу и шёпотом сказал, чтобы она прочитала отмеченные мною стихи.
- Тебе они тоже понравятся, - и с угрозой добавил: - Не понравятся - поколочу.
- Ещё посмотрим, кто кого, - рассмеялась она.