Страница 9 из 55
Описывать горестное состояніе, в каковом находился отчаянный Вадим, недостаточны все выраженія слова. Не однократно покушался он лишить себя жизни, и последовать в вечность за своею супругою; но некоторый луч, хотя весьма слабой надежды, остановлял возносимую им на себя руку. Ему представлялось всемогущество богов, которому нет невозможнаго, и что из средины пламеннаго ада могли они спасти его возлюбленную. Он находил болезненное утешеніе обманывать себя тaковою мечтою, и нечувствительно подкреплять себя к спасенію нещастія. С другой стороны представлялся ему престарелый Дeкeвaл учинившимся родителем безчадным, считающій в нем своего сына, и полагающій в нем единую отраду и защиту oт угрожающих престолу его врагов. Благодарность убеждала его обратиться к нему на помощь; он возложил судьбу свою на промысл богов, и хотя оплакивал погибель Брячиславы, слезы его текли уже без отчаянія. По нескольких днях, проведенных в новых, но равномерно тщетных поисках, предпріял он путь в Дакію, не имея при себе ничего, опричь оружія и коня, на коем застигло его бывшее злополучіе.
Шествуя чрез немалое разстояніе, всюду встречал он плачевные остатки бывшаго бедствія; он видел разрушенныя зданія, неизмеримые провалы, созженныя селенія подземным пожаром, и всю землю в печальном виде, обезображенну горящим пеплом; но сердце его еще было печальнее. Кроме утраты его, он находил себя в жестoкой необходимости следовать, пешком; ибо не имея, денег, принужден был продавать коня своего. Напоследок наставшая ночь принудила его искат убежища в постоялом доме, и сверх всякаго ожиданія увидел в оном того глупаго желтоодеяннаго невольника, которой был причиною, что он сочтен за убійцу Либона с его невестою. Простай (сказано уже, что так назывался сей невольник), узнавши Вадима обoмглел; он заключил, что тoтчас получит отмщеніе за ложной донос свой. Опамятовавшись хотел он бежать, но видя невозможность к тому, упал в ноги славянскому князю, и лежав говорил: Многомилостивый господин, родившійся под дубовым кустoм! помилуй и не отруби мне головы; за то, что я тебе много досадил. Чтож делать? ведь это случилось нечаянно, и поворотить уже не льзя. — Вадим при всей своей печали не мог удержаться от смеху, видя смятеніе и робость простосердечнаго сего человека; он поднял его, и обнадеживая прощеніем, спрашивал, каким случаем избавился он из Геркуланы. — Постой, господин доброй, отвечал Простай, вскоча радостно, не о тoм наперед говорить надобно! когда уж мы с тобою помирились и стали друзья, то я желаю быть твоим верным слугою. Господина моего уже нет на свете, а я. . . . по тебе слово (продолжал он шептать Вадиму на ухо) без господина быть не могу. Сам ты разсуди, что я человек смирной, и когда некому будет меня оборонять, так всяк будет меня бить и рубить мне голову, как угодно. — Вадим охотно желал принять его в услуженіе, уповая, что таковой малоумной человек никогда с умыслу ему не изменит. Он обнадежил его своим покровительством, и обещал наградить по возвращеніи в отечество свое. Обрадованный тем Простай прыгал от удовольствія, и продолжал свое приключеніе: Тогда, как приметил я (говорил он) что эта земля, где мы были, и весь этот город, дом и башни, стали беситься, так я очень испугался... потому что я ничего бешенаго не люблю. Я вскочил в конюшню моего бывшаго господина, выбрал лучшаго мерина, взял много денег, и ускакал. Я уже очень издалека оглянулся, и видел, что весь город покрыли превеликою огненною шубою ... как надобно думать за тем, чтоб усмирить бешеной город. Однако я не осмелился назад воротиться, и пріехал сюда. Ну, мой новой господин! теперь возми обе сумы с деньгами себе; я с деньгами обходиться не умею, по мне хоть бы и во веки их не было, лишь был бы я сыт.
Вадим, развеселенный простотою новаго слуги своего, чувствовал притом и покровительство на себе небесное, что нечаянно доставлено ему средство к продолжению дальняго пути и верной товарищ для услуг. Печаль его облегчилаь и тем, когда видел он, что боги могли спасти слабоумнаго невольника: для чегож (помышлял он) сомневаться мне, что не могла спастись притом и моя возлюбленная Брячислава! Он выспрашивая у Простая, мог понять из слов его, что несколько людей бежали к морю и садились на корабли. Надежда его тем подкрепилась; но видел он, что не за чем уже больше медлить ему в областях Римских. Когда по щастію его Брячислава и осталась на корабле, без сомненія возвратится в свое отeчество, и в оном токмо надлежит ему удостовериться о ея участи. Он заключил следовать в Дакію, чрез области немецких Королей и Полянію. Остaтoк вечера провел он в разговорах с своим Простаем. Между прочим спрашивал он у него, как заключает он о природе и имяни новаго своего господина? — Простай засмеявшись отвечал, что таковой вопрос очень смешон и всему свету известен. Вадим сочтя,что может быть и в самом деле сведущ он об настоящем его имяни, запрещал ему говорить громко, и подтверждал хранить сію тайну. — Это не возможно! вскричал Простай; когда мы пріедем в чужую землю, и станут у меня об тебе спрашивать, кто ты таков; как же мне не сказать, что ты мой господин? хоть тебе этого и не хочется, а я принужден тебя называть моим господином. А когда спросят, где ты родился? и этого умолчать не льзя; я принужден буду скават, что ты родился под дубовым кустом. Ведь известное дело, что где какую вещь найдешь, там оная и родилась; напр. где найдешь гриб, тaк ведь он там родился и вырос; я нашел тебя под дубовым кустом, и нигде прежде не видывал: так известное дело, что ты родился и вырос под дубовым кустом. — Вадим веселился простотою слуги своего, и утверждал его в таковых о себе понятіях. Приказал ему иметь смoтреніе за лошадьми и кормить оных; подтверждал беречь деньги и без дозволенія его ни кому оных не давать; обнадеживал вновь своею защитою, и приказал очень рано, оседлав лошадей, быть в готовности к oтъезду. Простай рачительно исполнял его повеленія, быв всегда усерден к его услугам. В следующій день отправились они в путь свой.
— Остаток вечера предопределен был Избором для другаго не меньше нужнаго упражненія: дожидался его великій ловчій; надлежало с оным сделать разположеніе, к наступающей осенней войне с зайцами. Он остaвил любезнаго своего Голована, уже разинувшаго рот для описанія приключений Вадимовых в его путешествіи: повествователь принужден был оный зажать; но в следующій вечер, растворил еще шире обыкновеннаго, и вылетело из онаго нижеписанное.
ВЕЧЕР IV.
Они проехали уже Римскія области, страну Алеманов, Гертруров, Квaдов, и вступили в королевство бастарнов[13], без всякаго противнаго приключенія. Слух носился, что тамошніе леса наполнены разбойниками, и Вадим для предосторожности хотел вооружить слугу своего, не ведая того, что он был превеликой трус. Он купил для него хорошую саблю и лук с стрелами; но Простай столько опасался всякаго оружія, что и на себя надел оное с немалым ужасом. Они приближались к узкому проезду, между гор находящемуся, и увидели выстпивших из стороны шесть человек вооруженных. Вадим заключил, что они были разбойники, и приготовился к обороне. Вот люди, говорил он своему слуге, которыя готовятся требовать с нас подорожной пошлины; но я не намерен им oтсчитать оную, как только ударами моей сабли. — Как! вы драться хотите? вскричал Простай, начав бледнеть и дрожать. Вадим, приметив робость его, разсмеялся и сказал: что значит это, друг мой? конечно ты на них очень разсердился? — Это видно, говорил он, как же не сердиться на таковых грубіянов? Однако вы увидите, как я их отправлю к чорту! позвольте лишь мне ехать наперед; я знаю с ними переговорять! — Вадим, не ведая еще коротко своего служителя, считал, что от него может быть и выдет опыт храбрости; и для тoго позволил ему ехать. Простай поскакал к ним прямо, и приближась закричал: милостивые государи! я знаю, зачем вы вышли на дорогу; вы хотите взять с нас подорожную пошлину вот вам все, что у нас есть; но не мешайте нам ехать дорогою. Сказав сіе, вывязал из тороков сумы с деньгами, высыпал им все, сколько в оных было. Разбойники нашед таковое знатное и добровольное подаяніе, исполнили его требованіе и удалились в горы. Вот! сказал Простай, возвратяся к своему господину, я отогнал их скорее, нежели бы мог ты с своею саблею, о! ты поступил чрезвычайно храбро! отвечал Вадим; можно на тебя надеяться; но скажи мне, где возмем мы денег, когда опять с нас будут требовать подорожной пошлины в другом месте? — я этого не знаю, отвечал Простай; ты мой господин, а я слуга: то тебе и надобно знать, откуда брать деньги.
13
В древности Алеманы обитали в Швaбіи, гертруры, в части Флоренціи, Квады в верхнем Пфальце, а Бастарны от верховья Вислы до Чернаго моря.