Страница 6 из 55
Добродетельное его намереніе пресекается скачущею к нему толпою вооруженных. По одеянію и оружію их познает он, что находится в стране Римлян. Желтоодеянной невольник вел их, и по указанію его Вадим окружен был воинами. Тщетно Князь Славянскій старался оправдать себя в ложноподозреваемом на него убивстве; грубый народ не внимал слов его, а особливо по тому, что все обстоятельства слагали на него преступленіе. В руках его было окровавленное оружіе; он рыл яму без сомненія для зарытія тел убитых им. Они отняли его оружіе, и связав руки, посадили на лошадь желтоодеяннаго невольника, и повели. Сему чрезмерно досадно было, что принудили его пешком идти; он заключал в мыслях, что уже учинился их начальником, и жестоко бранил их за таковую себе обиду. Вадим, спокойный духом в разсужденіи своей невинности, спрашивал у воинов о стране и месте, в которое ведут его; но не удостоен был ответом, и решился подвергнуться своей участи, уповая пред разумнейшими судіями доказать свою невинность. Его привели в великолепно устроенный город.
Слух о убивстве Либона, знаменитаго вельможи сына, распростерся уже, и народ сбегался толпами видеть мнимаго преступника. Оный провожден был в замок, и посажен в башне под крепким караулом. Вадим принужден был сносит от стражей своих разныя досады; но радовался услышав, что назавтрее представлен будет на суд пред Наместника Квіетія, пред коим уповал доказать свою невинность. Поутру повели его под строгим присмотром в судилище, он увидел собравшійся совет, из многих престарелых мужей состоящій. Все дивились его неустрашимости, каковую он оказывал, и величественный его вид пріобретал сердца в его пользу. Он не дождавшись, чтоб начали ему допрос, с низким поклоном говорил судіям следующее: Высокопочтеннейшее собраніе! я как чужестранец, спасшійся после кораблеразбитія на брега ваши, не ведаю точно, в какой обретаюсь стороне, и с каким народом имею дело. По догадкам моим заключаю, что нахожусь я среди римлян; но сомневаюсь в том, в разсужденіи нарушеннаго страннопріимства. Весь свет наполнен слухом, что Римляне к прочим добродетелям своим присоединяют и сіе; а я вместо покровительства, взят как злодей под стражу. Но какое бы мое было преступленіе, я не ведаю и никто на меня в том доказать не может. По какой причине бы считать меня убійцею двух нещастно жизнь окончивших своими руками особ, когда я их впервые только увидел? — По том разсказал он все обстоятельство, как Либоно пріехал вне себя, как заколол свою лошадь, а по тoм и себя; и каким образом приспевшая в то время девица, нашед его близ тела Либонова, к коему бросился он было на помощь, напала на него и во многих местах ранила; он показывал свои раны, и ссылался на взявших его под стражу, что они видели еще текшую из ран его кровь. Он требовал наконец, чтоб представлены были свидетели, коибы могли уличить его, и просил, чтоб они изследовали дело по сродному им правосудію, и не считали бы его по одному только ложному подозренію за злодея.
Собраніе, выслушав терпеливо представленіе его, требовало, чтоб представлены были доносители, имеющіе обличить в возлагаемом на него убійстве. Однако оных не оказалось, опричь желтоодеяннаго невольника, из котораго слов ясно сказывалась Вадимова невинность. Но между тем, из уваженія къзнатности родителей убіенных не можно было без подробнейшаго изследованія освободить его; и может бы с трудом он получил свое избавленіе, когда бы ни снял защищеніе его Публій Iовиніян, трибун римскій, вошедшій по случаю в собраніе. Он узнал Вадима, хотя и скрыл от своих со отчичей; во время войны в Паноніи взят он был в плен, однако по великодушію Вадимову содержан был нетак как пленный непріятель, но пристойно его чину, и отпущен по освобожденіи Паноніи обратно в отeчество. Таковое одолженіе не могло остaться без благодарности с стороны римлянина; он разумел каковой опасности подвержен будет при опознаніи Полководец Дакскій: и для тoго, притворясь незнакомым, старался убеждать судей в его пользу. Оные выспрашивали у Вадима, из какой он страны, и какого состоянія человек; но сей не сочел за полезное сказать, о себе и объявил, что он тысяцкій славянорусскаго Государя Гардорика. Наконец до дальнейшаго изследованія по предстaтельству Публіеву освобожден был он из под стражи, и отдан на поручительство в дом его.
Вадим принят был от Публія с пристойною природе его честію. Когда остались они наедине, Князь Славянскій приносил в чувствительнейших выраженіях благодарность своему покровителю, и не зная, кому он был обязан, просил его уведомить о том. Тогда с удивленіем и ужасом вразумлен был от Публія, что имеет дело с человеком довольно знакомым. Я примечаю, продолжал по том Римлянин, что вы безпокоитесь о моей скромности в разсужденіи вашего подлиннаго имяни; но будьте уверены, что обязанный вами Публій не изменит своему благодетелю, хотя бы от того зависела погибель всего моего отечества. Он клялся ему в том пред богами домашними, и успокоив его, содержал в доме своем до окончанія суда, в котором был за него поверенным. Чрез несколько дней объявлен он невинным. По следствію оказалось,что самоубійство Либоново последовало в сумасшедстве по следующей причине: — Он был смертельно влюблен в дочь Сенатора Луція, имянем Аритту. Страсть их была взаимная; но родители их по некоторой стaринной вражде сочетанію их долго противились. Напоследок стараніями друзей своих были примирены, и с радостію желали утвердить дружество союзом детей своих. Уже назначено было время к браку. Между тем Квіетій, бывшій Наместником в Кипре, прибыл в Геркулану (так назывался город, в котором Вадим находился). Разнесшаяся молва о превосходной красоте его дочери понудила Либоно стараться оную увидеть; в чем и не не было затрудненія. При первом взгляде на оную постоянство Либоново поколебалось. Он обратил свое исканіе у Квіетiя; но гордый наместник, имеющій важнейшія мысли о своей дочери, лишил его всякой надежды. Однако не преставал он искать благосклонности у своей красавицы: но и тут тщетно; оная имела уже жениха, которой ей лучше нравился, и вскоре за онаго вышла. Между тем неверность его не могла утaиться от Арриты, хотя Либоно и обратился было к прежней своей невесте, но она начала принимать его холодно. Сіе возбудило в жесточайшей степени первую страсть его; он чувствовал вину свою, и приходил в отчаяніе. Аррита хотела его наказать ложным презреніем, хотя сердце ея давно уже его простило. Он впал в задумчивость; Аррита радовалась, видя опытом, сколько много жених ея раскаивается, и хотела продолжать мнимую к нему холодность, чтоб больше научить его быть постоянным. Но сіе навлекло обоим им плачевный конец. Либоно лишился разума, и в бешенстве севши на лошадь, поскакал неведомо куда. Приметили то, уведомили Арриту; она погналась за ним в след, чтоб его успокоить, но уже поздно: последовало приключеніе, пресекшее дни их в цветущей молодости.
Вадим оправдавшись, не считал за полезное медлить в таковом городе, где имя его, известное уже одному, могло каковым нибудь случаем обнародоваться и подвергнуть его опасности. Но находясь в стране Римлян, мог ли он оставить без разведыванія о возлюбленной своей Брячиславы? Он открылся в том Публію, которой уверял его, что нет ни малейшаго слуху, чтоб княжна дакская досталась в плен Римлянам; чтобы не могло от него утаиться. Он обнадеживал его также, что не можно оной и под скрытным имянем быть в областях Римских; потому что не взято ни одного человека из даков в плен от них в прошедшую войну. Ведомость таковая поражала сердце Вадимово; не оставалось ему инаго помыслить, что оная лишена жизни в пути своем. Но с двугой стороны ободряющаяего надежда подкрепляла его мысли, и поощряла обехать всю римскую державу, чтoб самому в том удостовериться. Он заключил немедленно остaвить Геркулану; Публій снабдил его всем нужным для путешествія. Намерение его клонилось, побывав в Риме, странствовать по дворам Немецких Королей, и по том возвратиться к Дeкeвалу; но неожидаемый случай удержал его в Геркулане.
— Избор готов был слушать продолжение повести; но доложили ему, что приведены были из Полянской страны те гончія собаки, коих давно уже ожидал он с нетерпеливостiю. Таковое важное приключеніе остановило Повесть до следующаго вечера.