Страница 44 из 55
Воображают может быть некоторые, что условія, предписанныя в сем государстве к достиженію короны, учиняли избраніе весьма трудным: но ошибаются. Все человеки учреждаются своею корыстію; и воспитаніе, употреблявшееся при оном Дворе, достaвляло обоим полам способ сохранять сердца свои от сетей любовных до времени, в кое могли они надеяться достигнуть высочайшаго достоинства. Знатныя девицы воспитываемы были в самом тончайшем искусстве нравиться (при Дворе Трантараранском по опыту ведали, что страсть нравиться всегда заглушает чувствованія). Искусство оное до того простиралось, что довольно было госпоже, кои имели славу таскать за победоносною колесницею своих прелестей дюжины по две молодых господчиков, живых, быстрых и ловких, естьлиб только захотели испытать настоящую страсть. Не чувствуя никогда любви в своем сердце, наслаждались они всеми ея выгодами, были упоены всеми ея утехами; воображали, что оная им извества, провещали оную и взирали на оную как на духа, хранителя их жизни; но прежде тритцати лет она им была неизвестна, и после сего срока познавали они, что никого еще не любливали, опричь самих себя.
Молодчики родились почти все волокитами, и воспитаніе удивительным образом изощряло сіе дарованіе, так что возводило оное до вышняго совершенства. С самаго нежнейшаго возрасту они не знали, не желали и не искали, опричь поверхности утех. Во всем царстве оном едва ли находилось двое в постоянных обязательствах, произходящих от истинной любви. Между тем все щитали себя с любовницами, и помещались по обстоятельствам глядя. Молодчики провождали дни свои в перемигиваніи, любовных объясненіях, ссорах, свиданіях и мнимом щастіи. Они бегали, распевали, вертелись, обнимались, врали, шутили, смеялись первые своим острым словам, запутывали черты смысла игрою слов, и производили то вдруг без разсужденія и намеренія.
Всеобщее наконец мненіе замыкалось в том, что любовь не должна иметь оков, и никто не хотел знать, опричь ея поверхностей; тщетное понятіе о свободе, обманывая придворных, господствовало над ними. Необходимость, в которой находились царь с царицею любить друг друга во всю жизнь свою, щитаема была за ужасное рабство. Таковой предразсудок служил вместо панцыря сердцам молодых господ; все обстоятельства стекались для учиненія оных твердыми и подаянія им виду разума. Естьли по случаю открывали между придворных чету, соединенную нежным союзом, тотчас учинялась оная предметом всеобщаго посмеянія; стихотворцы, рачительные о пользах государства, спешили вывести то на позорище народном как бы порок опасный, удобный возмутить чистоту нравов, или спокойство в обществе.
Двор выходил из одного таковаго зрелища, в котором предстaвлены были муж и глупая жена, любившая друг друга истинно, и не взявшія предосторожности скрыть таковую слабость. Представленіе сіе удостоено великих рукоплесканій от тех госпож, коих сочинитель выхвалил и кои как бы ненарочно тут лучились. Начали об оном говорить на всех вечеринках Трантараранских; как нечаянно получено известіе о смерти Царя и Царицы.
В тoт же час разосланы повеленія для созванія Государственных членов; оные собрались чрез три дни, и все голоса соединялись в пользу прекрасной Доброгневы. Она была единочадная дочь Радоміра, отправлявшаго чрез долгое время чин перваго Вельможи в государстве. Он умер за шесть месяцов пред тем в почтеніи от дворянства, и был оплакан от народа. Он был первый с основанія царства сего, осмелившійся установить позволеніе, продавать свое именіе для польз Государственных: и один только имел славу возпользоваться сим великодушным правом. Дочь его наследовала после него одну только любовь к отечеству, и без сомненія за сіе чувствованіе пріобрела все голоса к своему избранію. Она имела в себе не меньше прелестей, красоты, разума и веселости, сколько и добродетелей отца своего. Предметы повсегда становятся прекраснейшими чрез посредство признанія. Жаль только, что не так часто глаза их усматривают. Выбор Доброгневы был подтвержден волшебницею Обрадою. Она отнесена во дворец, и тотчас окружена всеми любви достойными молодчиками, кои в самом деле таковы были, или только быть чаяли.
Доброгнева вступала в шестнататый год: она имела волосы и брови черныя, глаза большіе, голубые, нежные и живые; стaн прекрасной, руки удивительныя, ноги прелестныя, пріятную усмешку и зубы цвету наилучшаго. Не взирая на род воспитанія своего, свойство ея клонилось к уединенію: она была щеголихою меньше по вкусу, чем по обыкновенію: примеры, влекли ее за собою, но еще не испортили; быв меньше вертопрашна, нежели обычайно в Трантараране, она разсуждала больше десяти раз в своей жизни, и усмотрела в сердце своем некоторую пустоту. Таковое открытіе почти обыкновенно бывает предшествіем чувствованія; но окружающіе ее предметы были тому противны. Учинившись Царицею, познавши законы Государственные, созданная может быть больше прочих к соделанію оным чести, подумала,что надлежит ей не шутя помыслить о начертаніи, коему должно ей последовать. Она объявила тoржественно, что уделяет час из каждаго дня для размышленій.
Двор приведен был в замешательство таковым необыкновенным вознамереніем; похвалял оное с восторгом в ея присутствіи, и охуждал громогласно когда Ея Величество не могла того слышать. Но намереніе ея тем не нарушилось; она принимала труд размышлять в присутствіи всех Придворных. По силе своих разсужденій нашла она наконец, что для учиненія благоразумнаго выбора, надлежит ей закрыть глаза в разсужденіи наружных пріятностей искателей короны, открывать оныя на их недостатки, сравнивать то и другое, и решиться только в пользу того, коего бы пріятности и дарованія имели в себе меньше смеха достойнаго.
Таковое щастливое открытіе успокоило ее, надлежало лишь оным возпользоваться; но вещь сія и составляла затрудненіе. Все искатели престола казались ей равно любви достойными; потому что все хвалили красоту ея, искали ея благосклонности, говорили с нею страстно, и давали для нее ежедневно новыя празднества. Увы! тщеславіе прельщало ее, и одна только любовь удобна была вразумить ее.
Она была например обворожена веселым нравом, пріятным голосом господина Алмаза. Он сочинял для нее прекраснейшія на свете сказки, которыми Двор восхищался, и только из почтенія к Царице не смеялись, когда он говорил. За три месяца пред тем покорил он нежную Опалу; пропасть совместников уступили ему победу, и сопротивленіе оных возвысило его славу. Опала была женщина великой красоты и весьма склонная к нежности, составляющей предмет желаній всех любовных героев. Она уступила воображенію истинной привязанности; она чаяла, что Алмаз влюблен чистосердечно, и с алчностію искала сей славы; но сіе завоеваніе подобно было прочим его победам. Он покорил ее без страсти, и оставил без размышленія. Престол, сердце Царицы, казались ему почтенными пружинами к непостоянству. Двор Трантараранской, столькож правосудной, как и он, считал пожертвованіе любовницею, обоженія достойною и отчаянною, за опыт величія души его, заслуживающій венец, коего он надеялся. — Кузнечик казался для царицы весьма забавным; он играл на всех музыкальных орудіях совершенно, и пел возхитительно. Сверьх того никто не умел плясать его лучше; он присоединил к тому силу, правильность, легкость и пріятность. — Она крайне предубеждена была в пользу Тюльпана. Хотя белокурый цвет его клонился несколько к желтине, но он имел рост и стaн прекраснейшій во всем Трантараране. Он знал в превозходном совершенстве все игры, коими забавляются на вечеринках, и проигрывал кошельки по три с крайним равнодушием. Но естьли что учиняло его безподобным, то искусство играть на бандоре, что начинал он без прозьбы. Дабы находиться всегда в состояніи забавлять уши Царицы и Двора, носил он свою любезную Бандору, зацепив за шею парчевою лентою, что придавало ему удивительную прелесть. — Пустозвяк, молодой господин, также услаждал время для сей новой Царицы. Он умел шить в пяльцах чрезъестественно; ни у кого не было столько алмазных вещей и таковой доброты, как у него. Он ежедневно появлялся в каких нибудь новых прикрасах, составляющих переговоры и зависть всего Двора. Не одними только кружевами он отличался, имел он и брызжи у белья отменной доброты, на коих совершенным искусством представлялось сраженіе Исполинов. В добавок всего того, всякія новости в нарядах получал он из первых рук, выдумал больше всех нелепостей, влюблялся на десять часов, ведал о всех новизнах и любовных похожденіях, судил разумно, и отбирал в лавках фарфоровую посуду с тем, чтоб никогда не купить. — Со всем тем Царице надлежало признаться, что господин Частохват имеет над ними преимущество. Он сочинял стихіи всех родов с крайнею способностію; словом сказать, был то блестящій разум при Дворе: по дватцатому году, сделал он две больших комедіи, кои бы могли быть приняты, и не были бы освистаны, когдаб он безразсудно не издал их от имяни своего дворецкаго, имевшаго множество непріятелей по откупам. Готовились предстaвить Оперу, в которой сам он сочинил слова и музыку, театральныя украшенія и балеты; поставляли оперу, сію выше всех сочиненных в прошедших веках. По всякое утро приносил он к царице щеголеватые стихи, коими занималась она по получасу. Весь Двор списывал с оных копіи, коих никогда не читaл. Сверх таковых выгод Частохват был недурен складом, и изрядно шутил. Не удивительно, что Доброгнева отличала его за таковыя достоинства; придворные имели к нему великое уваженіе, друзья его простирали удивленіе к сочиненіям его до суеверства: они находили в нем дух творительный и говорили вслух, что он первой человек на земли, и били в ладони, когда появлялся он на театре. — Много еще было и других искателей, но уступающих первым, коих по тoму не уважали. Это были люди, кои казались средственными, когда отличались, и кои вступали в общій ряд без сравненія.