Страница 39 из 55
Вадим, принесши благодарность свою Русиму, удалился с своим другом для посещенія болящаго от ран Семірa. Оный чрезмерно безпокоился об отсутствіи Арены, опасаясь, чтоб не попалась оная в плен к Худояру, и от того, что не мог отмстить сему злодею своему. Вадим хотя знал о том, что она удалилась с Ноаном, и не заключал из того полезнаго для страсти Семіровой; но, не хотел таковым известіем огорчить еще более сего нещастнаго любовника. Он начал было ему разсказывать о сраженіи своем с Худояром, желая тем его утешить; но был позван к Русиму обще с Бурновеем для участвованія в военном совете о разположеніи к завтрешнему на бунтовщиков нападенію. Они простились с Семіром, как бы чувствуя, что судьба готовит им долгую разлуку. Вадим хотя отговаривался своею молодостію, подавать советы искусившимся в ратных подвигах военачальникам: но между тем замечанія его приводили всех в удивленіе, и подозренія Русимовы умножались, однако великодушный сей старик скрывал свои догадки, и отдав повеленія, разпустил Совет.
Между тем, как все готoвились к наступающему сраженію, Вадим с Бурновеем размышлял об опасности, коей подвергается он, находясь в присутствіи человека довольно ему знакомаго. Удаленіе от славянских войск представлялось им необходимым в сем случае, естьлиб честь не обязывала Вадима искать Арпада, и удовлетворить вызову его на смертный поединок. Он не сомневался, чтоб столь храброй воин, каков был князь дакскій, провождал в праздности время свое в Хомограде, ожидая его тогда, как слава призывала его оказать мужество свое в произходящей войне. Бурновей разсуждал, что Арпаду надлежало бы находиться при войске славянорусскаго Князя; потому что не лезя ему заключить, чтоб Вадим пристaл к той стороне, где предстоит ему опасность быть познану и захвачену. Но как его тут они не нашли, заключили, хотя с негодованіем, что надлежит ему находиться на стороне бунтовщиков, и ожидали, не найдут ли они случая увидеть его в завтрашнем сраженіи.
По возхожденіи солнца рат Славянорусская выступила и построилась к нападенію. Вадим и Бурновей находились тогда близ Русима для принятія дальнейших повеленій, как трубачь из непріятельскаго войска принес письмо к военачальнику. Русим, читая оное про себя, в лице переменился, и отдав Вадиму, сказал: предложеніе Худоярово навлекает мне великое затрудненіе; но честь моего отечества требует, чтоб я согласился на его требованіе. Нашлись там два богатыря, желающіе отмстить вчерашнюю неудачу обрскаго приводца, и выбор упадает на вас с Бурновеем. Уверен я, что вы не пропустите сего случая к умноженію вашей славы. — Вадим приняв письмо и читая оное, должен был собрать все силы, дабы не явить своего смятенія по следующему онаго содержанію:
Худояр Русиму!
"Вчерашнее слабое защищеніе Обрскаго приводца не доказывает, чтоб не было в войсках моих богатырей храбрых; прибыли ко мне двое таковых, кои желают доказать, что они не подобны Обрянину, и вызывают на поединок двух богатырей твоих, Вадима, называющагося Мечеславом, и Бурновeя, коих видели и узнали в прошедшем сраженіи."
Чтобы ни думали бoraтыри сіи, сказал он, прочитав письмо, Русиму; но Мечеслав и Бурновей преданы пользам твоего отeчества и пріемлют сей вызов. Он положил письмо в карман, и не дожидаясь ответу на слова свои, поскакал с Бурновеем на поле, разделяющее оба войска, сказав трубачу, чтоб он поспешил уведомить вызывaтелей; что они их ожидают.
Противники Вадима и Бурновея вскоре появились. Славянскій Князь избрал себе тoго, у коего на щите изображена была бродящая в пустыне овечка, от которой пастух прочь бежит, с надписью: Опыт Славянской верности. Надпись сія уверила Вадима, что был то Арпад; он не вступая с ним в бой, называл его сим имянем, и требовал от него в тoм признанія. Ты ошибаешься, отвечал незнакомой; но я не для разговоров сюда пріехал: один из нас должен лишиться жизни на месте сем. После сего начали они жестoкое сраженіе. Вадим не имел еще никаких выгод над своим противником, но Бурновей при первом съезде сбил с коня своего непріятeля ; и хотя имел случай пешаго удобно лишить жизни, однако сшел сам с коня, и продолжая равный бой, обезоружил онаго, и повергши к ногам своим, ожидал, что учинит Вадим с своим противником. Между тем Вадим и его спорник ударились на копьях столь жестоко, что оныя переломились и лошади под ними упали. Они сскочили, и начали сраженіе на саблях пешіе. Вадим вскоре оказал превозходство силы своей, разрубив на нем шлем, и от сего удара повергши его безчувственна к ногам своим. Он хотел в гневе своем лишить жизни своего побежденнаго, но не хотев осквернить оружія своего, взял его саблю, чтоб отрубить оною ему голову. Сколь велико было изумленіе его, когда он узнал в оружіи своего противника ту саблю свою, которая увезена была ночью у него в стране Сусолов! он опять подумал, что побежденный им есть Арпад, и для удостоверенія отстerнул его шелом; но сняв оный вострепетал, находя в лице незнакомаго сходство с чертами возлюбленной своей Брячиславы. Он не знал еще, к чему обратить заключеніе разсеянных своих мыслей, как Бурновей оставив без чувств лежащаго своего соперника, подшел к нему уведомить, что он в оружіи, отбитом у его противника, нашел с обмененную в Сусолах свою саблю. Вадим показывал ему свою, и разсматривая прилежно черты лица своего побежденнаго, узнал, что он был самой тот, которая с товарищем своим спас его жизнь при нападеніи на него и Сусольскую Княжну медведей. Он подал руку своему очувствовавшемуся противнику, и поднимая онаго, сказал: я стыжусь моей победы, что столь худо доказал благодарность избавителю моему, спасшему жизнь мою в Сусолах. Примите свое оружіе, и удостойте меня открытіем вашего имяни. Говоря сіе, подавал он ему собственную его саблю. О Вадим! отвечал побежденной, смотря с жалостію в глаза ему; непостоянной Вадим! какое сравненіе слов твоих с твоими поведеніями! — удивленный Вадим, убеждал его сказать, почему известно ему его имя? — Увы! отвечал он, сколько был бы я щастливее, когда бы не знал онаго! Но почему называете вы меня непостоянным? вопрошал Вадим. Для того, сказал сей, что ты изменил дому Дeкeвалову. О боги! вскричал огорченный Вадим; вы свидетели того, был ли я когда нибудь неверен моей возлюбленной Брячиславы, или бы досадил в чем дражайшему брату ея Арпаду! — Замолчи неверной, ты не можешь оправдаться! вскричал с гвевом побежденной; чем ты докажешь то, что любишь еще поднесь нещастную Брячиславу? — тем, что сердце мое и по смерти ея носит в себе любезное ея изображеніе; что хотя погибла она в развалинах Геркуланы, но я сохраню по гроб мой клятвы к сей нещастной моей обручнице; и что сердце мое не будет пылать никогда другою. Вадим, говоря сіе, пролил слезы и принудил к тому же побежденнаго. Кто уверил тебя в тoм. . . . . сказал он, и прервав речь, говорил: я докажу тебе Вадим, что ты истребил из сердца своего память нещастной Брячиславы. — да! отвечал Вадим твердым голосом, я отдамся тогда в твою волю, и позволю умертвить себя, естьли можешь ты это доказать. — сей перстень, последній залог ея памяти, мог ли бы ты отдать впрочем незнакомому? сказал побежденный, подавая ему оный. Сей ли опыт верности твоей? Прибавь к тому любовь к сусольской Княжне. — Вадим чрезмерно обрадовался, нашед свой перстень, который полагал навек утраченным, цаловал оный с восхищеніем, и возложив на руку свою, сказал: извини меня великодушный мой избавитель, что я отнимаю у тебя подарок свой, отданный тебе в моем смятеніи, и по котором я пролил много слез; возми в замен все, что я имею . . самую жизнь мою, естьли нужна оная твоему мщенію! Но не требуй вещи милейшей мне самаго себя! знай притом верный поборник моей возлюбленной, что Княжна Сусольская со всеми своими дарованіями никогда не могла поколебать моего постоянства и верности к Брячиславе. Случай меня привел подать ей помощь в опасности жизни, и вы простое состраданіе, как я уповаю, сочли за мою к ней склонность. — По сем Вадим старался убедить сего незнакомаго открыть свое имя, и почему он тaк знаком покойной его Брячиславе; однако побежденный отвечал ему, что время и место не позволяют начать разговор довольно пространный. Он просил Вадима, чтоб он отвел его с товарищем, побежденным от Бурновея, к славянорусскому Полководцу, и испросил им у онаго безопасное место для излеченія от ран их. Вадим обещал сіе, и помог ослабшему своему пленнику сесть на коня; чему подражал и Бурновей с своим побежденным, у коего лице во все то время осталось закрыто под шеломом.