Страница 31 из 55
Повествованіе его развеселило всех; спрашивали его, может ли он сесть на лошадь и показать, в которую сторону те львы побежали? храброй человек, отвечал он, должен я умирая не поддаваться своему непріятелю, как-то сказывал наш богатырь Бурновей: и для того, хотя бы сердце в моем теле на десять частей разорвалось, я не оставлю гнать моих злодеев. После чего вскочил он на чубарова, показал, где бежали мнимые левы, и напущенныя собаки по следу привели к норе, где волчица с детьми укрылась. По лаю от собак узнали о том; призваны находившіеся при охоте, работники с лопатами, и приказано оным нору разрывать. Когда работа производилась собаки сыскали побочной выход из норы, и ворвавшись передавили всех волков. Вытащенной оными первой волченок когда предтавился глазам Простаевым, сскочил он с гневом с коня, обнажил свою саблю, отбил собак, и отрубив голову мертвому зверенку, кричал; вот тот молодой лев, за котораго старая львица такія опасныя раны мне поделала! Слова его произвели смех; и когда начали уверять его, что был то волченок, а не лев: он разсердясь, поскакал прочь; хотя впрочем не выпускал охотников из виду, и разъезжал вблизи от оных стороною. ——
Час, определенный для слушанія сказок, кончился; Избор пошел, сказав, что Голован отчасу лучше разсказывает, и что глупости Простаевы очень его увеселили. — В этом случае вкус Вашего величества, отвечал Сказывальщик, весьма отличен от многих читaтелей сея повести; вы отдаете справедливость забавнейшему месту в сем приключеніи. Но они говорят, будто бы шутка, упoтребленная сочинителем очень жалка; что вранье дурака не может увеселять разумнаго человека, и что включеніе шутовства в важную богатырскую повесть учинено не кстати. — Это вкус древних писателей, отвечал Избор; и мне оный нравится. — Тем лучше, сказал Скалозуб; много и новейших писателей, кои, не имея в своих сочиненіях лиц подобных Простаю, сами заступают его должность. — Много было между ими и других разговоров по сему предмету; но как оные не надлежат до нашего намеренія: издатель уведомляет только, что в назначенное время началось продолженіе разсказыванія.
ВЕЧЕР XIV.
Между тем возобновившаяся гоньба понудила охотников в разныя стороны разделиться. Вадим вскоре усмотрел великаго медведя, за которым и поскакал со многими придворными Князя Сусольскаго; но как под ним лошадь была других резвее, скоро потерял он их из виду. Медведь удалялся, но он не преставал достигать его. Зверь увидев, что за ним гонится только один человек, обратился и напал на Вадима. Сей хотел пронзить его своим копьем в разверзшую пасть и но зверь выбил оное из рук его, и став на заднія ноги, старался сорвать его. Вадим выхватив свой тесак, двумя удачными ударами отрубил ему лапу и морду; чрез что обезсиленный зверь обратился в бегство. Вадим, подняв копье свое, достиг его, и без пруда умертвил. Однако он так далеко заскакал от охотников, что не уповал в тот день сыскать их на утомленном коне своем; что принудило его остановиться для отдохновенія на одном в лесу находящемся лужку. Он хотел накормить коня своего свежею правою, и в сем намереніи принялся было онаго разседлывать, как пролившійся к нему не в дальности происходящій крик принудил его опять сесть на онаго и скакать в ту сторону. Но сколько он ужаснулся, усмотрев княжну сусольскую, преследуему от страшнаго медведя, которой почти достигал ее! Вадим тотчас остановил свирепство зверя сего, пронзив онаго копьем своим, от чего оное переломилось. Не успел он совершить сего щастливаго удара, как два других зверя роду сего, бежавшіе по следу перваго, на них напали. Вадим, потеряв копье свое, принужден был обороняться своею саблею; он привлекал на себя ударами нападеніе обоих медведей, и советовал княжне спасаться бегством. Однако великодушная Княжна, не хотела оставить без помощи своего избавителя, она помогала ему своим легким охотничьим копьем; но дрожащія от ужасу руки ея слабы были пробить твердую зверей тех кожу: она лишь раздразнила их своими ударами. Иное произходило от руки Вадимовой; он давал им жестокія раны. Звери, увидев текущую кровь свою, в большую пришли ярость, и испустив рев, наполнившій все окрестности лесу, бросились с таким стремленіем, что лошадь под Вадимом упала. Княжна хотела подать ему помощь, но и под нею лошадь была опровержена. Опасность ея усугубила силы Вадимовы; он успел вскочить и саблею своею защитить жизнь ея, но чрез то привлек на себя обоих зверей, оные выбили саблю из рук его, княжна упала в обморок, и оба они были бы разтерзаны, но в самое то время прискакали к ним два чужестранца, покрытые с ног до головы бронею; они бросились на помощь, и копьями своими за один раз повергли обоих зверей мертвыми. Столь неожидаемая помощь чувствительна была Вадиму от особ незнакомых: он не зная, чем возблагодарить за то, в торопливости снял с руки своей перстень, и подарил тому, которой оказал, ему больше помощи. Примите сей малой знак признанія моего, сказал он; но одолженіе ваше такого роду, за которое при всяком случае обязан я не щадить жизни моей для польз ваших. Незнакомый приняв перстень, и посмотрев на оный, покраснел. Впол открытый личник шелома его допускал Вадиму приметить разныя в лице его перемены. — государь мой! сказал тот незнакомый надевая перстень на руку свою: я должен был вам больше, нежели оказаніем столь малой услуги; но подарок ваш учиняет то,что я не токмо оказывать вам помощь, но я знать вас больше не желаю, дабы таковыми непріятными подарками впредь не был от вас отягощаем. — Вадим хотел потребовать объясненія тем непонятным для него словам; но увидев княжну лежащую близь него в обмороке, от жалости в лице переменился, и оставив своего избавителя, бросился к ней на помощь. Товарищ его избавителя подскочил к нему, вынул из кармана сосудец с некіим лекарством, и начал княжне натирать оным виски. Вадим не хотел допустить, чтоб чужестранец оказывал ей услуги; он в замешательстве своем вырвал из рук от него лекарство, толкнул его так, что можно бы счесть за крайнюю невежливость, и начал сам Княжне виски тереть. Незнакомой не осердился за оное; в разсеяніи своем Вадим мог приметить, что поступок его приключил больше досады другому чужестранцу. Вадим узнал свою неосторожность уже тогда, как незнакомые от него удалились, и когда Княжна пришла в память. Он разсказывал ей о сем приключеніи, жалея о своей неосторожности. Княжна сама огорчалась, что избавители ея удалились, не получив никакой от нее благодарности. Наставшая между тем ночь привела Вадима в немалую о Княжне заботу; она ослабела от претерпеннаго страху, лошади же их были от медведей так изранены, что не могли с места тронуться: почему предстояла необходимость ночевать ей в пустoм лесу на голой земле. Он начал было собирать траву и мох для пріуготовленія ей постели; в сіе время услышали они голоса посланных для сысканія их, кои с зазженными свечами всюду ездили. По отзыву их оные немедленно прискакали, и вывели их из затрудненія; они сели на охотничьих лошадей, и благополучно достигли шатров, в коих Князь в разсужденіи множества найденных в том лесу зверей, намерясь продолжить на другой день охоту, потчевaт разположился. Отсутствіе Княжны приключило родителям ея немалое безпокойство; они обрадовались, когда ее увидели, и узнав, каковой вдавалась она, заскакав от своих людей, опасности, от которой избавлена была неустрашимостію Вадимовою, приносили ему великую благодарность. Княгиня слегка выговаривала дочери за неосторожность; но Князь, как великой охотник, не удержан был прошедшею опасностію ея, и не отменил намеренія своего продолжать ловлю.
По возхожденіи солнца звероловство опять началось, все разъехались, кроме Княгини, которая, устрашась прошедшею опасностію дочери своей, не отпустила оную от себя. Простай также отговорился полученными вчера ранами, и остaлся увеселять своими глупостями придворных. Вадим в сей день положил было не разлучаться с Бурновеем, и весьма хотел поговорить с ним о вчерашнем приключеніи и словах незнакомаго, наводящих ему безпокойство: но появившіеся с гоньбы два лося нечувствительно принудили их гнаться за собою. Звери побежали в разныя стороны, и чрез то двух друзей сих разлучили. Вадим по пристрастію своему к охоте забыл все, чрезмерно удалился в густоту леса, и до тех пор скакал, пока утомившаяся под ним лошадь споткнувшись, убилась до смерти о древесную колоду. Вадим остaлся пеш в таком месте, из коего не знал выходу. Уже солнце далеко с полдней уступило; но он утомясь, не имел пищи, чем бы подкрепить себя. Пошел он на удачу; лес отчасу стaновился густее, и бродя до самой ночи, принужден он был заночевать под деревом. Уединеніе, мрачность места, и опасность от диких зверей, произвели в нем ужас и множество печальных размышленій. Нещастной Вадим! говорил он сам себе; для чего неизвестной ужас объемлет твое сердце? не предстоит ли тебе смерть от лютых зверей, коих лютость ты вчера испытал? Нет! ужас души моей (разсуждал он) не может произходить от таковой причины; предстoит ей нечто горестнейшее!... Могуль я бояться зверей? могул я бояться смерти? не уж ли жизнь моя мне драгоценна? и есть ли что на свете, могущее меня к оной привязывать? Рожденный для престола, перешел в темницу; спасся из оной, дабы подвергнуться гоненіям властолюбиваго брата, от коих спасаeт меня только странствованіе. Любовь моя, обещавшая мне в сердце прелестной Брячиславы, сторичныя радости, нежели каковых мог я ожидать от короны, имела ли в себе что, кроме бедствія? Возлюбленная моя умерла насильственною смертію: то могу ли я оной страшиться? Нет! оная составила бы мое блаженство конец моим бедствіям. — Увы! нечто ужаснейшее смерти являет мне болезненное мое предчувствованіе. - - Жив ли ты, единственный друг мой Арпад? подобіе, оставшееся возлюбленной моей Брячиславы. Я оставил тебя в болезни, предпочел безумное увеселеніе обществу твоему. Что со мною будет, ежели заподлинно предчувствованіе мое вещает мне конец твой? — Мысли сіи произвели слезы, которых он дотоле не проливал ни в каких бедствіях. Едва разсвело, пошел он и сам куда не ведая, и не могши истребить ужасов, стесняющих сердце его. Большую часть дня препровел он в безполезных исканіях дороги; силы его истощались, и искал он места, где бы отдохнуть, как осматриваясь увидел он в стороне на полянке оседланную лошадь. Обрадовался он, уповая при оной найти человека, которой может показать ему дорогу из сего дремучаго лесу; но радость его еще более умножилась, когда увидел он спящаго на траве Бурновeя. По пробужденія его, узнал от него Вадим, что он, равномерно гнавшись за лосем, потерял охотников и дорогу; что он также ночевал в лесу, и препровел ночь в ужасном предчувствованіи некотораго неизвестнаго ему нещастiя. Слова Бурновеeвы подтвердили мысли Вадимовы, об опасности жизни Арпадовой; он открыл ему оныя. Так, верный друг и товарищ моего нещастія, сказал он Бурновею; не для чего нам медлить в сем Княженіи и проведывать об его участи. Уведомим Урмана, в какую страну изберем мы путь, по выходе из сего лесу; он нас догонит с Простаем. Сказав сіе, углубился он в печаль, из которой многаго труда стоило Бурновею извлечь его. Оный принуждал его сесть на свою лошадь, а сам хотел итти пешій; но Вадим никак на то не соглашался, и так побрели они оба пешіе. Путь их продолжался медленно от великаго утомленія; потому что почти двое суток ничего не ели, и уже к сумерекам вспали они на малую тропинку. Шествуя оною несколько, услышали они впереди большой шорох; опасаясь нападенія от воров, или диких зверей, приготовились они к обороне. Чрез несколько минут выскочила к ним собака, неслыханной величины, и как бы бешеная на них бросилась. Вадим слыхал, что в северных странах разбойники почасту имеют собак, помогающих им в нападеніи; почему советовал другу своему убить оную, прежде нежели хозяева ея подоспеют. Не было в том затрудненія, и от нескольких ударов собака пала мертвою. Они дожидались несколько времяни другаго нападенія, но не видев никого, начали они осматривать в той стороне, откуда сія превеликая собака выскочила, и усмoтрели малую древами закрытую хижину. Подшед к оной, нашли они глубоких лет старика, стоящаго на коленах в смертельном ужасе; он просил их о пощаде жизни его хотя до тех пор, как окончит он свою молитву. Вадим и друг его старались онаго уверять, что они не такого роду люди, от которых бы мог он ожидать себе озлобленія. Я не могу вам верить, сказал старик, когда вы без жалости умертвили детей, слугу и всех скотов моих. Слова его привели их в удивленіе; они подумали, что старик тот от древности своей в уме помешался. Не считайте,сказал старик, приметив их мненіе, слова мои сумасбродными: вы убили мою собаку, которая служила мне вместо детей, слуги и домашней скотины; она носила мне воду, дрова, ловила дичину обороняла от лютых зверей, коротко скавать, кормила и покоила лучше, нежели мои безбожныя дети. Вадим и друг его окавывали великое сожаленіе, что сверьх чаянія обидели сего пустынника; причем спрашивали у него, какая причина принудила его оставить человеческое общество. — Я родился в деревеньке, находящейся в здешнем лесу, от одного угольника, и взросши упражнялся в той же работе; по том женясь, имел семнатцать человек детей. По кончине родителей моих упражнялся я в том же рукомесле, и из возпитанных мною детей осталось только три сына, а прочіе померли обще с женою моею. Неблагодарные сыновья мои, когда я ослабел и не мог помогать им в работе, сбили меня с двора, дав только в помощники убитую вами собаку. Почти уже два года, как я обитаю в сем шалаше. Несколько раз покушался я возвратиться в деревню, но безбожные сыновья мои запрещают, грозя меня умертвить. Теперь я лишен и последней помощи . . . Посудите, господа добрые, об моем состояніи. — Окончив повесть свою старик, воздохнул; жалостная участь его тронула Вадима и его друга. Они изъявляли состраданіе свое, и предлагали ему постараться о покое оставших дней его, когда только согласится он переехат жить в столичной город. Снизхожденіе их обрадовало старика; он старался угостить их суровою пищею, какая у него случилась, и обещался выпроводить их на дорогу к Митаве, куда согласен был за ними следовать.