Страница 22 из 55
Новый товарищ мой начал обходиться со мною с великим дружеством; однако не открыл мне своего настоящаго имяни, сколько я ни убеждал его к тому, обещая клятвенность сохранить его тайну, когда есть причины, к тому его побуждающія. — Сколько мне прискорбно (отвечал Нуреддин, узнав от меня об моем подлинным имяни и приключеніях, что я за доверенность вашу ко мне не могу заплатить равномерно! тяжкое обязательство принуждает меня к сему молчанію. Впрочем могу сказать, что отчасти ведая, кто вы, считаю себя дружбы вашей не недостойным. — Слова его произвели в мыслях моих немалое замешательство. Сколько я ни старался, не мог однако вспомнить, чтоб когда нибудь видал его в моей жизни. Я не смел уже больше понуждать в открытіи его тайны, и обходился с ним как с братом. Нуредин был искусный живописец, и всегда в свободные часы от господской работы упражнялся в сем художестве. Он умел на малейших кружках списывать подобіе лиц тех особ, коих желал представить; а как Персы к сему роду живописи великіе охотники, то в краткое время собрал он столько денег, что заплатил требуемый Iудеянином за себя выкуп. Господин мой отпустил его без отговорок, и обещал исходатайствовать ему проездную грамоту. Разлука моя с сим товарищем приключила мне чувствительную печаль. Нуредин, приметив oную, отвел меня на сторону, и предложил мне, чтоб я возпользовался вместо его свободою; и что он останется вместо меня в невольниках до тех пор, как я пришлю выкуп. Удивленный таковым редким примером великодушія, отрицался я принять столь неслыханную жертву; но был убежден от Нуредина. Вы не имеете средств, говорил он, возвратить себя иным образом оплакивающему отсутствіе ваше отечеству; а мои побужденія не столько важны. Вы пришлите за меня выкуп, и я освобожусь; время для ожиданія сего не делает для меня разстоновки. Сверьх того, когда бы посланныя от вас деньги и не дошли сюда, я имею в художестве моем верной способ к моему освобожденію. Таковым образом освободился я из моей неволи, и простясь с великодушным моим избавителем, возпріял путь чрез Аравію в Египет, намерясь оттуда чрез Фракію возвратиться в мое отeчество, и проведав о квадском Князе, иметь ближайшій способ отмстить ему за его злодейское похищеніе.
С несказанным трудом достиг я Александріи, и сев в корабль, идущій в Еллинскія острова, вскоре уповал чрез пропонт фракійскій проплыть море Меотиское, и пристaть к берегам моего отечества; но враждующая мне судьба и тут возпрепятствовала моему желанію. По нескольких днях нашего плаванія, возставшая буря отнесла нас к сирійским берегам, где напал на нас Трипольской морской разбойник. По долгом сопротивленіи, при котором отчаяніе мое раждало во мне храбрость, стоившую жизни немалому числу нападающих, корабль наш взят был Сирійцами. Я заключен с малым остатком моих спутников во узы, и учинился вновь невольником. Все мое терпеніе тoгда изчезло; я видел опять себя лишенным надежды к возвращенію в мое отeчество, и что более всего меня сражало, не в состояніи послать выкуп великодушному Нуредину, пожертвовавшему за меня своею вольностію.
Пленившій меня сиріянец, заметив в сраженіи мою храбрость, к которой привело мое отчаяніе, надеялся полезнее употребить меня в своих морских разъездах, нежели содержать в неволе. Он предложил мне вместо выкупа заслужить ему при трех опаснейших морских сраженіях. Таковое предложеніе достoйно было варвара; но необходимость привела меня принять сіе постыдное средство. В ожиданіи способнаго времяни к разъездам, услышал я от Еллинских пріезжавших в Триполь за невольниками купцов, что отечество мое замешано было в опасную войну с Римлянами, и что получило над ними знатныя выгоды под руководством некоего Славянина, имянем Вадима, и что сестра моя за онаго обручена; при чем оный объявлен наследником Дакскаго престола.
По выезде нашем в море, щастіе освободило меня вскоре от рук ненавистнаго моего пленителя. Вы вспомните, любезный Князь (продолжал Арпад к Вадиму) о претерпенном на вас близ Геркулесовых столпов нападеніи от Африканскаго разбойника; был то я с моим начальником. Оный погиб в сраженіи от руки вашей; а я продолжал оборону, опасаясь впасть, как разбойник, в новую неволю. Не удивляйтесь и тому, что я не открылся вам тогда о себе, и назвался, как мне вспало на ум, Готфом; я имел причину опасаться вас, так как совместника моего о престоле дакском. Мне свойства ваши были неизвестны, и вы сами можете представить, что я мог подвергнуть жизнь мою опасности, открывши вам об моем имяни. По разлученіи с вами принудил я оставших корабельных служителей плыть к берегам Грецiи; где вышед на берег, снабдил себя конем и вооруженіем на деньги, оставшіяся после Африканскаго разбойника, и следовал сухим путем в мое отeчество. Имел я довольное число денег, которыя старался послать на искупленіе великодушнаго Нуредина; однакож не моr проведать ни в одном из Греческих городов, чтoб кто нибудь отправлялся в Сузы. Между тем ночуя в одном вольном доме, окраден я был проворными Еллинами столь искусно, что не осталось у меня ничего не токмо для искупленія моего благодетеля, но и на дорогу. Принужден был я продать коня моего, и шествовать пешій.
Я прошел уже Никополь, и продолжал путь мой сквозь необитаемыя горы. В сем пустом месте к удивленію моему увидел я на одном холму сидящую великолепно одетую фракійскую женщину, и почасту озирающуюся на все стороны, как бы она кого нибудь ожидала. —
Подождем и мы до следующаго вечера, сказал Избор, что выдет с сею женщиною. Сказывальщик остановился, и на другой день по обыкновенію начал:
ВЕЧЕР X.
Продолженіе Арпадовых приключеній.
Как холм, на котором находилась Фракіянка, отстоял не в дальности от большой дороги, заключил я подойти к ней, и осведомиться, не претерпела ли оная каковаго нибудь нещастія, и не имеет ли нужды в моей помощи. Приближась, спросил я у сей прекрасной женщины, по какой причине находится она одна в таковом уединенном месте? Вопрос мой произвел слезы, из прелестных очей ея. Я нещастнейшая женщина на свете, отвечала она, и бедствіе мое такого роду, что я окружаемая ужасом ни от кого не ожидаю помощи. Я предлагал ей мои услуги, и старался утетать в ея печали. — Участіe, принимаемое вами в моем огорченіи, обязывает меня к вам благодарностію, отвечала она; вы заслуживаете мою доверенность, и я открою вам об моем приключеніи, без чего вы никак не можeтe себе представить об моем злочастіи. Я люблю смертельно одного молодца; но и любить не могу, я ненавижу его, но и того учинить не в состояніи; он прекрасен, и чрезвычайно гнусен; слова речей его пріятны, но содержат в себе нечто ужасное; он называет себя Асмодом, не объявляeт, что и еще много других имян имеeт; он сказывает о себе, что он великой богачь, но притом и беднейшее созданіе на свете составляет. — Таковое описаніе возбудило во мне любопытство; я просил ее объяснить мне получше как об ея любовнике, так и о собственных приключеніях, естьли желает она, чтоб я мог быть ей полезен.
— Вижу, продолжала сія женщина, что описаніе о любовнике моем вам кажется удивительно; но я сама не больше сего об нем известна. Он уведомлял меня, что живет в обширном и преогромном замке, но оный еще для него тесен. Знакомство мое с ним стоило жизни одному прекрасному Никопольскому юноше, за котораго я была обручена. Минофил, так называли жениха моего, был сын богатаго купца; а я дочь Никопольскаго Градоначальника. Взаимная наша любовь непротивна была нашим родителям; но по произшедшей между оными ссоре брак наш, положенный уже на мере, разрушился, и никакія прозьбы, ни слезы наши не могли убедить жестокосердых наших родителей согласиться на окончаніе онаго. Минофил пришед от сего в отчаяніе, заклялся умертвить отца своего, равно и моего, уповая, что сбыв с рук сію препону, можетудобно достичь к концу своих желаній. Он начал сіе мерзкое природе убійство с собственнаго своего родителя, коему в ночное время вонзил в сердце нож. Однако находящаяся в доме отца моего стража возпрепятствовала ему довершить то же и над моим. Увидев невозможность в своем намереніи, подговорил он меня, оставя дом, уйти с ним в безопасное место.