Страница 14 из 55
Хотя не спал я две ночи сряду, но голод мучил меня столько, что я пошел искать деревни, где бы пообедать. Уже над вечер, в великой усталости добрел я до постоялаго двора, где накормили меня досыта. В этoт двор пришла какая-то девка, и узнала на мне шапку отца своего; она спрашивала, где я оную взял. Тогда вспало мне на ум выдумать шутку: я отвечал ей, что эта шапка точно отца ея и что я за тем и пришел, чтоб сыскать ее. Послушай, красная девица, продолжал я: отец твой, в ближнем городе напившись пьян, выбранил воеводу, и за это посадили его в тюрьму. Он послал меня к тебе с этою шапкою, чтоб ты поверила и прислала к нему со мною мешочек денег на искупленіе. Ему определена смертная казнь, ежели чрез десять дней не успеет он заплатить за безчестье Воеводе. — Услышав то девка, начала плакать и просить меня, чтоб я пошел с нею в дом к ея матери. Я не поупрямился, пришел туда, и жил несколько дней, пока они кой-как собрали мешочек денег. Мне было весело у них; потому что они кормили меня досыта, и клали спать на мягкой постеле. После того отдали они мне деньги, и просили постараться об избавленіи сидящаго в тюрьме; в чем я обнадежив их, пошел проворно и сам куда не ведая. Пришедши в первую попавшуюся мне корчму, гулял я целую неделю на чужія деньги. Хозяин угощал меня со всевозможным стараніем; хотя и примечал я, что он много лишняго на меня начитал, однако я думал, что это так водится. В последнюю ночь пришли к моей постеле два человека, нахлучив шапки. Они взнуздали мне рот палкою, так как кладут лошадям в рот удила, привязали веревкою к постеле, и обыскав по карманам, побрали все деньги и пошли прочь. Я лежал до утра, и не мог закричать, потому что палка мне мешала. Пріятeли мои, с которыми я в прошедшую неделю веселился, собрались уже поздравить меня с добрым утром и опять начать попойку на мои деньги. Они удивились, что я так долго заспался, пришли навестить меня, и увидев меня взнузданнаго и привязаннаго, освободили. Я разсказал им об своем нещастіи. Пріятели мои присоветовали мне не сказывaт ни слова хозяину, что у меня денег уже нет, и сделали мне наставленіе, которое произвел я в точности в действіе. Я приказал изготoвить больше кушанья и подать всяких напитков. Мы пили и ели целой день; а над вечер товарищи мои начали один по одному тайком уходить. Оставшись один, и я вышел за ними. Хозяин, приметив то, побежал за мною в след, а я бежал от него вон из деревни. Я знал от чего бегу, мне нечем было заплатить ему; но он не ведал, для чего за мною гонится. Догнавши меня, спрашивал он, для чего я бегу? Для того, отвечал я, что ты за мной гонишься; а сверьх того у меня от сиденья ноги заржавели, я хочу оныя повыправить. Хозяин разсмеялся: ну! сказал он; когда только всего, можно мне себя от такова труда избавить. Я и непринуждал ево к тому; приказал ему возвратясь приготoвить доброй ужин, за которым бы мне пробежавшись прохладиться, и тем oтпотчивав его, с верною надеждою к дальним барышам отправил домой. Я бежал не оглядкою, размышляя дорогою о плутах, меня ограбивших; подозреніе мое упадало на двух хозяйских работников, кои жадно поглядывали на мои деньги, когда я их высыпал. По наступленіи ночи прибежал я в большой лес.
Бродя по оному, увидел я в густине разкладенной огонь, и при оном несколько человек. Не знал я, как заключить, какія бы-то были люди, и за чем далеко от дороги остановились ночевать. Однако осмелившись пошeл я к ним, и к великой радости узнал в числе их тех троих пріятелей моих, которые в корчме целую неделю попивали на мои денежки. С ними были и те два корчмаревы работники, коих подозревал я в похищеніи моих денег. Близ их сшояла большая бочка. Я поздравил их с добрым вечером, и спрашивал у них, с чем эта бочка? Они отвечали мне, что эта бочка с добрым пивцом, посланным от корчмаря в подарок лесовому надзирателю. Между тем они, наливая свои шляпы, потягивали пиво, и приветствуя меня, говорили: мы приходу твоему, почтенной Простай, чрезмерно радуемся. Садись к нам и покушай пивца. Я от многаго бежанья великую имел жажду, и обрадовавшись их предложенію, снял свою вязаную шапку за тем что у них ни ковша, ни стаканов не было, и нацедил по примеру их в оную пива. Но прежде нежели принес я ко рту, оное все вытекло. Они смеялись моей неудаче, что то меня приводило в досаду; однако напоследок снабдили шляпою, из которой я напился. Таковым образом попивали мы дополуночи. Я притворился, что на работников корчманевых никакого подозренія не имею, опасаясь, чтоб они меня опять не взнуздали. Ужин наш состоял в жидкой каше; они потчивали меня с великою вежливостію, называли меня высокопочтенным господином Простаем, и пиво подносили с низкими поклонами. По таковому их обращенію начал я сомневаться в прежнем моем подозреніи на них в покраже денег, и отдал бы с радостiю им добровольно по всегдашней моей щедрости, ежелиб, что случилось в моих карманах. К полуночи бочка опорожнилась; для того что мы не столько пили, сколько лили на землю. Мы перепились все до пьяна: но я превзошел всех в том; ибо ничего не помню, что они со мною делали. Проспавшись понял я, как мудрено они со мною поступили. Они выбили дно из опорожненной бочки, и посадив меня, опять оное вставили. По том, положив на бывшую с ними телегу, взвезли на крутую гору и составили бочку на землю. Я еще не совсем проспался тогда: и для тoго не мог разуметь слов их, однако понимал, что они надо мною смеялись. Когда весь хмел из головы моей вышел, тогда усмотрел я,что какую узкую отвели они мне постелю. Мне нельзя было ни протянуться, ни встать, и принужден я лежать весь наставшій день. По наступленіи ночи, послышал я нечто живое, ходящее около бочки; я счел, что это был человек, и для того закричал: друг мой! сделай милость, высвободи меня из этой неволи. Прокричав, приклонил я ухо, ожидая ответу, но послышал, что приближившійся отбежал прочь. Я уразумел робость его, ободрял онаго и клялся ему, чтобы он никакого зла не опасался. Однако трус этот молчал. Я изогнулся кой как, и выставил глаз в широкую бочечную втулку; увидел я тoгда, что был то превеликой волк, опять подшедшій и обнюхивающій бочку. Я выставил мою руку, ни слова не говоря, схватил зверя за хвост, втащил онаго в бочку, и держался за него крепко обеими руками. Сильной волк начал прыгать, и легко поворотил бочку, стоявшую на самой крутизне той горы. Мы с ним покатились под гору. Я не выпускал хвоста из рук, и думая, что мы раз с пятьдесят друг через друга перекувырнулись. Напоследок бочка с раскату ударилась об дерево, так что вся разсыпалась. Освободясь из моей темницы, готовился я принесши благодарность моему избавителю; но он не дожидаясь поклонов, ушел в лес. Я хотел встать на ноги, но не мог. Небо и земля завертелись кругом, деревья падали, а горы вверьх поднимались. Тогда-то я очень испугался, и подумал, что здешняя земля также взбесилась, как и та, из которой мы уехали, сколько раз ни поднимался я, столькож опять падал, и начал тогда приготовляться к смерти. Онако чрез малое время все это прошло: горы, лес, небо и земля стали попрежнему смирнехоньки. Тут-то я очень обрадовался!осмотрелся, что нахожусь в большом лесу, и сел под деревом дожидаться свету.
Не знал я куда обратиться.Тебя, мой господин, считал я за сидящаго под караулом у разбойников: и для того хотел идти назад, и приняться в услуги к той пригожей барышне, где так хорошо кормят. Между размышленіями моими солнце уже взошло. Вдруг послышал я раздающійся по лесу великой шум и крик от многих голосов. Испугавшись того, вскочил я; ибо опасался прежних моих неверных пріятелей, чтоб они вновь чего не сделали со мною еще хуже; и для того полез на дерево. Я хотел спрятaться в густых ветвях того большаго дерева, и в страхе не приметил, что оное сверьху до кореня в средине было дуплевато. Желая присесть опустился я без задержанія внутрь его к самому кореню, и спал на ноги без всякаго вреда, кроме того, что очень испугался.
Вскоре послышал я бреханее многих собак, пристающих к дереву, в котором изволил я находиться; а по том и слова подъехавших охотников. Все это умножало страх мой. Господин, веселившійся тою охотою, прибыл сам к дереву, и удивился причине, для которой собаки его к дереву приступают. Он приказал одному псарю взлест на дерево, которой учиня то, осмотрел большое находящееся в oнoм дупло. По таковому изследованію заключено, что в дупле находится рысь, и по общему приговору присуждено дерево срубить. Как же было мне не испугаться? Прорубая дерево, могли они и меня топором захватил. Не чего мне осталось дожидаться; я закричал: государи мои! не извольте трудиться, я добровольно отдаюсь вам в руки! — охoтники взлезли на дерево, опустили в дупло веревку, за которую я ухватясь, был вытащен. Я разсказал господину об моем похожденія в бочке, сколько возможно жалобнее, и думал, что он пустит меня на волю; однако он приказал мне следовать за собою и быть в услуженіи его, так как бы он на войне взял меня в полон. Досадно мне это было; но чтож осталось делать? Я довольно бы имел храбрости противиться ему в том; но проклятое мое сердце не соглашалось: оное как бы на зло мне и самыя малости представляeт всегда опасными. Однако чрез два дня нашел я случай дaт от него тягу.