Страница 12 из 55
Вадим обнадеживал ее, что не пропустит оказать ей столь пріятную для него услугу, и простясь с нею, начал искать своего служителя, об котором не ведали, куда он скрылся, хотя все жители замка уже собрались. —
На этом слове Избор начал дремать. Вот что называется искушать человеческое терпеніе! сказал он любимцу своему Уклону. Уже с неделю не слышу я ничего больше от Голована, кроме повторенія одинаких слов: буря, молнія, землетрясеніе, морское сраженіе . . . Он отрубил руку, голову — девка с копьем! . . . Однако клянусь бородою покойнаго моего дедушки, что Голован будет на хлебе и на воде, ежели хоть один раз отрубят кому нибудь руку, в продолженіи его повести. — Ваше Величество, сказал Голован: вы осуждаете меня вместо Сочинителя этой сказки. Не от одних вас уже слышу я, что писатель сего богатырскаго приключенія взялся за перо, не посоветовав с добрым вкусом; все говорят, что вместо объясненій разных древностей, до нашей Славянской исторіи надлежащих, мог бы он поставить побольше волшебниц, духов, самых лучших привиденій, леших, превращеній красавиц в попугаев, и прочих весьма нужных вещей. Я довольно уже вашему величеству разсказал таких басен, и кажется, что из обвороженных замков составилась земля не меньше Вашего государства. Потерпите выслушать сію повесть; оная послужит вместо прохлады изчерпанной моей памяти, а окончив, мы потчас сядем в колесницу, запряженную грифами, и помчимся в царство волшебников. Избор, которому впрочем не чего было делать, благоволил дать свободу языку Голованову; и в наставшій вечер он продолжал.
ВЕЧЕР V.
Вадим нашел лошадей своих разседланных; но служителя его при них не было, и все посланные нигде сыскать онаго не могли. Озана, провожавшая Вадима, заключила, что сей слуга, унесши вчерась с стола серебряное блюдо, бежал; однако славянскій князь обнадеживал ее, что слуга его по простоте своей не разумеет цены вещей; что он человек верной, но несколько трусливой; и без сомненія где нибудь сидит, спрятавшись от вчерашняго страху. Во время сего разговору услышал он голос его с четвертаго жилья палат, и усмотрел, что выглядывает он в маленькое окошечко находящейся там голубятни. Вадим приказывал ему сойтить скорее, и седлать лошадей; но Простай требовал, чтoб приставили ему лестницу, по которой бы ему слезть можно было. Уверяли его, что такой длинной лестницы сыскать не можно; тогда просил он, чтоб подали ему руку. . . . Словом сказать, он забыл дорогу, по которой забрался под самую кровлю, и принуждены были свести его оттуда. Он вынес блюдо и бутылку в целости, но потерял свою саблю и шапку, об которых объявлял, что увезли вчерашніе непріятели; однако посланные нашли оное по дороге на голубятне. Простай остaвлял замок с неудовольствіем; ему понравился вкус вчерашняго блюда и вина; он шептал на ухо господину своему, что он безумно поступает, оставляя так наскоро столь сытное место. Между тем остaвил он с умыслу в конюшне свой лук и стрелы, и когда они отъехали несколько сажен от замка, доложил о том Вадиму и воротился назад. Он нашел Озану еще на дворе стоящую, и приказав конюху подать свой лук, которой он забыл, сам подшед к ней, говорил: Послушай хорошенькая барышня! естьли ты любишь моего господина, тaк пошли к нему на дорогу денег. У нас их много было, но третьева дни разбойники все отняли. Мой господин и сам бы вам об этом сказал, да он не таков смел, как я. Озана поверив словам его, вручила ему целой мешок червонных, кои он, припрятав в свою перемeтную суму, возвратился к Вадиму, и не сказал о том ни слова.
Путь их продолжался безпрепятственно до самых границ Полянских, но вступая в сіе государство, попались они встречу тритцати человекам Бастарнских разбойников, кои везли шесть пленников и одну молодую госпожу. Они окружили Вадима с его слугою, сочтя их по одеянію на Римлян непріятелей своего отeчества. Начальник сей шайки спрашивал у Князя Славянскаго о имені, и куда он едет. Вадим назвал себя Дакским дворянином, посыланным от Дeкевала к Гетрурскому королю. Разбойник, не удовольствовавшись словами его, требовал от него письменнаго свидетельства; и получа в ответ, что он за несколько дней пред тем ограблен от Бастарнов, требовал с него за свободу его денег. Вадим уверял его, что оных не имеет; но разбойники приступили к обыску, и нашли в сумах Простаяевых множество червонных. Вадим с досадою подумал, что слуга его украл оныя в замке у Озаны; а начальник разбойничій, приметив несправедливость слов его, ожидал, что от слуги узнает истинну, и с угрозами спросил у Простая: кто таков твой господин? — Вoт мой господинъ(отвечал сей), которой близ тебя стоит. — Я знаю это, сказал Бастарн; но скажи настоящую правду, откуда он? — о! что надлежит до того, я не скрою, подхватил Простай; он из дубоваго куста; а этот куст в тaкой земле, котoрая так отсюда далеко, что ворон костей твоих туда не занесет. Услышав сіе отважный Вадим, не мог удержаться от смеху; а Бастарн разсердясь, ударил беднаго Простая в щеку, и грозил умертвить, естьли не скажет ему правды. — Умертвить! вскричал Простай; я на это не согласен; ты лучше скажи, что ты мне дашь, естьли я правду скажу? Бастарн обещал ему возвратить суму с деньгами и отпустить на свободу. Ну! теперь прощай, мой господин! сказал он Вадиму, я поеду один; а ежели бы и ты тоже сделал, что я, так и тебя отпустили бы, слушайтеж господа воры! продолжал он, обратясь к Бастарнаме; я скажу сущую правду: это подлинно таке" что господин мой родился под дубовым кустом, и вырос так, как вы его видите; однако яне ведаю, кто его родил, волк, или человек. Несколько уже недель прошло, как мы поехали из той земли, где он родился, за тем, что эта земля взбесилась; а куда мы едем, я у барина моего не спрашивал. На дороге мы заезжали в богатой замок, где пьют и едят с серебра. Тут барин мой с пригожей хозяйкою веселился; но пока сіе происходило, много дела было; он не знаю с какими людьми рубился на саблях. Эта хозяйка насыпала мне в сумки денег без ведома моего господина, и он не знал об них. Вот вам и сказ! а я по нашему договору с вами квит, и вам никакого до меня дела нет. Однако я рад отдать вам все деньги, когда отпустите со мною моего господина. -- Бастарн понял о глупости слуги сего, но не хотел отпустить изрядную добычу из рук своих; ибо бастарны по подобію многих варваров продавали поиманных людей в плен в Таврикіи грекам. — Я верю твоему повествованію, сказал он Простаю; но объявленное тoбою об отечестве господина твоего ложно, и за это должен ты с ним остаться моим пленником. — Пожалуй верь, или не верь, отвечал Простай с досадою, но это самая правда; а вы не думайте, чтоб я остался с вами; этого во веки не будет. Прощай барин, сказал он Вадиму; я должен ехать по силе уговору моему с этим воровским господином. Он был остановлен, и по приказанію начальника Бастарнами связан; причем бранил он разбойников, и угрожал бить челом на них прикащику, как-то разумел он Квіетія, наместника в Геркулане. Что надлежит до Вадима, Бастарны удовольствовались только отобрав у него оружіе, и со всеми своими пленниками поворотив в сторону, пріехали ночевать в небольшую Бастарнскую деревеньку.
Разбойники, пріобретши богатую добычу, в наличиных деньгах отнятых у Простая и помянутой госпожи, а сверьх того тoго считая Вадима за знаменитаго вельможу, уповали получить не малой выкуп; и для того с радости перепились все пьяны. По сей причине Вадим имел свободу узнать от плененной госпожи, что оная дочь Полянского богатаго дворянина, сговоренная за Свeналда знатнаго господина, живущаго верстах в пятидесяти от дому их; что оная следовала в препровождении двух братов своих со всем приданым для заключения брака, и взята была в плен по жестоком сраженіи, на котором несколько служителей их побито. Государыня моя! говорил утешающій ее Вадим: не безъизьестно мне, сколь тяжко сносить влюбленному сердцу препятствіе, случающееся в самый час окончанія ожидаемаго благополучія. Я сам испытал то над собою, и еще несравненно больше вашего! Сколько щастливым считал бы я себя, когдаб возлюбленная моя, подобно вам, находилась в полону! Но я и надежды не имею, чтoб была она на свете; а вам можно еще ожидать свободы и щастія. Я имею намерение, естьли вы одобрите оное, избавить себя и всех вас. Бастарны веселятся на наши деньги, и вскоре охмелев поснуть, так что не великаго будет стoить труда избавиться от них бегством. Обрадованная тем девица не токмо соглашалась подвергнуться с ним всякой опасности, но и употребить оружіе к защищенію, естьли оное получить ей будет можно. Вадим не сомневался в истине слов ея, ведая, что у всех Славянских народов женщины обучаются владеть оружіем, и не уступают мущинам в храбрости; он открыл по том братьям ея о своем намереніи, и все уговорились, каким образом произвесть оное в действіе. Когда Бастарны; перепившись поснули, и осталось только двое на часах равномерно пьяных и дремлющих: плененные подкравшись унесли их оружіе, часовым отрубили головы, и забрав лошадей, поскакали. Ехав чрез всю ночь, на разсвете приметили спутники Вадимовы, что они однако не более десяти верст находящся от той деревеньки. Вскоре увидели они погоню за собою от оставшихся разбойников; и для тoго начали понуждать лошадей своих. Приближась к горам, встречены они были множеством вооруженных, о коих не зная, кто они таковы, считали раномерно разбойниками, и Вадим начал ппощрять своих товарищей к храброй обороне. Однако в приближеніи к великой радости невесты Свеналдовой, узнали, что был то сам жених ея, услышавшій о ея нещастіи и отправившійся в поиске за Бастарнами. Радость свидевшихся любовников и благодарность к избавителю, вскоре была пресечена нападеніем от гнавшихся бастарнов; но оные заплатили жизнію за дерзостную отважность свою. По одержаніи победы упросил Свeналд славянскаго Князя посетить дом его и присутствовать при совершеніи брака. Вадим охотно согласился на оное, по той причине, что уповал получить осведомленіе о молодом чужестранце, спрашивавшем об нем у брата Озанина, и котораго по чувствованію слабой надежды считал за свою возлюбленную Брячиславу; равномерно уповал он сыскать слугу своего Простая, отлучившагося в темнoте ночнаго их бегства. Несколько служителей разослано сыскивать онаго, однако пропал оный безвестно к крайнему сожаленію Вадимову; ибо сей слуга простотою своею и смешными разговорами почасту разгонял грусть его. Следуя в дом Свеналдов, имели они щастіе встретиться с оставшимися Бастарнами, у коих отбили все приданое невесты Свеналдовой, и деньги, отнятыя у Прослая. Благодарный Свеналд старался угощеніем оказать Вадиму признаніе свое; между тем совершился брак его, однако сердце Вадимово неспособно было ни к каковым веселіям; не получивши сведенія о молодом чужестранце, уповал он при дворе полянскаго Государя получить лучшее известіе, сіе побуждало его ускорить отъездом в Вандал[14], столичный город государства сегь. В сем намереніи подарил он коня своего Свеналду, и наняв судно отправился в путь рекою Вислою.
14
Вандал город, по обстоятельствам некотoрых известій, находился близ того места в Польше, где ныне Краков. Названіе свое получил без сомненія от Вендов или Вандалов, народа Славянскаго, обитавшаго в стране сей прежде Аланов, кои пришед с востoка, вытеснили Вандалов, принудили оных следоват чрез Италію до Ишпаніи; а сами соединясь с Полянами и Горянами, составили праоптов нынешних Поляков.