Седьмой вопрос

Момент! Мостовая, фонтан, разбитые горшки?

Волшебница давно решила ничему не удивляться в этом мире, но не удержалась, пару раз сморгнула, помотала головой - картина осталась прежней. И к ней прибавился звук.

- Вот! На голову! Как снег! Я предупреждал, - радостно говорил сам себе невысокий сгорбленный старик, выползая из-за фонтана и бережно вытаскивая уцелевшую посуду. - Эх, красота! - он на миг поднял голову и увидел четыре ошарашенные физиономии в окне. - Замечательно, правда?

Лин не сразу сообразила, что обращается он уже к ним.

- Мы заплатим за причиненный ущерб, - примирительно поспешил заверить гончара метаморф, - не беспокойтесь, уважаемый.

Марк насмешливо фыркнул, но воздержался от замечаний. С тех пор, как в руки Кари попала книга Арьяна Умелого "Превращения. Пособие для начинающих" (кстати, не без помощи Зелины и ее выходок!), вопрос о возмещении ущерба стал чрезвычайно актуальным. Хоть магия Изначальных самая древняя, и, соответственно, "послушная", метаморф с легкостью мог учудить такое, что даже богиня начинала беспокоиться о своей давно утраченной жизни, а о хрупких предметах вроде заборов, ворот, плодовых деревьев, мелких построек и говорить нечего.

- Ерунда! - отмахнулся старик, пиная ногой уцелевшие горшочки, собранные в кучу им же самим. - Внуки налепят, - он внезапно замер, затем трижды обернулся вокруг своей оси и зажмурился. - Среди вас нет людей! Кыш! Кыш! - последнее касалось наглой птицы, приметившей узоры на черепках и решившей их поклевать.

- Он что, маг? - вполголоса произнес Марк, напряженно всматриваясь в горшечника, словно пытаясь взглядом проникнуть в его душу.

- Нет, - пренебрежительно бросила богиня. - Какие-то зачатки, пожалуй. Думаю, на него произвело впечатление наше необычнейшее появление.

Кари мягко притянул жену к себе.

- Ты человек, - тихо прошептал ей на ухо известную обоим ложь, которая, как ни странно, на Лин действовала успокаивающе. - Человек...

Как бы там ни было, догадка старика затронула больную тему.

Люди и не-люди... Казалось бы, какая разница? Наоборот, многие из человеческой расы стремятся обрести крепкое здоровье, чудесные способности и презрение к смерти не-людей... Так стремятся, что обычные вампиры уже устали доказывать - сменить расу не поможет ни простой укус, ни сложнейший ритуал. Такое под силу лишь Семье, но кандидаты в общество легендарных ночных вампиров отбираются крайне придирчиво, обывателям в их список не попасть никогда. Да и за последние полвека никто не слышал об инициациях.

Так что доморощенным "перебежцам" оставалось только мечтать. И иногда делиться своими взглядами, удивляясь потом, отчего это приличный с виду мужчина резко превращается в зверя и не может остановиться до тех пор, пока во рту оппонента остается хоть один зуб. Нет, речь не о метаморфе - пусть его эксперименты с собственным телом частенько бывали разрушительны, Кари всегда старался держать себя в руках и обычно страдало лишь материальное окружение. А вот Марк гуманностью не заморачивался.

Лин не понимала, как можно добровольно хотеть перестать быть человеком. Как?!! Это же все равно, что убить себя! "Сменить расу"... Иногда она и сама не знала, чем, собственно, недовольна, но эта фраза для нее стояла рядом со словом "предать"...

Волшебница прекрасно осознавала - в своей собственной "нечеловечности" ей некого винить, кроме судьбы. Воспоминания не вернутся, и прошлого нет! Так зачем играть в догадки? Зачем бередить душу?

Но с Марком дела обстояли гораздо сложнее. Собственно, он даже не-людем не являлся... Так, любимый муж, для которого Зелина выпросила у богов бессмертие. А если точнее - вечная игрушка богини, пожелавшей, чтоб она никогда не сломалась. Версии супругов кардинально отличались, но Лин в глубине души поддерживала Марка - и плевать, что рыжая хотела сделать, как лучше!

- Ой, хорошо! Ай, хорошо! Кыш! Отлично! Прекрасно! Восхитительно! - гончар будто забыл, что рядом с ним те, кого в близлежащих к Клуссу землях считали главными врагами человечества.

- Уважаемый, позвольте поинтересоваться, - вежливо начал метаморф, - что вас так обрадовало?

Старик прекратил всплескивать руками и уставился на Кари:

- Как что? Как что? Вот! - он гордо махнул рукой, указывая на фонтан между двумя домами.

- Э-э-э...

- Мое пророчество! Второе! Сбылось, - радостно поделился горшечник. - Значит, и первое сбудется!

- Вы пророк? - с ноткой сомнения спросила Лин, помня об утверждении богини насчет отсутствия у старика магической силы.

Он отрицательно покачал головой:

- Нет, дочка, я не пророк. Но бывает... бывало... странные фразы! Они сами появлялись! О Деве и Воине, потом о беде...

О Деве и Воине? Самое известное пророчество в мире! О его подлинности и речи не шло - оно воспринималось как истина. Могло ли так случиться, что знакомые каждому слова впервые произнес гончар из захолустного городка? Об авторе этого пророчества в широких кругах знали лишь то, что он - дитя, не умеющее говорить, и, стало быть, его устами повелевали высшие силы...

- Какое из пророчеств твое, старик? - неожиданно спросила Зелина. - О дите Воина, освобождающем Тварей, известно было в моей молодости. Тогда о Скорби? Или о Двуликой?

- Их что, много? - тихо поинтересовалась Лин. - Я знаю только о Тварях.

- Они все об одном, но звучат по-разному, - отмахнулась богиня, внимательно наблюдая за горшечником.

- "Когда Воин вернет свое сердце, а Дева обретет веру, падет Двуликая и освободится мир Тварей", - медленно проговорил старик. - Плод любви, дитя противоположностей, ответь на седьмой вопрос, и мир останется прежним...

Он закрыл лицо руками и рухнул на землю. Волшебница бросилась к нему, но метаморф успел первым. Приподнял седую голову, пощупал пульс и вынес свой вердикт:

- Без сознания.

- А что это вообще было? - подал голос Марк. - У него же словно крыша застыла!

- Лин, ты любишь все необычное и уникальное, да? - как-то излишне серьезно произнесла Зелина. - Тогда запомни этот миг. Только что родилось новое пророчество, и неужели мне одной кажется, что оно о тебе?

Глава 4. Мертвая принцесса

Говорят, в мире Смерти живое становится мертвым,

а мертвое - живым. Я видел возвратившихся...

И я помню их уже несколько столетий...

"Первые сто лет при дворе Веллийской империи", Бест Влайский

Странное это чувство, когда смотришь на кого-то и пытаешься найти сходство с собой же. Вроде то же лицо: темные брови, широко поставленные карие глаза, небольшой, чуть курносый нос, вишневые губы... Но ощущения зеркала не возникает.

Скорее, эту молодую женщину Лин приняла бы за свою родственницу. Возможно ли, чтобы когда-то их считали одним и тем же человеком?.. Впрочем, потусторонний мир должен был наложить печать на черты давно мертвой веллийской принцессы... Или волшебница сама изменилась до неузнаваемости за прошедшие годы?

Маргалинайя появилась утром, когда страсти вокруг домов, неожиданно появившихся на главной площади города, слегка поутихли. Киратцы, с воинственными кличами начавшие штурм четырехчешовой ограды, вскоре узнали, что за "сюрприз" стоит благодарить их же будущего короля, понурили головы и тихо-мирно убрались восвояси через ворота. Только начальник городской стражи неуверенно поинтересовался, какой пришельцы расы, всем своим видом показывая - честный ответ он знать совсем не хочет.

"А ты как думаешь, красавчик?" - проворковала Зелина, ненавязчиво подталкивая посетителя к креслу и в третий раз наполняя его бокал настоящим ландарским вином. - "Мы такие замечательные люди... такие удивительные... особенные... О, уже выпил? Обожаю решительных мужчин!". И хоть наверняка до сих пор начальник стражи красоты за собой не замечал, да и решительность не отождествлял со скоростью поглощения выпивки, зеленые глаза сладкоголосой красотки растопили его заскорузлое сердце. Да-да, именно глаза - как честный человек, старый служака глядел исключительно в них, и совершенно неважно, что обзор ему при этом закрывал внушительный бюст, обтянутый сверкающей серебристой тканью.