Страница 107 из 140
САЛАМАН ВПАДАЕТ В ПЕЧАЛЬ ОТ УПРЕКОВ ОТЦА, УХОДИТ В ПУСТЫНЮ, РАЗЖИГАЕТ ОГОНЬ И ВХОДИТ В НЕГО ВМЕСТЕ С АБСАЛЬ, НО АБСАЛЬ СГОРАЕТ, А ОН ОСТАЕТСЯ НЕВРЕДИМЫМ Кто в мире униженней, чем влюбленный? Где есть удел, столь горько затрудненный? Ему доброжелательства совет — Как злого издевательства навет. Так Саламан утратил свет надежды И разорвал спокойствия одежды. Мир для него навеки помрачнел, И он уничтоженья захотел. Пусть лучше корень жизни уничтожит Тот, кто достойно больше жить не может. И он с Абсаль — любимою своей — За смертью удалился в даль степей. Вязанками кустарник нарубил он, Вязанки те в большой костер сложил он. И поднялся костер, как холм, высок; Огонь он высек и костер поджег. Простер ей руку, как жених невесте, И на костер взошел он с нею вместе. Шах устремлял свой взгляд в степную даль, Он думал истребить одну Абсаль. Луч мыслей направляя неустанно, Он сжег ее, оставил Саламана. От примеси нечистого всего, Как золото, очистил он его. САЛАМАН ОСТАЕТСЯ БЕЗ АБСАЛЬ И СКОРБИТ В РАЗЛУКЕ С НЕЙ В житейской суете неистребимой Кто чужд всего? — Влюбленный без любимой. Пусть он стрелою будет поражен, Глубокой раны не заметит он,— Пусть даже в грудь ему кинжал вонзится, Другой кинжал в затылок устремится. Хоть друг в несчастье пощадит его, Соперник камнем поразит его, А если камень пролетит далеко, Он будет жертвой черствого упрека. А если он упреков избежит, Его мечом разлука поразит… Они на гору огненную смело Взошли. В огне одна Абсаль сгорела. Был силой мысли Саламан спасен. Как тело без души, остался он. Моля об избавлении, со стоном Он пал в слезах пред грозным небосклоном. Так причитал он, что рассвет рыдал И, сострадая, ворот разорвал, Сочувствуя, над ним слезами капал. А Саламан лицо себе царапал, Бил камнем в грудь себя он все больней, Как в пробный камень верности своей. Не в силах милую обнять руками, Он руки истерзал себе зубами. Он взгляды ночью в угол обращал, В тени Абсаль свою воображал. «О, подойди, вернись ко мне, взываю! Взгляни — я умираю, я сгораю! Одна ты в жизни жизнью мне была, Одна ты свет глазам моим дала. Я, привлечен твоею красотою, Жил на путях свидания с тобою. Мы были оба счастливы всегда. Доселе не касалась нас беда. О, как мы сладостно соединились, Когда от всех навеки отрешились! Друг другу тайны тайн шептали мы, В объятьях сладко засыпали мы. Как дико пламя ярое взвивалось… О, пусть бы я сгорел, а ты осталась! Но вот сгорела ты, мне — пеплом стыть. И нет исхода. И зачем мне жить?! О, если б я тогда погиб с тобою, Мы шли бы вместе тайною тропою… Там — за пределами небытия — Блаженство вечное вкусил бы я». ШАХ УЗНАЕТ О СОСТОЯНИИ САЛАМАНА, НО ОКАЗЫВАЕТСЯ БЕССИЛЬНЫМ ПОМОЧЬ ЕМУ И СОВЕТУЕТСЯ ОБ ЭТОМ С МУДРЕЦОМ Когда проведал царь, что Саламан И день и ночь тоскою обуян, Душа его — подобие металла — В горниле горя расплавляться стала. Изнемогало шаха существо, От муки разрывалась грудь его. И обратился он к совету пира: «О кааба надежд и страха мира, Я властью мысли сжечь Абсаль сумел, А Саламан — в тоске по ней — сгорел. Нет для Абсаль из пепла возвращенья, Нет сердцу Саламана исцеленья. Все высказал я. Сам теперь гляди, Сам средство для спасения найди». «Ты, вижу, мыслью тверд и духом светел, Когда пришел ко мне, — мудрец ответил.— И если верит мне наследник твой И не нарушит договор со мной, Моею волею Абсаль живая К нему вернется, горе исцеляя. Здесь несколько она пробудет дней. Как прежде, он опять сольется с ней». Услышав речи мудреца, с волненьем Стал Саламан внимать его веленьям. САЛАМАН ПОВИНУЕТСЯ МУДРЕЦУ, МУДРЕЦ НАХОДИТ СРЕДСТВО ИСЦЕЛЕНИЯ ЕГО ОТ СКОРБИ Мудрец его покорством тронут был И мощь чудесных чар своих явил. Когда Абсаль бедняге вспоминалась И сердце в нем от муки разрывалось, Мудрец об этом сразу узнавал — Абсаль прекрасной образ создавал Из воздуха перед его глазами, Руками ощутимый и устами. Когда ж царевич погружался в сон, Тот образ таял… истреблялся он. Мудрец же, в высоту подъемля взоры, Вел о Зухре прекрасной разговоры. «Зухра, — он говорил, — в небесной мгле Прекрасней всех красавиц на земле. За красоту была она когда-то На небеса взята лучом заката. Так чанг ее звучит, что небосвод, Всем хором звезд кружась, ей в лад поет». От речи той волшебной и неясной Стал влечься Саламан к Зухре прекрасной. Рассказывал мудрец… и каждый раз Сильней влиял на юношу рассказ. Когда мудрец в нем обнаружил это, Стал колдовать он над Зухрой-планетой. С небес Зухра, как женщина, сошла И сердце Саламана заняла. Абсаль из сердца Саламана скрылась, Любовь к одной Зухре в нем укрепилась.