Стая

связки. Ума хватало выражаться ясно и без этого. Но сегодня других слов просто не нашлось.

Словарный запас, иссушенный гневом, стремительно опустел.

И в чужом белье он не любил копаться. Когда спрашивал сестру, как у нее дела, не ждал, что она

начнет рассказывать о своих жизненных казусах. Но в этот раз промолчать не смог. Даже не думал

молчать. Раз уж Ксюша забеспокоилась, значит – есть повод. Ксюше он верил, она за Татьяну всегда

переживала. У Тани много подруг, приятелей, она со всеми старалась поддерживать дружеские

отношения, но только Ксюша знала все ее секреты.

— Это не идиотизм, – тяжело выдавила из себя сестра. – Я не хочу ссориться. Мы и так уже

разругались в пух и прах.

— А не послать бы его… – предложил Денис, звякнув ключами от машины.

Верочка поднялась с дивана, понимая, что разговор окончен. Положила ладонь на поясницу Дениса.

Поглаживающим движением скользнула по мягкой слегка вылинявшей ткани сиреневого цвета

футболки, обтягивающей широкую спину. И сама боялась, когда видела его в таком состоянии, потому попыталась успокоить, хоть немного сбить напряжение. Все-таки он с сестрой говорил, а не с

отморозками какими-нибудь.

— Пойдем, Вера. Вадим ждет. А с тобой я позже еще поговорю, — снова посмотрел на сестру

тяжелым взглядом и вышел из комнаты.

— Танюша, я тебе позвоню, — кивнула Верочка и выскочила следом.

После того, как хлопнула входная дверь, девушки в унисон вздохнули и выдохнули. Только Ксюша с

облегчением оттого, что Денис в курсе и возможно как-то повлияет на жизнь сестры, а Таня от

нелегкого осознания, что новый конфликт неизбежен.

Она потому и не рассказывала о своих проблемах, не делилась переживаниями, Денис из таких

людей, которые прощать не умеют.

Что называется, замарался перед ним раз – век не отмоешься.

Таня на дачу не поехала, Вадим тоже собирался как-то вяло.

— Дома что ли не ночевал? – спросил Денис, глядя на заспанного и слегка помятого друга.

— До шести утра вернулся – дома ночевал, — пробубнил Вадим, плюхнувшись на переднее сиденье.

— Точно, я и забыл. Ничего, сейчас приедем на место, поправим твое здоровье.

— Премного благодарен за такую заботу, — вздохнул Вадим и прикрыл глаза, откинув голову.

Отрешился от посторонних звуков, намереваясь немного поспать по дороге. Под еле слышное

шуршание шин по асфальту получилось как под колыбельную. Легко и приятно.

Веркина дача – идеальное место для отдыха. Большой двухэтажный дом охраняли яблоневые деревья

и кустарники боярышника; клумбы пестрели многолетними цветами, среди которых особенно

выделялись алые флоксы. Идиллия, царившая здесь, так и просила примолкнуть. В такой

интеллигентной красоте совесть не позволяла устраивать шумные пьянки. Да и температура воздуха

не вызывала такого желания. Единственное, чего хотелось точно – это окунуться в прохладную воду.

Верочка провела масштабную агитацию: переоделась в купальник, нацепила соломенную шляпку и

утащила парней на берег.

Вдоволь наплескавшись, они вернулись в дом. Верочка стойко продержалась до шестнадцати часов, потом отбросила книжки, завалилась на диван в большой комнате и теперь спала без задних ног. Ее

желание пошуршать на кухне растворилось, едва кудрявая голова коснулась подушки. Потому парни

остались, так сказать, на подножном корме. Спасли положение овощной салат и Веркины ростбифы, которых она, подавшись непонятно какому порыву, загодя нажарила на целую неделю, а теперь

кормила их всеми, кто попадался у нее на пути.

— Умаял подругу? – усмехнулся Вадим. Вытащил из ящика пару бутылок пива.

— Сама умаялась. Аристотель самый лучший любовник. Это похлеще Кама—Сутры будет.

Денис и Вадим сели на открытой веранде с северной стороны дома. Крыша защищала от

беспощадных солнечных лучей, а набегавший то и дело ветерок приятно холодил кожу.

— Рассказывай. – Вадим отсадил металлическую крышку о край деревянного стола. Теперь, когда

Вера оставила их тесную компанию, не терпелось начать разговор. Хотя терпению Вадима любой бы

позавидовал.

— А что рассказывать? Деньги на карман падают – самомнение растет. Как в той песне: «перемен

требуют наши сердца». – Денис приложил руку к груди. Но не для того, чтобы добавить эффекта.

Замучила изжога. Веркины котлеты, черт бы их побрал. Потому не спешил откупоривать свою

бутылку с пивом.

Вадим рассмеялся.

— Самоирония – это, конечно, хорошо. А если по существу?

— По существу все до неприличия прилично. Машину даже для мобильности подогнали. Правда, без

сигнализации. – Это первое, на что обратил внимание Денис, когда утром забирал авто из гаража у

клуба. Новенькая «пятерочка» не была оснащена какими-либо противоугонными средствами.

— Смеешься? Зачем на такую машину сигнализацию устанавливать? Кто ж ее сопрет? Ее каждая

воровская собака знает, не то что «мастера». Монаховские машины в списке «неприкасаемых». –

Вадим упер локти в стол.

— Здорово, значит, скоро я стану популярной личностью. Ждем перемен, – мрачно усмехнулся

Денис, развалившись на лавке. – Дальше спрашивай.

— А что мне спрашивать? И так все ясно. Сомневаюсь, что тебе нужен мой совет, поздновато уже.

Ты сам все давно решил. Как только сказал про «Гладиатор», уже стало ясно, что «туда тебе и

дорога». Я сам могу тебе много чего интересного рассказать.

— Поделись. – В глазах Шаурина мелькнул интерес.

— Монахов твой у нас в разработке. Как выяснилось, — сказал Вадим, опустив взгляд, бездумно

передвигая крышку от бутылки по столу.

— У вас? – искренне удивился Денис. – Вот уж не думал, что он с наркотой связан.

Бардин работал оперуполномоченным в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.

Потому и озадачился Денис такой новостью. В том, что он узнал от Маркелова, про наркотики не

было ни слова. Что Дениса, собственно, несказанно обрадовало. С этой грязью он связываться не

хотел. Ранее и Бардин говорил, что по тому вопросу Монахов «чист». Но только условно. Такие

субъекты как Монахов априори чистыми быть не могут.

— А он и не связан. Его кто-то активно сливает. Сигнал есть, мы работаем.

— Вовремя я сунулся, — мрачно сказал Денис.

— А когда б ты не сунулся, оно одинаково приятно, — на той же ноте поддержал друг.

— Кстати да.

Осторожно, почти вполголоса Вадим продолжил:

— А раз сливают, значит – передел территории намечается. Не нравится кому-то, видимо, такое

положение дел.

— Это сделать нереально. Все не так просто. – Денис тоже неосознанно понизил тон, говоря тихо. —

У Монахова такие силовики с рук кормятся. Он в свое время в Москву деньги чемоданами возил.

— Еще бы он не возил. Так взлететь всего за несколько лет. Вовремя с нужными людьми поделился.

— Ну-ка поподробнее мне «историю Золушки», — попросил Шаурин, чувствуя, что Вадим знает

больше.

Тему их разговора не то что тихо обсуждать нужно было, ее бы и вовсе не касаться. Хотя Шаурин

понимал, то, что ему стоит знать, он от друга услышит. А большего ему и не надо.

— Когда в девяносто первом году начался вывод войск из Германии, Венгрии и других стран, подполковник Монахов, будучи в должности заместителя командира полка по вооружению, подсуетился. И началось это ровно с того момента, как по телевизору «Танец маленьких лебедей» по

всем каналам транслировали. В стране развал, ряды армии заметно покосились. Помню, отцу каждый

день новая директива приходила. Тому подчиняйся, тому нет. Этих не слушай, тех слушай. Хаос

полнейший.

— Представляю. Видишь, некоторые быстро воспользовались царящим бардаком. Я призвался в

девяносто четвертом, у нас на полторы тысячи человек на складе знаешь сколько калашей было? Сто

пятьдесят тысяч! Голодать никто не хотел, все хорошо жить желали.