Стая

высших школ города, — в отношении дочери были вполне реальными и обоснованными. Не зря

Верочка так высоко метила.

— Как у тебя все распланировано, прям завидую твоей целеустремленности, — съехидничал Денис.

— Все равно собиралась, только думала погуляю годик-другой. А тут – на тебе! Нет, у меня другие

планы, извиняйте. Возьму маму в научные руководители, мозги так ей сверну, что она и думать

забудет о моем замужестве.

— Это да. Мозги свернуть ты можешь.

Вера щеголяла по кухне в одной футболке. Поговорить для нее — как дышать. Косноязычием не

страдала, а потому сон у нее прошел быстро, и наступила бодрость духа, позволившая ей в

считанные секунды накрыть на стол. Она поставила тарелки, разложила столовые приборы и села

рядом.

— Кофе нет, — сообщила, поймав подозрительный взгляд Дениса, направленный на дно чашки с

чаем.

— Как обычно, — вздохнул он.

— Не забудь, с тебя еще цветочки и эскимо. — Верочка лукаво улыбнулась.

— Я вместо эскимо, а цветочков у тебя целая клумба будет.

— Ох, как утром ты заговорил! А вчера так столько всего наобещал! – покачала головой.

— Верочка, ты же знаешь, в такие моменты во мне просыпается ненужная тяга к романтизму.

Правда, по мере расщепления алкоголя в крови, она проходит.

— Все вы такие, спьяну готовы горы свернуть.

— Ну что ты! На горы я не покушаюсь, я тебе только цветочки обещал. Есть планы на сегодня?

— Вот мои планы. – Кивнула на книги по философии. Ковырялась в тарелке, все же особого

аппетита в такой час не испытывая.

— С собой бери, поедем на дачу, расслабим нервы, — Денис глотнул чая, но показалось, что сахару

маловато. – Вообще не сладкий.

— Я тебе сахар не клала, — помотала головой Верочка. – Мне мама всю жизнь говорила: «Вера, никогда не сахари мужикам чай!» А маму слушать надо. А нервы, кстати, у меня не особо натянуты.

— Бред какой-то… Не надо быть эгоисткой, Верочка, ты не одна в этом мире. Танюху надо из дома

вытащить, а то ее мультик в командировке.

— Танюшку? С удовольствием с ней пообщаюсь. А может тогда на нашу поедем? Мои

родственнички свои жирки на море греют, так что точно не нагрянут. Никто нам мешать не будет.

Дом большой, места всем хватит.

— Да, и Вадю возьмем, договорились встретиться. Живем в соседних подъездах, а все увидеться не

можем.

— О, Вадю обязательно! Он мне нравится, — Вера расплылась в мечтательной улыбке.

— Вот только Вадю не тронь! Хвостом вильнешь, а потом будешь парню мозги пудрить.

Верочка слыла очень темпераментной особой. А потому богатство ее в виде огромного числа

воздыхателей было неиссякаемо. Но при всем разнообразии, Вера действовала только по зову души.

Потому что всеми остальными благами она была обеспечена.

— Ой, ну чего ты всполошился! Ревнуешь? – самодовольно проговорила она, впрочем не питая

таких надежд. Шаурина знала не первый день, и ей было прекрасно известно, что на такое чувство, как ревность, он был просто не способен.

— Ве-е-е-рочка! – протянул он. – Ты же умная девка! Какая здесь может быть ревность? Что за

гнусные мыслишки у тебя бродят?

— Уговорил, — будто согласилась она. – Заключаем пакт о ненападении на Вадима.

***

Вытащить Таню из дома, как планировал Денис, не удалось. И объяснение отказа погреть косточки

на солнышке, да отдохнуть душой и телом его не устроило. И вся сложившаяся ситуация в целом

ему не понравилась. Сестру он застал не заплаканной, но со следами на лице слез и бессонной ночи

— красные опухшие глаза и отсутствие улыбки, какая неизменно сверкала на губах при виде брата.

Танюшка вообще улыбчивая, редко можно застать ее в упадочном настроении. А если и бывало

такое, то боролась она с этим своими средствами. Закрывалась с книжкой, читала, настраивалась, думала. И сама оживала постепенно, и другим нервы своими перепадами не портила. Она не из тех, кто кусают в ответ, когда им больно.

— Таня, что случилось?

— Ничего, — хлюпнула она носом.

— Ничего? Ты мне голову не морочь! – сходу взвился брат. Причина у такой внезапной депрессии

могла быть только одна. И «причина» эта скоро по зубам получит. Не в первый раз замечал он Таню

до такой степени расстроенной.

— Танюш, ну ты чего? – Вера стиснула ее плечи. – Хорош хандрить! Поехали с нами, отдохнем, что-

нибудь вкусненького мальчишкам приготовим, посидим, поговорим. У тебя выходной?

Таня посмотрела на Веру и покачала головой, пытаясь выдать что-то похожее на улыбку. Но уголки

губ упрямо опускались.

— Я в отпуске. Спасибо, Верочка, но я не могу.

— Тань, может, и правда наплевала бы уже? — вмешалась Ксюша. — Ты знаешь, я всегда молчу, со

своими советами не лезу, но тут даже у меня терпения не хватает. Это уже не в какие ворота не лезет.

— Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? Или так и буду, как пень тут стоять? – начал терять

терпение Денис.

— Просто наш обожаемый муж устроил сцену ревности, когда не смог дозвониться до Тани с

первого раза. Видите ли, она должна сидеть целый день у телефона и ждать его звонка, —

продолжила подруга.

— Ксюш! – одернула Таня.

— Это я еще не рассказываю, какими словами он тебя обозвал! – Ксюшу уничтожающий взгляд

подруги вообще не смутил. — А что? Я, например, такого отношения к себе не позволяю. И пусть бы

только кто-нибудь попробовал меня назвать шлюшкой! – Ксюша совсем разошлась.

Словно ища поддержки, она встала рядом с Денисом и уперла руки в бока. Глаза ее сверкали, а губы

сжались в тонкую полоску. Присутствовал бы здесь Боря, вне всякого сомнения, она бы его в клочья

разодрала.

Если раньше девушка скрывала свою неприязнь к Таниному мужу, то сейчас отношение к этому

типу было как на ладони. Теперь пожалела, что не вмешалась, не попыталась открыть Тане глаза, когда та по уши увязла в любви и ослепла, принимая агрессивные вспышки за темпераментность, а

ревность за доказательство любви. Только Борина ревность ничего не имела общего со здоровым

собственническим чувством нормального мужчины. В пылу он бросался грязными словами, устраивал скандал, с успехом доводил жену до слез. Он был маниакально ревнив. Взрывался без

повода и причины. Даже в командировке, на расстоянии умудрялся устраивать сцены. Портил Тане

настроение, обвинял во всех смертных грехах. А уж мирился потом как… В соответствующей

атмосфере: со свечами, цветами, конфетами. Устраивал романтический ужин, слезно и, приложив

руку к сердцу, просил прощения, уверял в своей неземной любви. Татьяна прощала. Конечно. А как

иначе? Любовь. Что тут поделать? Только вот Ксюшу такие отношения сразу насторожили, хотя

поначалу Борис проявлял себя гораздо скромнее.

После Ксюшиной тирады, выражение лица Дениса приобрело еще более зловещее выражение, а

намерение увезти сестру из дома только укрепилось. Он встал перед ней, возвышаясь и сверля

взглядом, в котором светилась откровенная и неприкрытая ярость, отчего Таня еще больше сжалась в

комок. Давно уже она перестала чувствовать себя старшей сестрой. А тот мальчик, которого сама

воспитывала, остался лишь в памяти. И хотя понимала, что гнев его не направлен на нее лично, внутри приготовилась защищаться.

— Дай мне его номер. Я поговорю с ним.

— Нет, — Таня вскинула влажные от слез глаза.

— Таня, дай мне его номер телефона! – сказал громче.

— Ничего я тебе не дам! Успокойся! – встала с дивана, но неловко застыла на месте, толком не зная

за что хвататься. Прошлась по комнате.

— Ты и сегодня собираешься у телефона целый день сидеть звонка ждать? — В ответ Таня

прерывисто вздохнула, не подтверждая слова, но и не опровергая их. — Что за идиотизм?.. – дальше

последовал поток самой изощренной нецензурной брани. Обычно Денис не использовал мат для