Стая

носочках.

— У-м-м… — нетерпеливо захныкала, желая, чтобы ее ухватили за зад.

Что Денис и сделал. Не без удовольствия.

— Верочка, что-то ты похудела.

— По тебе иссохлась вся, — поведала Верочка, крепче обхватывая его бедрами. – О-о-о, Шаурин, да

ты пьян.

— Я не пьян, я зол.

— Еще лучше. Обожаю, когда ты такой.

— Извращенка.

— А ты не знал!

— Знал, Верочка, потому ты для меня единственная и неповторимая.

— Я тебя тоже люблю. Больше всех.

Денис хохотнул. Верочка довольно замурлыкала, кусая его за мочку уха, пока он осторожно

передвигался по квартире, стараясь не сбить какую-нибудь напольную вазу и вписаться в дверной

проем. Все было бы легче, если бы Верочка оставила свои притязания на попозже, когда они

доберутся до постели. Но негодница обхватила его крабовым захватом, не собираясь оттягивать

момент прелюдии.

Когда Денис остановился у огромной двуспальной кровати, Вера решила сменить тактику. Ловко

освободившись от объятий, она толкнула его на спину и проворно забралась сверху. Довольно

поерзала, дразня, и, потянув руки к голове, вынула из волос несколько шпилек. Темные локоны

мягко легли на ее плечи.

— Вера, или раздевайся, или слезь с меня. – Приподнялся и включил ночник. Приятный неяркий свет

залил комнату.

В предвкушении удовольствия Верочка закусила губу. Пальчики ее принялись за пуговицы.

Проворно освободили его от рубашки. Выгибаясь как кошка, она потерлась о мускулистое мужское

тело. И хотя внутри все подрагивало от нетерпения, Верочка не торопилась обнажаться, а лишь

улыбалась, ласкаясь, поглаживая грудь Дениса и пробегая по его широким плечам.

— Вера. Плохая девочка, — сказал, с улыбкой наблюдая за ней из-под полуопущенных ресниц.

Девушка снова прильнула к нему, прижимаясь, покрываясь мурашками от ощущения горячих

мужских ладоней у себя на ягодицах.

— А как же предварительные ласки? Как же романтика?

— Я тебя пять лет знаю, тебе достаточно вылететь из трусиков, чтобы быть готовой. Утром, Верочка.

Утром я тебя обласкаю, как только ты захочешь.

— У тебя на утро уже дел вагон и маленькая тележка запланировано. А утро уже через несколько

часов наступит.

— Вот и поторопись, а то не успеем.

Верочка впилась ему в шею губами, лизнула, а потом прикусила.

— Вера, я тебе голову отверну, если ты что-нибудь оставишь. Знаешь, я этого не люблю, —

приглушенно говорил, зарываясь пальцами в ее кудрявые волосы.

— Я аккуратно, миленький, — муркнула она, прикусывая еще раз. Потом ручки ее взялись за ремень

на брюках. Остальная одежда соскользнула на пол, и Верочка снова уселась, постанывая и сжимая

бедра.

— И все-таки я по тебе соскучился, — глубоко вздыхая и запрокидывая голову, пробормотал

Шаурин.

— Да, это очевидно. Одна твоя часть по мне точно соскучилась, — ухмыльнулась Вера, остро

чувствуя, в какой именно части его красивого сильного тела сконцентрировались вся тоска и скука.

Ее губы жадно приникли к его приоткрытому рту, бесстыдно лаская язык.

— Выпорю… — прошептал Денис.

— Можно, — с полустоном выдала она. — Этого мы еще не пробовали, — вздрагивала в

сексуальном томлении, с наслаждением наблюдая, как по скулам его расползается румянец, и он

стискивает челюсти, стараясь сдерживать бешеную волну возбуждения. И сама уже двигалась, чувствуя болезненные ноющие ощущения внутри себя.

Все же, Верочка приняла его слова как руководство к действию. Проворно стянула с себя футболку, оставшись в черных трусиках. Но только на несколько секунд. Трусики слетели тоже, и она с

довольным стоном села сверху, выгибаясь от невероятного удовольствия, какое испытывала почти

всегда в этой позе.

— Господи, благодарю тебя за то, что в моей жизни есть Шаурин, — задыхаясь от восторга, проговорила она.

Денис расхохотался, хотя сейчас было ну совсем не до смеха.

— Вера, бесстыдница. Вечно из секса комедию устраиваешь.

— Это не комедия, а правда жизни, — вздохнула она, ритмично и плавно двигаясь вверх—вниз, упираясь руками в спинку кровати. – Не знаешь ты, как тяжела женская доля без крепкого

мужского… — охнула, — …плеча.

— Вера, закрой рот. Или останешься без оргазма.

— Поздно…

***

Как только тяжелые портьеры намекнули, что рассвет постучался в окно, Шаурин открыл глаза и

уставился в потолок. Вера мирно сопела рядом, крепко прижавшись, так что между их телами он

чувствовал влажную испарину. Попытка снова уснуть, как обычно, провалилась. Осторожно

отлипнув от подружки, Денис выбрался из кровати, чтобы освежиться под душем. Освежиться

удалось сполна, потому что горячая вода оказалась совсем не горячей. Обмахнувшись полотенцем, вернулся в спальню и начал собирать раскиданную по комнате одежду, чтобы прикрыть свой голый

зад. Вера не шелохнулась. Денис прилег рядом и, пригнувшись, негромко проговорил ей на ухо:

— Вера, будешь кофе?

— М-мм… — скривилась, утыкаясь лицом в подушку, что означало: «Отвали».

— А омлет? – настойчиво предлагал он, но она так же упорно отказывалась открывать глаза.

— Не хочу я никакого омлета.

— Я хочу, Вера.

— В холодильнике найдешь все, что тебе надо. Где кухня знаешь, — подняла руку и ткнула пальцем

в сторону двери.

Наглость, конечно, с ее стороны. Никакой благодарности за утренние ласки и доставленное

удовольствие, но трогать Веру утром – равносильно, что подносить спичку к бочке с порохом.

Взорвется и обматерит ни за что.

Прошел на кухню, поставил чайник и фыркнул, узрев на столе рядом с громоздившейся кучей книг и

тетрадей тарелку с засохшими бутербродами, и недопитую чашку чая. Выбросил сухари в мусорное

ведро, убрал посуду в мойку. С тяжелым вздохом стер с поверхности стола коричневые круги, оставленные донышком чашки.

Пока чайник грелся на плите, взял одну из книг и прочитал название. В руках у него оказался труд

Бакунина «Государственность и анархия». Полистал страницы, просмотрел пару абзацев по

диагонали. Мысли, однако, возвращались к разговору с Маркеловым. Кроме того, что они

договорились о взаимном нейтралитете и поддержке во благо покоя Монаха, ничего дельного он не

узнал. Наверное, боятся пока при нем называть вещи своими именами. Тем не менее, некоторые

выводы о том, почему Монахов так прочно и устойчиво сидит, сделал. Хотя это итак немало. А

время покажет.

Выступая, словно пава, на кухню вплыла Верочка.

— Не спится? – усмехнулся Денис и вернул книгу на место.

— А разве ты дашь поспать? Гремишь как слон в посудной лавке, — насупившись, проворчала

подруга, потирая лицо.

— Не преувеличивай. Я уже полчаса сижу тихо и дышу через раз. Тебя просто совесть замучила.

— Не дождешься, — буркнула и вытащила из холодильника яйца для омлета. – Есть ростбифы.

Разогреть?

— Нет, холодные давай.

— Да, ради бога, — пожала плечами.

— Я и не предполагал, что все так плохо. — Иронично вздернул бровь и кивнул на гору книг на

столе.

— Хуже некуда, — призналась Вера. — Кажется, родители вознамерились выдать меня замуж.

Пристроить, так сказать. И уже есть подходящая, по мнению маман, кандидатура.

— Окстись! Куда тебе замуж?

— Я им так же сказала. Уж лучше спать с учебником по гражданскому праву. Но мама все равно

продолжает таскать домой одного нудного аспиранта. Поэтому я поступаю в аспирантуру.

— А—а, ну да. Клин клином вышибают. Я уж подумал, что ты решила революцию устроить, Вера—Анархия.

— К экзаменам готовлюсь. Буду воплощать в жизнь мечту родителей, пойду работать к отцу на

кафедру, напишу диссертацию, стану кандидатом, потом попру в доктора.

А мечты у папы, — доктора юридических наук, заведующего кафедрой криминалистики в одной из