Стая

Шумно и беспокойно в кабинет ворвался Вуич. Не здороваясь и не говоря ни слова, он припал к

полной чашке с кофе, выпил ее почти залпом и упал на стул напротив Стаса. Только тогда взглянул

на Дениса.

— Я же тебя просил… — не задержался Шаур, прижимая Лёню взглядом к стулу. — Я же просил

тебя не отходить от нее ни на шаг, — он не кричал, не рычал, но говорил каким-то замогильным

голосом. Таким, от которого позвоночник инеем покрывается.

Даже зная, что сейчас все слова будут выглядеть как оправдание Лёня не смог смолчать.

— Монахов отослал меня с поручением. Я ничего не смог сделать. Думал успею вернуться, пока они

закончат переговоры.

Больше Шаурин ничего не сказал, смотрел только так, что подумалось: легче самому застрелиться, ибо если они не вытащат Юльку из этой передряги, Шаур его со свету сживет. И не только его.

— Да и слава Богу, что услал его Монах, — пробурчал Шип. — Еще бы Лёню завалили и вообще

красота... Шаур, не тяни кота… что делать будем? — Стас достал сигареты. Почувствовал, что уже

можно.

Денис опустошил чашку и отставил ее на самый край. Словно снова расчистил пространство для

мысли. Отключил свой сотовый и вытащил сим-карту. Вставил другую.

— У нас шесть часов на то, чтобы вытащить Юлю. Ни двенадцать, ни сутки. Шесть часов. Ровно

столько я смогу быть вне доступа. Плюс-минус час. Пока со мной не связались, она будет в

безопасности.

— Рисково. Очень рисково, — потер Вуич небритый подбородок.

— Если есть заложник, значит, есть и требования. Нет смысла убивать жертву, пока не выдвинуты

условия.

— Почему ты думаешь, что они будут искать тебя? Что им нужен именно ты? — спросил Шаповалов

поднося сигарету к губам.

— А кто? – Шаур холодно улыбнулся. — Точно не Монахов, потому что он сейчас вряд ли способен

выполнить хоть какое-нибудь требование. Он в коме с пулей в позвоночнике. Наталья? А что

Наталья… Думаешь это все затеяно из-за денег? Это хорошо спланированная акция. Но

спланированная в короткие сроки. Потому что Монахов остался жив. Иначе его бы убрали. Но его не

добили, не было времени, они торопились, потому что главная цель – его дочь. И им нужны не

деньги. Им нужен я.

— Кого подозреваешь? — Лёня жестко сцепил пальцы, плотно устроив локти на столе.

— Веселов, больше некому. Да и предупреждали меня. Я столько лет ему головы не давал поднять.

А теперь, когда вернулся от Лазаря, он знает, что он – труп, — в голосе у Дениса появились резкие

отрывистые нотки. Больше ничто не выдавало его крайнего напряжения. — Поднимайте людей.

Всех. Старых бригадных, сутенеров, проституток. Всех! Лёня рассылай народ, кинь клич стукачам.

Все равно кто-то что-то знает, слышал. Стас, ты по своим – узнай, есть ли чужие в городе.

Контингент, сам понимаешь, какой должен быть. Из местных на такое никто не решится. Никто

собственноручно себе смертный приговор не подпишет. Надо прошерстить пригород, дачные

участки.

— Думаешь, за город отвезли? — засомневался Шаповалов.

— Уверен, — непреклонно ответил Шаурин. — В городе меньше свободы, легко вскрыться. Но в

большой удаленности от объекта трудно координировать движения. Думаю, не дальше пятидесяти

километров от города. Чтобы в случае чего принять экстренные меры. — На мгновение Денис умолк, потому что дверь в кабинет открылась. Вошел Вадим, Шаур взглядом указал ему на стул рядом с

Вуичем.

— А заброшенные промышленные зоны? — спросил Лёня.

— Нет, — покачал головой Шаурин. — Веселов, если допустить, что это его рук дело, рассчитывает

не на одни сутки. Ох намерен уничтожать меня медленно. Я бы так и сделал на его месте. Поэтому

им нужна тишина, а еще минимальные удобства: вода, магазины поблизости. Дачи и тихие поселки

как раз подходят. Все. Землю ройте! Но найдите мне того, кто обладает хоть какой-то информацией!

— Что случилось? — встревоженно спросил Вадим, провожая взглядом Шаповалова и Вуича.

— Монахов при смерти…

— Юлю похитили? — сам предположил Бардин.

— Да, это если вкратце. Мне нужна твоя помощь.

Вадим глубоко вздохнул и медленно выпустил из себя воздух, представив, каково сейчас другу.

— Не вопрос, — спокойно ответил. — Рассказывай.

— По дороге. Поехали. Я хочу, чтобы ты укрыл жену Монахова в таком месте, где ее даже я не

смогу найти.

***

— Как я могу? Я должна быть с ним… Я не могу, Денис… Может, это последний день в его жизни, последний вздох, я обещала, что никогда не оставлю его, никогда. И не оставляла. Я не могу

уехать…

Так и думал, прекрасно представлял, что разговор с Натальей будет проходить сложно. Не только ей

было тяжело, но и самого, будто ножами полосовали, когда смотрел, как она рыдает навзрыд. Она, Наталья Монахова, которая всегда и везде, и при любых обстоятельствах, держала лицо. Никому не

позволяла видеть себя разбитой и раздавленной. Никому и никогда. Даже на похоронах

родственников держалась царственно, пускала слезы тихо, не размазывала их по лицу, не терла

глаза. Не выла в голос. А сейчас не могла успокоиться. В общем-то, и не старалась. Не стеснялась

даже Вадима. Сначала плакала из-за Юли, потом из-за мужа, услышав, что ей нужно покинуть дом и

уехать на неопределенное время. Отказывалась уезжать.

— Наташа, возьми себя в руки. Так мне будет еще сложнее. Понимаешь? — Денис присел рядом с

ней на диван. Взял ее за руку. Сжал узкую аккуратную ладонь в своих крупных. — Я буду держать

тебя в курсе. При любом раскладе и в любом случае. Я тебе сам все сообщу. Буду звонить каждые

полчаса. Но тебе нужно уехать. Хорошо? Сейчас я должен быть абсолютно уверен, что с тобой все в

порядке.

Наталья подняла на него заплаканные глаза. Придвинулась ближе, прижавшись к его боку. Так

нужна была его поддержка, так хотелось проникнуться его уверенностью и спокойствием. Руки у

него такие горячие. Так странно… Тон ровный, ни капли возбуждения в голосе, а руки горячие, как

огонь. Он чуть крепче стиснул ладони, сильнее сжимая ее руку, словно и жестом пытался убедить.

Опустила глаза, уткнулась взглядом в золотой браслет на руке. Вспомнила, как много лет назад Юля

купила его для Дениса. Тогда Наталья не представляла, что из этого получится, из их, казалось, невозможных отношений. А позже уже не представляла рядом с дочерью кого-то другого, кроме

него. Потому, наверное, единственный раз, взяла на себя смелость бесцеремонно вмешаться: позвонила Ярославу и прямым текстом сказала, почему ему стоит уехать как можно быстрее.

Объяснила все, вовсе не за него переживая. Не хотела, чтобы Шаурин портил себе нервы из-за

какого-то сомнительного кавалера, который, само собой, в подметки ему не годится. Слава с детства

привык спесь ложками есть, он никогда не сможет понять Юлю, не сможет войти в их семью.

Наталья на миг уткнулась Денису в плечо, как будто слезы стирая, а потом решительно вздохнула.

— Так, ладно, — поднялась и расправила юбку дрожащими пальцами. — У меня есть несколько

минут, чтобы привести себя в порядок?

— Несколько есть, — кивнул Шаурин и тоже встал.

Мать Юлии уже собиралась выйти из гостиной. Заметно подалась в сторону лестницы, но

остановилась.

— Найди мою дочь, Шаурин! — ткнула пальцем в его грудь. — Я тебе много лет назад ее доверила.

Помнишь?

— Помню.

— Потому я тебя прошу… нет, я тебе приказываю — найди мою дочь! — звенящим голосом сказала

она. — Не ты ее потерял, но найти ее должен ты!

— Найду, — чуть приподняв уголки губы в подобии улыбки, ответил Шаурин. — Всегда думал, что

Юля характером в отца.

— И?..

Покачал головой.

— В мать.

— У нашего отца нет столько терпения, сколько есть у Юли. А терпение это такая добродетель, которая либо есть, либо нет. Это не воспитаешь.