Стая

— А как тебе будет спокойнее?

— Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом со мной.

— Я перееду на время к отцу. Там дом под видеонаблюдением и охрана на каждом углу. Тем более

мы вместе работаем, я вообще могу от него ни на шаг не отходить.

— Вот это меня тоже беспокоит.

— Я работаю только по чистым предприятиям.

— Все равно. Чем ты занимаешься у отца? — немного расслабившись, Денис откинулся на стул.

Юля так и стояла у плиты с вилкой в руке.

— Общий контроль финансовых потоков, налоговая и инвестиционная политика. Я же с первого

курса с дядей Юрой таскалась везде, всюду свой нос совала. Юра выстроил очень хорошую систему

управления. Мне только подхватить оставалось.

— Я знаю, мне ли не знать, — подтвердил Шаурин. — Я сам у Юры многому научился. Корочек

только не хватает.

— Ну и вот… — вспомнила про салат и достала огурцы из холодильника. — Я не думаю, что отец

серьезно планировал вводить меня в дела, но когда Юры не стало, у него выхода не было. Не

человека, который мог бы занять это место, а выхода. Отец был в очень плохом состоянии. А я сама

ввязалась, некогда было думать и бояться.

— И как люди тебя приняли?

— Никак поначалу. Как они могут меня принять? Монахов ослаб, а я зарвавшаяся

двадцатитрехлетняя девица. Не говорю, что все так думали. Есть, конечно, преданные люди, но и

другие есть, которые тебя при первой возможности закопать готовы. Отец, само собой, пришел в

себя. Он на месте не сидел, меня никто на произвол судьбы не бросил. Но… Это сейчас отец, а мне

потом работать… — смолкла она.

— Давай уже, Конфетка, колись. Что ты придумала? Должно же было быть какое-то кардинальное

решение. Выход из ситуации.

Юля прокашлялась.

— Ничего такого кардинального. Как думаешь, что мне оставалось делать? Мне Вуич хорошо помог, он же у нас зам по безопасности. Устроили с ним проверку, нарыли много нужной и ненужной

информации. Я собрала совещание в главном офисе и отодрала всех.

Денис рассмеялся, но тут же приложил палец к губам, стараясь сдержать улыбку.

— Что ты сделала? — переспросил.

— Я оделась во все черное, собрала волосы в хвост, накрасили губы красной помадой и всех

отодрала. Уволила несколько человек. Пусть думают про меня что хотят. Что я наглая, беспринципная, безмозглая... Мне все равно, мне нужно, чтобы предприятия эффективно работали.

Слушай, а ты Вуича теперь заберешь? — вдруг спросила она.

— А что – он тебе нужен?

— Угу.

— Не знаю, посмотрим. У меня Шаповалов есть. И других безопасников хватает.

— Я все хотела спросить, а чего ты Вадима из Госнаркоконтроля не вытащишь?

— Я сколько раз пытался. Не созрел он еще.

— Не понимаю, такая возможность…

— Такой он человек. Кто-то расследует преступления, а кто-то борется с преступностью. Так вот

Вадим – борется с преступностью. Пусть борется. У каждого в жизни своя борьба. Юляш, ну ты же

пошутила про два года, — внезапно перескочил он с темы.

— Нет, я же сказала – нет.

ГЛАВА 50

— Стас, набери Вуича. Не могу Монахову дозвониться, он должен был со мной связаться еще после

шести вечера, уже семь, — попросил Шаповалова Денис, а сам стал набирать Юлин номер, но ее

тоже отвечал лишь длинными гудками.

Сегодня не покидало ощущение случившейся беды. Пока решал рабочие вопросы, оно, казалось, уходило, как выветривалось. Но стоило остаться в одиночестве – жгло внутренности изжогой.

— Лёня, ну что там?.. — вяло спросил Шаповалов, следуя распоряжению, но тут же бросил на

Шаурина такой взгляд, от которого у того по спине прошла нервная дрожь. Потом Шип заговорил

скороговоркой: — Охрану оставь. С Натальей свяжись, пусть сидит не дергается… Поговорил уже?..

Даже не думай!.. Подожди… — отвлекся от разговора и снова посмотрел на Дениса: — Монахов в

больнице в тяжелом состоянии… — сказал он, потом понял, что не с того начал. — Их расстреляли у

входа в ресторан, когда они садились в машину. Дочь забрали, — сам не знал, почему сказал, «дочь», а не «Юля». Не смог назвать ее имя. Наверное, не хватило смелости глядя в глаза Шаурину сообщить

такую новость. Словно «дочь» прозвучит безлико и немного смягчит сказанное. — Там уже ментов

скоро навалит…

— Дай сюда, — Шаур забрал трубку у Шипа и поднялся с места. — Говори, — приказал Вуичу и

некоторое время молча выслушивал подробности нападения. — Оставь там Ковалева. Он начальник

охраны – знает, что говорить и как говорить. Про Юлю ни слова. Сам давай ко мне, ты мне здесь

нужен. Быстро! — вернул телефон Стасу и прошелся по кабинету вдоль большого Т-образного

стола. Сделал несколько медленных шагов. Остановился у шкафа с образцами продукции завода.

Сложил ладони, сомкнул, приложив кончики пальцев к плотно сжатым губам. Потом встряхнул руки

и сунул их в карманы брюк. Странное ощущение – голова и грудь, будто в огне, а ноги

проваливаются в ледяную трясину. Кажется, ничего ниже колен уже не чувствовал.

Стас сидел тихо, словно даже вздохом боясь потревожить, ставший вдруг напряженным, воздух.

Словно в комната наполнилась пропаном, и любой шорох мог спровоцировать взрыв. Исподлобья

смотрел на Дениса. Видел, как сжались у того кулаки, а сам он весь подтянулся вверх, чуть

приподняв подбородок. Как шея напряглась, и плечи. Видел в стеклянных дверцах шкафа его

отражение. Показалось, что сейчас Шаур заорет во всю глотку. Просто изойдет душераздирающим

криком. Интуитивно возникло желание зажать уши, словно вот-вот…

Но Шаурин развернулся и, наверное, правда только какими-то нечеловеческими усилиями

сдержался, чтобы вместо крика выпустить из себя воздух. Просто выдохнуть. Кровь бросилась в

лицо, расползаясь по мощной шее, выступая из самого выреза темно-синей рубашки, застывая на

лице плотным румянцем. Таким плотным, что щеки начали отдавать синевой. И взгляд у Дениса стал

другой — стеклянный какой-то, неестественно блестящий. И острый, что невозможно было в глаза

смотреть. Не сел он сразу в кресло, приостановился у стола. Нажал кнопку селектора.

— Лиза, кофе принеси. Три. Нет, четыре чашки. — После этого он опустился в кресло, сел уверенно

и жестко, плотно вдавившись в спинку. Начал убирать со стола бумаги. Сгреб все, что на нем было и, не разбирая, сунул в верхний ящик: документы, авторучки, сувениры, подаренные кем-то из

партнеров. Все убрал, словно не стол расчищал, а пространство для мысли.

— Лиза, меня нет, — сказал он, когда секретарша принесла кофе. — Ни для кого. Я уехал в

командировку. Поняла?

— Конечно, Денис Алексеевич, — невозмутимо ответила девушка. — От вас ни слуху ни духу. Вы

вообще у нас часто в разъездах.

После того, как дверь за ней закрылась, Шаурин снова замолчал, подвинул к себе кофе и принялся

мерно размешивать его ложечкой, не проверяя, есть ли в чашке сахар. Шаповалов рот не открывал

тоже, понимая, что для его слов еще не пришло время. Только скрежет ложки по дну чашки

невозможно раздражал. Будто по нервам скреб. Не то чтобы Шип был слишком чувствительный, но

Шаур уже минут пятнадцать гонял ложку по дну, уставившись глазами в одну точку. Тем не менее

остановить его Шаповалов не решался.

Постепенно кровь отлила от лица Шаурина, отхлынула порциями. Наконец Денис постучал

ложечкой о край чашки и аккуратно положил ее на блюдце. Стало тихо. Тихо и душно. Стас

непроизвольно и облегченно выдохнул, но продолжал молчать. Хотелось курить, но не решался

доставать сигареты, словно боялся неосторожным движением спугнуть оформляющиеся мысли

Шаурина.

Денис отпил половину чашки и набрал номер Бардина. Тот ответил сразу.

— Вадим, ты мне нужен, — коротко сказал. — Да, я у себя. Только теперь звони мне на другой

номер.