Стая

— Есть повод для большого семейного обеда?

— Главное, желание, а повод у нас всегда найдется.

— Тоже верно. Не знаю, удобно ли это.

— Удобно, — ответил за жену Монахов. — Завтра и продолжим наш разговор.

ГЛАВА 48

Когда Юля увидела Стаса, то вздрогнула. Всем существом вздрогнула. Потому что – где Шаповалов, там и Денис.

То, что Шаурин приехал, Юле сообщила мама. Конечно, перед Натальей дочь постаралась скрыть

свою реакцию. Порадовалась даже наигранно, выразилась какими-то абстрактными фразами, пообещала приехать на это «партсобрание», как она называла подобные сборища, сразу

предупредив, что будет не одна. Но внутри… внутри творилось что-то невообразимое. Словно что-то

взорвалось. И кажется снова подскочила температура. Точно подскочила: щеки залились краской, а

сердце застучало громко и беспокойно. Всякая концентрация пропала и четкая направленность

мыслей. Остаток дня бродила по квартире как неприкаянная, о сне говорить не приходилось. Сна

теперь как не бывало.

Собиралась приехать к родителям пораньше, но теперь трусливо тянула время, никак не решаясь

шагнуть за порог своей квартиры, которая теперь казалась самым надежным убежищем в мире. Да и

Слава предупредил, что может опоздать, дескать, важные дела у него какие-то неожиданно

появились. Никогда еще Юля так не радовалась его «делам». Отказаться самой или приехать без

Ярослава в голову не пришло, потому что этот обед они с мамой запланировали до приезда

Шаурина, и менять сейчас из-за него свои планы Юля не собиралась. Наверное, это было уже делом

принципа. Промучившись сомнениями, Юля решила нырять сразу в омут с головой, а не выматывать

себе нервы, топчась на берегу и задыхаясь от страха. Лучше приехать и сесть сразу за стол, чем

участвовать в приготовлениях, маяться переживаниями и дрожа от нахлынувших чувств пытаться

нацепить на себя равнодушную маску.

Так и вышло. Легче вышло, спокойнее. Юля прошла по двору к открытой веранде, в которой, собственно, и накрыли стол, от души радуясь, что Славик не вцепился в ее руку, как утопающий за

соломинку. Перед тем как сесть, Юля немного растерялась. Не хотелось оказаться за столом рядом с

Денисом. Бросила беглый взгляд на пустые стулья. Тот, что рядом с мамой, явно отцовский. Папа

неизменно сидел рядом с ней. На двух других висели пиджаки. Один черный, второй чуть светлее –

цвета мокрого асфальта. Вот от него она села подальше, выбрав место рядом с Вуичем. Потому что

Шаурин не мог бросить свой пиджак на стул так небрежно, как это сделал хозяин черного. Шаурин

повесил бы его аккуратно, именно так, как висел сейчас темно-серый пиджак.

Юля оглянулась. Шаповалов и Самарин стояли у кирпичного мангала. Стас курил, а Витьке

доверили жарить шашлыки. Отец с Денисом затерялись между деревьями в саду. Стояли на мощеной

дорожке и о чем-то беседовали. Почему-то этот факт Юлю покоробил. Может быть, потому что

картина эта была слишком непривычная, уже забытая. Лёнька весело о чем-то болтал с Натальей.

— Леонид, — засмеялась, Наталья, — вот только ты можешь так красиво рассказать совершенно

пошлый анекдот.

— Главное, что вы мне это позволяете, драгоценная Наталья Вячеславовна.

— Ох, плут, — Наталья покачала головой. — Слушайте, как нам повезло, что погода такая чудесная.

— Да, мама, с погодой нам и правда повезло, — согласилась Юля.

В самый разгар беседы, когда все дружно смялись над очередной Лёнькиной остротой, к столу

присоединились отец и Денис. Все получилось естественно: заливаясь смехом, Юля кивнула обоим, едва скользнув взглядом по лицу Дениса. Обрадовалась, что с пиджаком угадала…

Солнце ярко светило, словно пытаясь подбодрить уже за лето уставшую потемневшую зелень. В

саду полыхали рябины; тополя, обессилившие раньше всех, начали опадать листвой, шурша на ветру

проволончатыми ветками. Но для Юли чудесно все было потому, что просторная и открытая веранда

не сковывала ее стенами, не душила закрытым пространством. Здесь не ощущалось на себе

концентрированного внимания и пристальных взглядов. Можно любоваться цветами, пряча взгляд.

Сходить в дом за бутылкой вина и долго выбирать марку из большой домашней коллекции. Можно

даже выйти из-за стола и прогуляться по саду. Что она и сделала, утащив за собой Славу. Правда

длилась их прогулка совсем недолго: ему позвонили, и он сообщил, что будет вынужден уехать

пораньше.

Они вернулись за стол, и Юля снова отгородилась ото всех, главным образом, стараясь не смотреть

на Шаурина, не слышать его голос, не различать слова. Хотя и без этого знала, могла представить его

жесты и мимику: как улыбается, как сжимает губы, мнет салфетку на столе, поправляет на руке часы.

Не нужно было смотреть на него, чтобы чувствовать каждое его движение. А себя ощущать, словно

оделась не по погоде. Словно ударили морозы, а на ней шорты и майка. И она не просто мерзнет, а

еще и чувствует себя полной идиоткой в глазах окружающих.

В какой-то момент перехватило горло, и Юля закашлялась.

— Юля, там в ящике…

— Знаю, мама, пойду заглотну таблетку.

Вышла из-за стола, чтобы найти в аптечке леденцы от горла. Но бездумно рылась в ящике. Не

потому что тянула время, а потому что ничего перед собой не видела, потому что дошла до предела, когда сил играть равнодушие уже не осталось. В глазах темнота.

А потом словно небо рухнуло на плечи.

— А поговорить? — Денис вытащил из ящика леденцы в металлической фольге и протянул ей.

— А что – сейчас самое время? — Юля взяла их, стараясь не коснуться его руки. И как только

смогла говорить твердо… Но точно не сознательно. Ступор, наверное.

Сунула леденец в рот и повернулась, вцепившись в столешницу. Начало отпускать, так словно после

приступа. И внутри стало мягко и больно.

— Правильно, — встал прямо перед ней, — о чем нам нужно поговорить, ты и так знаешь, — вопрос

только в удобном времени. Сейчас самое что ни на есть удобное. Или предлагаешь пригласить тебя

на ужин? Ты придешь, я уверен. Ты не привыкла прятаться и убегать, а потому наденешь самое

красивое платье, примешь самый обворожительный вид, отгородишься бетонной стеной и будешь

холодно улыбаться. А я так не хочу. Хочу сейчас.

Юля раздраженно хмыкнула и скрестила руки на груди.

— Ты как всегда самоуверен. Приехал как ни в чем не бывало. Только у меня теперь другая жизнь.

Да ты и сам видишь.

— Ах, да, — ответил с плотоядной улыбкой, — у тебя появилось домашнее животное. Котик

Славик…

— И не лезь…

— Я – лезть? — сразу перебил ее. — Да что ты! Мне даже делать ничего не придется, ты его сама

сожрешь. С потрохами. Ему недолго осталось. Самую малость. Можешь поразвлекаться пока.

— Конечно, я поразвлекаюсь, — с наслаждением сказала Юля. — Ведь, чтобы спать с человеком не

обязательно его любить. Можно заниматься сексом с одним, а любить другого. Да что я тебе

рассказываю, ты и сам все прекрасно знаешь. Спросить хочу. Уже, наверное, можно, да? Уже

ответишь? — сделала паузу, чтобы сконцентрировать все его внимание. Хотя куда уж больше. Он

навис над ней, не позволяя даже взгляда отвести, а она, как загипнотизированная, смотрела только на

него. — Стоило ли все это того? Уехать вот так и два года из жизни вон. Я вижу, понимаю, какое ты

сейчас занимаешь положение. Так стоило — лично для тебя?

— Стоило, — убежденно проговорил он, повышая голос. — Твоя мама жива здорова; отец – слава

богу, тоже. И ты, я смотрю… в благодушном настроении. Только ради этого можно сказать, что все

это того стоило. Все два года. И уехать вот так. Или мне нужно тебе в красках рассказать, что

бывает, когда такие люди, как я и твой отец, начинают делить власть? При тебе сколько людей