Стая

скованные железными доспехами. Это для него после смерти матери ничего не изменилось, а вот для

сестры — еще как.

Слабые духом люди иногда способны на удивительно сильные решения. Только идут они к этим

решениям долго. Тане для своего – немало времени понадобилось. Нет, не для того, конечно, чтобы к

матери на похороны не пойти, а для того, чтобы отступить от принятых ориентиров – перестать

верить во вселенское добро.

Денис вдруг испугался, что сестра совсем разочаруется, окончательно утратит свою очаровательную

наивность и редкую душевную доброту.

— Давай попьем, — быстро сказал он и сбросил куртку.

Нет, кое-что изменилось и у него. Чувствовал Шаурин какое-то облегчение и внутреннюю свободу.

Дышалось легче, потому что на все вопросы о матери теперь можно отвечать коротко: «Она умерла».

***

Напряжение этого пасмурного утра и к вечеру не сошло. Монахов вызвал Шаурина к себе. Разговор

шел тяжело. Все чаще в вопросах координации совместных действий мужчины вступали в

противостояние. Сегодняшний вечер не исключение.

— А я думаю, что нужно их прижать, — уверенно сказал Сергей Владимирович. — И прижать

серьезно. «Рынок» надо держать жестко. Иначе все, кому не лень, начнут направо и налево ракетами

торговать.

— Нельзя делать это открыто, — не согласился Шаур, бесстрастно глядя ему в глаза, ничего не

выражая. — Не стоит. Время громких акций давно прошло, уже не «девяностые», когда неугодных

пачками валили во имя порядка. За каждой «шестеркой» человек стоит. Прижать можно и нужно, но

по-другому: через суды, милицию, прокуратуру, администрацию. Перекрыть кислород со всех

сторон. Прессинг нужно возложить исключительно на власти, а не на наемников.

— Здравая мысль, слава богу, рычагов влияния хватает, — поддержал Юрий. — Экономическая

ситуация в стране меняется. Нужно подстраиваться под новые условия. Сергей, все рвутся в

политику, мы тоже должны разделять эти интересы.

— Я перед этими политиканами раком никогда не стоял и впредь не собираюсь!

Шаурин тягуче вбирал в себя воздух. Медленно. До тех пор, пока легкие не заломило от переизбытка

кислорода.

— Сергей Владимирович, никто не говорит про «раком»… Но если вы будете действовать грубо, то

это может не понравится Лазареву. А если это не понравится Лазареву, он сменит «смотрящего».

Глаза Монахова недобро блеснули. Неосторожное замечание Шаура его порядочно разозлило. Но

злился он только глазами: плотно сжатые губы и напряженные щеки делали его лицо каменным.

— А ты, я смотрю, много знаешь. С Лазарем совсем на короткой ноге.

Губы Дениса сами дернулись в ироничной улыбке.

— Знаю я столько же, сколько и вы. И вижу его настроение. Беспорядки в регионе ему не нравятся.

Он очень заботится о своем имидже и не признает блатных понятий. А что до «короткой ноги», так

разве это секрет? Даже странно слышать, после того как мне лично пришлось отрабатывать его

поощрение удара по «веселовским».

— Долги надо отдавать, ты же сам понимаешь.

— Понимаю. А то я не представлял, во что мне выльется эта инициатива… — как будто невзначай

махнул пальцами, сбивая невидимые пылинки с рукава рубашки, — не то серой, не то синей, скорее, сизой, цвета голубиного крыла. Случайный жест, но даже в нем чувствовались обузданная сила и

собранность.

— С «веселовскими» ты тогда особо не церемонился.

«Веселовские» просто к слову пришлись. Но Сергей Владимирович мог еще не один случай

привести, когда Денис не действовал так лояльно, как предлагал сейчас.

— У меня был личный мотив. Под личный мотив я могу полгорода подчистить. А если его нет, незачем руки марать. Есть масса других методов.

— Завтра пошли людей и сделай, как я сказал, — настаивал на своем Монахов.

Взгляд Шаура стал неподвижным, потяжелел. Монахов сначала не заметил перемены в его

настроении, потом переспросил:

— Ты меня понял?

— Я не хочу входить в конфликт с Лазаревым. Он и без того сейчас напряжен. Обстановка и так

накаленная. Я могу через Крапивина…

— Ты подчиняешься мне, а не Лазареву! И будешь делать то, что я тебе прикажу!

Шаурина тихо взорвало. Монахов не заметил его тайного раздраженного вздоха.

— Вы ничего не перепутали, Сергей Владимирович? Рабство уже давно отменили. Я с вами не из-за

денег. И не из-за «боюсь». А вы меня никак понять не хотите… — казалось, сожалея, сказал Денис.

— К слову, Лазарев совсем не против, если я стану с ним работать еще теснее. У него как раз

«кадровый дефицит». Он мне уже пару раз предлагал в Москве осесть…

— Не боишься прыгать выше головы?

— А я прыгать не собираюсь. «Голову» можно обойти, — четко проговорил Шаурин и вдруг

поднялся, словно его вытолкнули из кресла. Понимая, что конструктивный разговор окончен, стянул

со спинки свой пиджак.

— Сергей!.. — попытался прервать брата Монахов-младший. Все это время он наблюдал за двумя

мужчинами, то и дело передвигая по поверхности стола золотую зажигалку.

Но Сергей лишь отмахнулся от него и продолжил:

— Если станешь работать с Лазарем «еще теснее», — намеренно выделил последние слова, повторив

за Денисом, — имей в виду – это другой уровень. У тебя не должно быть никаких личных связей.

Но Шаур молча натягивал на плечи серый твидовый пиджак с таким видом, будто надеть его и

разгладить на нем складки было много важнее, чем внять словам Монахова. Давно зреющее решение

вдруг четко оформилось, обрело плотность. Как будто раньше логики не хватало. Или смелости. А

сейчас все сложилось, срослось. И каждое слово Монахова уже не удар в спину, а толчок к действию.

— Если хочешь, я могу сам с Юлей поговорить, — Монахов точно за ногу у двери хватал, кусал

напоследок. Но снова не получил от Шаура ожидаемой реакции. Неоткуда было взяться той реакции.

Слова бились об него, не проникая в сознание. Полон уже.

Юра сверлил брата яростным взглядом, нервно сцепив пальцы.

— Не пожалеешь? — уже практически стоя на пороге спросил Шаур.

— Я тебя предупредил.

— Сергей, ты идиот! — вскричал Юра, как только шаги Шаура затихли в коридоре.

— Юра, не лезь!..

— Я не лез, пока ты держал себя в рамках! — оборвался, чтобы перевести дыхание. — Ты совершил

одну очень важную стратегическую ошибку — допустил Шаура к себе слишком близко.

— Это можно быстро исправить. Один мой звонок — и он до аэропорта не доедет.

— Один его звонок — и ты не выйдешь из этого кабинета! И я тоже… Зачем нужно было

настраивать его против себя! И брось ты про то, чтобы убрать его. Лазарь тогда тебя точно сменит. А

знаешь, как «смотрящих» меняют? – только через кладбище. Какое-то время я понимал тебя, потом

перестал. Чего ты добивался?

Монахов вскочил с кресла. Если бы в кабинете были окна, то он уставился бы в одно из них. А так

взгляд некуда деть. Что разозлило еще больше. Вот и застыл неловко у края стола. Сунул руки в

карманы брюк, чтобы как-то подтянуться.

— Не всегда для достижения поставленных целей достаточно одной только воли и амбиций. Нужна

еще хорошая доля агрессии.

Юра рассмеялся с некоторой обреченностью.

— А ты думаешь в нем агрессии было мало? — рассмеялся еще раз, так же невесело, с мрачной

иронией. — Да ты в него ее еще столько влил, что как бы все против тебя теперь не обернулось.

Против нас.

— Шаур просто вышел из-под контроля.

— А был он – у тебя под контролем?

***

Когда у Юли зазвонил сотовый, Денис напрягся до отвращения. Он только-только глубоко втянул в

себя воздух, так что под лопатками закололо, чтобы выдохнуть его со словами и начать наконец

разговор, который все никак не решался начать. Позавчера, вчера… И чем дольше медлил, тем мягче

становилась воля.