Страница 23 из 27
Во всех этих областях и даже там, где теперь живут чистокровные немцы, встречается множество древних топографических славянских названий. К сожалению, они до сих пор не систематизированы и не подвергнуты необходимому анализу. Попытки, сделанные до настоящего времени в этом направлении, носят лишь локальный характер и нуждаются в проверке авторитетных филологов[190].
Северной границей словенской области был Дунай, так как словенцы не переходили на его левый берег. В противоположность этому чешский элемент, издавна находившийся здесь по соседству со словенцами, не только достиг Дуная, но и перешел его, а в некоторых местах, по-видимому, довольно глубоко проник в словенскую область, особенно на востоке у Блатенского озера.
Имеются достоверные свидетельства о том, что и на западе, в современной Верхней и Нижней Австрии, чехи перешли в области, расположенные на юг от Дуная[191]. В свое время я приводил уже филологические доказательства того, что тут, на землях между Енжой (Энсом) и Литавой, вдоль рек Мурек и Муры вплоть до Дравы, встречается множество славянских наименований, сохраняющих «чешский» характер, так, например, названия, образованные от чешской формы jedla (в славянском языке jel, jela), или названия, образованные от чешской формы chłm, chłum (сравни со словенским holm, hom)[192]. Но мне возразили, что исчезнувшие северословенские диалекты образовали здесь переходную ступень к чешскому языку, следовательно, эти формы являются доказательством наличия здесь не чешского языка, а словенского диалекта, близкого к чешскому языку[193]; поэтому необходимо в будущем произвести филологический анализ этих форм, для того чтобы решить с чисто филологической точки зрения, является ли славянская номенклатура в Нижней Австрии и в Штирии словенской или чешской. Однако в пользу чешского элемента, несомненно, свидетельствует одна Пассауская грамота 987 года, в которой прямо говорится о чехах, прочно осевших на реке Першлинг (древняя Берзница или Брзница)[194], а кроме того, ряд названий с определением Böhm-Böheim-Böhmisch, из числа которых Бехаймберг около Штира и Бехаймкирхен около св. Ипполита (Sankt Pölten) засвидетельствованы уже грамотами XII века[195]. Аналогичным, судя по всему, было положение и дальше на востоке, в древней Паннонии, у Блатенского озера. У нас нет, по правде говоря, доказательств присутствия здесь чешского или, точнее, словацкого элемента до IX века, и можно действительно сомневаться в справедливости предположения о приходе словаков в Паннонию до этого времени. Тем не менее весьма вероятно, что после поражения аваров в 799 году, когда вся Паннония, по словам Эйнхарда, осталась совершенно безлюдной[196] и подпала под политическое господство словацких князей из Нитры, здесь появилось значительное число северных чешско-словацких колонистов[197]. Во всяком случае, только таким образом можно объяснить, почему половина имен славянских вождей, присутствовавших в 850 году при освящении храма в замке князя Прибины (над рекою Салой у Блатенского озера), носила характер имен северо-западных славян, а не южных[198]. С этим, видимо, связан также ряд других фактов, свидетельствующих о том, что в IX веке наименование Моравии относилось к обеим Придунайским областям — к области северной, моравско-словацкой, и к Паннонской области. Святого Мефодия его ученик Климент прямо называл ἐπίσκοπος Μοράβου τῆς Πανονίας[199], обе области были объединены под названием Великой Моравии (Μοραβία ἡ μεγάλη), которой управляли моравские князья Прибина, его сын Коцел и, наконец, Святополк[200], a Conversio Bagoariorum (с. 10) называет Моймира dux Moravorum supra Danubium, что предполагает наличие и моравов «infra Danubium». С этим, вероятно, связано также различие между двумя группами моравов у Баварского географа.
Вообще же границей словенцев на востоке можно считать средний Дунай до Дравы. За ним располагалась — перед мадьярами — другая группа южных славян (болгарская). На юге переход к собственно сербам и хорватам образовывала полоса кайкавского диалекта, занимавшая бо́льшую площадь, чем сейчас, когда приблизительной границей этой полосы является линия, тянущаяся от Вировитица на Драве мимо Беловара и Есеница на Саве и отсюда вдоль Савы и Кульпы к Карловцу и Гацкополю, тогда как раньше почти вся территория Славонии до черты Осиек — Винковци — устье реки Босны была кайкавской и лишь позднее, в эпоху турецкого господства, была колонизирована населением с Балканского полуострова, говорящим на штокавском диалекте[201]. Само собой разумеется, что переходный диалект был в то время очень близок словенскому языку.
Говоря о границах древней Словении, нельзя не упомянуть еще о некоторых старых и новых теориях, сторонники которых расширяли область древних словенцев значительно дальше на север, вплоть до Венгрии, до современной Венгерской Словакии, объявляя древних словаков либо просто паннонскими словенцами, либо южными славянами, обособленными от соседних западнославянских чехов.
Уже Ф. Миклошич и А. Дюммлер отстаивали эту теорию, после них ее охотно приняли венгерские ученые, и, наконец, словацкий филолог д-р Само Чамбел усердно пытался привести филологические и исторические доказательства в пользу этой теории. Хотя их точки зрения были не во всем тождественны, но в конечном итоге все они считали древних словаков VIII–IX веков словенцами либо особым южнославянским племенем, близким паннонским словенцам[202]. К такой точке зрения их привело, во-первых, уже упоминавшееся выше употребление названия Моравии для Паннонии, во-вторых — и это было решающим для Чамбела и его последователей, — характер словацкого языка, в котором проявляются некоторые явные южнославянские признаки. Поэтому Чамбел считал, что первоначальные словаки были южными славянами, родственными словенцам и сербам, и что лишь позднее, начиная с XIII века, под влиянием чешской культуры они отделились от них и были чехизированы.
Нельзя отрицать, что в словацком языке такие «южно-славянские» признаки имеются (например, первое лицо единственного числа на '-ет'; вставленное «а» в род. пад. мн. ч.; формы среднего рода dobrô, starô; выпадение d перед l и др.); имеются также в словацкой топографической номенклатуре названия южного характера, например Toplá, Pieščany, Hrmovo, Lončary, Razpuče, Moštenica, Grlica, Kalište, венг. Palugya, Pokorágy, Privigye[203]. Но их немного. Язык в целом и вся остальная номенклатура носят в общем западнославянский характер, но ближе всего они к чешскому языку. Поэтому не остается ничего другого, как считать, что словаки принадлежали к западнославянскому племени и составляли некогда вместе с чехами одну его ветвь. Что же касается упомянутых южнославянских признаков, то я объяснил бы их, во-первых, тем, что словаки при своем центральном положении издавна жили по соседству со словенцами и сербами и поэтому имели с ними больше языковых связей, во вторых, также тем, что отдельные группы южных славян остались среди них либо во время передвижений на юг, либо при отступлении на север от Дуная после оккупации Паннонии аварами[204] и венграми.
190
См. по этому вопросу библиографию в моих „Slov. star.“, II, 349–350, 353, 354 и у Dopsche, „Ältere Soz.- und Wirtschaftsverfassung der Alpenslaven“, Weimar, 1909, 53, 57.
191
Об этом см. подробнее в „Slov. star.“, II, 354 и дальше.
192
Čes. čas. hist., 1909, 76.
193
Как утверждал Миклошич, „Ortsnamen“, 1, 106 (Denkschrift. d. Wiener Akademie, Phil.-hist. Klasse, XXI), а в последнее время J. Stur, Sitzungsber. Akad. Wien. Phil.-hist. Kl., CLXXVI и A. Beer, Listy fil, XLIII, 149.
194
„Postea Persnicha sicut Willihelmus in proprium possidebat, quod tempore presenti Boemani insidendo arabant (Niederösterr. Urkundenbuch, I, 1,4).
195
Urkundenbuch des Landes ob der E
196
Vita Caroli Magni, 13.
197
См. Cunv. Bagoar., 6, 10, 11 („Slov. star.“, II, 364, примечание 3).
198
Conv. Bagoar., 11. См. также новое исследование Б. Ягича в Entstehungsgeschichte der Kirchenslav. Sprache, I, 85, J. Melicha, Szláv jövevényszavaink (Budapest, 1902–1903) и Fr. Pastrnka, „Dejiny slov. apoštolŭ“, 67, 270.
199
Fontes rer. boh., I, 77. См. также Conv. Bagoar., 10 и Лавров, „Житие св. Наума“, (Петроград, 1907), 5.
200
Const. Porph., De adm. imp., 13, 40, 42.
201
„Slov. svět.“, 130; „Slov star.“, II, 366; Rešetar, Der štokavische Dialekt (Schriften d. Balkan-Komm. Linguist, Abth., VIII, 30, 33, 42).
202
См. Miklosich, Altslow. Formenlehre, стр. III–IV; Dümmler, Die pa
203
Из венгерских форм очевидно, что венграм были известны в IX и X веках южные формы Paluďa, Pokoraď, но в современном славянском языке это Paludza, Pokoradz.
204
О зверствах аваров см., например, „A