Черное сердце

Ясно,

говорюя. – А теперьможно вернутьсяв класс?

Иди.Но помни: у тебяуже два взыскания,а год еще и заполовину неперевалил. Ещеодно – и все.Исключение.

Встаю,забрасываюна плечо рюкзаки крадусь обратнов Академическийцентр – как разуспеваю к следующемузвонку. Лилуя не вижу, хотязадерживаювзгляд на каждойпроходящеймимо блондинке.Понятия не имеючто ей скажу,если все-такивстречу.

«Яслышал, ты заказаласвое первоеубийство? Нуи как ощущения?»

Кажется,немного чересчур.

И потом,кто сказал, чтооно для неепервое?

Поспешноскрываюсь втуалете, открываюкран и брызгаюв лицо холоднойводой.

Настоящийшок; вода стекаетпо моим щеками собираетсяв ложбинке нашее, пропитываябелую рубашку.Перчатки темнеют.Вот дурак, забылих снять.

Очнись,говорю я себе. Возьми себяв руки.

Моитемные глаза,отраженныев зеркале, кажутсяеще более мрачными,чем всегда.Скулы выпираюттак, будто кожаслишком истончилась.

Подходящаявнешность,говорю я себе.

Папабы мною гордился.Ты настоящийчародей, КассельШарп.

Успеваюпридти на физикураньше Даники,и это хорошо.Теоретическимы с нею по-прежнемудрузья, но послессоры с Сэмомона меня избегает.Если я хочу снею поговорить,придется устроитьна нее засаду.

Местав классе нераспределены,и потому я слегкостьюнахожу себепарту рядомс той, за которойобычно сидитДаника; сваливаюна стул своебарахло. Потомвстаю и завязываюразговор скем-то на другомконце кабинета.С Уиллоу Дэвис.Похоже, онанастораживается,когда я спрашиваюее про домашку,но отвечаетбез особыхраздумий. Что-торассказываето том, что естьдесять измеренийпространстваи только одно– времени, ивсе они закрученыдруг вокругдруга, и тутвходит Даника.

Понял?– СпрашиваетУиллоу. – Значит,могут бытьдругие вариантынас самих, живущиев иных мирах– может, естьи такой, где насамом делеводятся духии чудовища. Илинет ни одногогигишника. Илиу всех у насзмеиные головы.

Качаюголовой:

Такогоне может быть.Вряд ли этонастоящаянаука. Слишкомуж удивительно.

Такты ничего нечитал, да? –ИнтересуетсяУиллоу, и я решаю,что пора ретироватьсяк своей новойпарте.

Покаиду назад, вижу,что мой планудался. Даникасидит на обычномместе. Берурюкзак и швыряюего на соседнийстул. Даникаудивленноподнимаетглаза. Но вставатьпоздно – тогдавсе поймут, чтоона не хочетсидеть рядомсо мной. Онавнимательнооглядываеткласс, словнопытается придуматькакую-то отговорку,чтобы пересесть,но почти всеместа уже заняты.

Привет,

заставляюсебя улыбнуться.– Давненьконе виделись.

Даникавздыхает так,будто отказываетсяот мысли что-топредпринять:

Слышала,ты подрался.

На нейформенныйпиджак, плиссированнаяюбка, яркиепурпурныеколготки и ещеболее яркиеперчатки. Ихцвет более илименее сочетаетсяс выцветшимипурпурнымипрядками в еепышных каштановыхволосах. Онастучит носкомтяжелого ботинкапо ножкам стола.

Значит,все еще дуешьсяна Сэма, да? –Отлично понимаю,что Даника врядли жаждет, чтобыя поднимал этутему, но мненужна информация,а урок вот-вотначнется.

Онакорчит гримаску:

Этоон так сказал?

Я жеего сосед. Мнеоб этом сказалаего хандра.

Даникаснова вздыхает:

Нехочу, чтобы онстрадал.

Таки не надо,

говорюя.

Даникасклоняетсяко мне и понижаетголос:

Позвользадать тебеодин вопрос.

Да,ему очень иочень жаль,

продолжаюя. – Он знает,что слишкомбурно отреагировал.Может, наконец,простите другдруга и начнете…

Не оСэме,

возражаетона, и тут в классвходит докторДжонадаб. Учительницаберет мел ичертит на доскесхему, отображающуюзакон Ома. Японимаю, чтоэто, потому чтосверху написано«Закон Ома».

Открываютетрадь. «О чемтогда?»

Пишуя и разворачиваютетрадь так,чтобы Даникебыло видно.

Онакачает головойи больше ничегоне говорит.

Неуверен, что кконцу урокахоть что-топонял провзаимоотношениемежду током,сопротивлениеми расстоянием,но, оказывается,насчет измерения,где обитаютзмееголовые,Уиллоу Дэвисбыла абсолютноправа.

Когдараздаетсязвонок, Даникаберет меня заруку; ее затянутыев перчаткупальцы оказываются чуть повышелоктя.

Ктоубил Филипа?– Внезапноспрашиваетона.

Я…,

начинаюбыло я. Ответить,не солгав,невозможно,а лгать Даникея не хочу.

Онапродолжаетторопливымшепотом:

Мамабыла твоимадвокатом. Онадоговориласьо твоей неприкосновенности,чтобы от тебяотстали федералы,так? Ты заключилс ними сделку,чтобы рассказать,кто же убилвсех тех людей.И Филипа. В обменна неприкосновенность.Зачем тебепонадобиласьнеприкосновенность?Что ты натворил?

Когдафедералы выдалимне стопкуфайлов и сообщили,что Филип пообещалим назватьубийцу, я непомешал Даникепросмотретьэти документы.Я понял, чтосовершил ошибку,еще до того,как до менядошло, что всехэтих людей ятрансформировал,людей, чьи телатак и не удалосьнайти. Опять-такистертые воспоминания.

Нужноидти,

говорюя. Класс опустел,и несколькоучеников пришлина следующийурок. – А тоопоздаем.

Даниканеохотно выпускаетмою руку и следомза мной идетк выходу. Надоже, мы неожиданнопоменялисьместами. Теперьэто она стараетсяменя достать.

Мы жевместе работалинад этим делом,

говоритДаника. Чтоотчасти являетсяправдой.

Такчто ты натворил?– Шепчет она.

Смотрюна нее и пытаюсьпонять, каков,по ее мнению,ответ.

Я никогдане делал Филипуничего плохого.Я никогда неделал плохогобрату.

А какже Баррон? Чтоты сделал сним?

Хмурюсь,на миг такрастерявшись,что даже незнаю, что сказать.Понятия неимею, с чегоэто вдруг взбрелоей в голову. –Ничего! – Чтобыподчеркнутьсвои слова,развожу руками.– С Барроном?Ты с ума сошла?

На еещеках появляетсялегкий румянец.– Не знаю,

говоритона. – Ты что-тос кем-то сделал.Тебе понадобиласьамнистия. Хорошимлюдям она ненужна, Кассель.

Разумеется,она права. Я нехороший человек.Самое странноев хороших людях– вроде Даники– то, что онипитают искреннееотвращениек злу. Им ужаснотрудно свыкнутьсяс мыслью о том,что человек,который можетзаставить ихулыбнуться,способен приэтом на ужасныепоступки. Вотпочему Даника,пытаясь объявитьменя убийцей,скорее сердится,чем боится, чтоубьют и ее. Похоже,она упорноверит в то, чтоесли я послушаюсьее и пойму, насколькодурны мои поступки,я непременноперестану ихсовершать.

Возлелестницы яостанавливаюсь.– Слушай, может,встретимсяпосле ужина,вот и спросишьтогда, о чемзахочешь? И оСэме поговорим.– Я бы мог всеей рассказать,но она моя подруга,и ей бы стоилорассказатьбольше, чемможно. Оназаслуживаеттого, чтобызнать правдуполностью –насколько ямогу себе этопозволить. Икто знает, может,если я разокее послушаюсь,то и моя жизньстанет лучше?

Хужевсе равно особонекуда.

Даниказаправляетза ухо каштановуюпрядь. Ее пурпурнаяперчатка заляпаначернилами.

Тырасскажешьмне, кто ты такой?Об этом тожерасскажешь?

Я настолькоудивлен, чтос шумом втягиваювоздух. Потомсмеюсь. Своюсамую большуютайну я ей неоткрывал – чтоя мастер трансформации.Наверное, пора.Должно быть,она что-тозаподозрила– иначе не спрашивалабы.

Тыменя поймала,

говорюя. – Все, поймала.Ну да, расскажу.Расскажу все,что толькоможно.

Даникамедленно кивает.– Ладно. Послеужина я будув библиотеке.Нужно написатьдоклад.

Отлично,

вприпрыжкубегу вверх полестнице, всебыстрее и быстрее,чтобы успетьна керамикудо того, какпрозвенитзвонок. У меняуже есть двавзыскания. Насегодня приключенийхватит.