Страница 38 из 73
– А если кто‑нибудь в Центральном парке заметил, откуда пришел туман? – подкинула идею Ариэль.
– Но марево уничтожило всех сильфов, – проговорила я и содрогнулась, вспоминая крошечные вылинявшие тельца. – Кто может нам помочь?
Оберон и Ариэль переглянулись.
– Отложим до завтра, – заявил Оберон. – Не таким должен стать твой следующий урок, но медлить нельзя.
– Значит, умения летать и сверхострого слуха недостаточно? – спросила я.
Я, вообще‑то, хотела пошутить, но мои наставники были очень встревожены. И без слов стало понятно, что ситуация ухудшилась.
На Пятой авеню Оберон остановил для меня такси. Прежде чем я села в машину, он вручил мне стикер с адресом в Мидтауне. И предупредил, что завтра в полдень у нас назначена новая встреча.
– Постарайся выспаться, – посоветовал он мне, захлопывая дверцу машины. – Завтра будет долгий день.
Я с трудом могла вообразить себе такое. А способна ли я овладеть другими магическими способностями помимо тех, которыми меня уже наделили? Такси помчалось по пустынной авеню, и на меня обрушился настоящий галдеж из чужих мыслей. Водитель переживал, как скопить денег, чтобы их хватило на дорогу его жене и трем детям из Мумбай. Мужчина за рулем «Форда», затормозившего на светофоре, гадал, успеет ли вернуться домой, в Инглвуд, до того, как проснется жена. Вдруг она заподозрит, что в городе он задержался вовсе не из‑за работы? Его уволили три недели назад, но сообщить новость супруге у него не хватило духу… и любовнице тоже.
Мы стояли меньше минуты, ожидая, когда переключится свет. Этого мне хватило сполна. Я узнала почти все подробности жизни незнакомца. Когда я парила в вышине, голоса звучали расплывчато, а на уровне улицы – намного громче. Мы проехали мимо парочки, бредущей в обнимку по Четырнадцатой улице. Девушка боялась, что бойфренд ее не любит, а парень еще сильнее страшился того, что он ее любит. Толпы припозднившихся гуляк в Мясоразделочном квартале[55] атаковали меня волнением, похотью и незащищенностью. «Неужели люди всегда настольконапуганы, – удивилась я, – или это мерзавец Ди постарался? И как мне найти его, когда меня оглушают сотни голосов в три часа ночи? А каково будет пройтись по Мидтауну в полдень?»
Кутерьма до такой степени меня отвлекла, что я не заметила, как мы подъехали к таунхаусу.
– Все, мисс, – произнес таксист и мысленно добавил: «Шлюха». Я вздрогнула и чуть не выронила деньги, которые передавала водителю через щель в пластиковой перегородке.
В сознании индуса возник образ Оберона – здоровенного афроамериканца в черном кожаном пальто, который усадил меня в машину. Мне захотелось возмущенно воскликнуть: «Он не сутенер, ты, скотина! Он – Король Теней!», – но я сдержалась. Зато я оставила себе одну из купюр, которую приготовила в качестве чаевых, и выскочила из салона, не попрощавшись. Кроме того, я решила не слушать «лестных» эпитетов, которыми меня мысленно награждал шофер.
Я отперла дверь, молясь о покое, но, переступив порог и набрав код сигнализации, я буквально утонула в звуках гитары. Похоже, Джей и Бекки не спали. Поднимаясь по лестнице, я думала, каково мне теперь будет общаться с друзьями. Телепатия не слишком удобна для повседневной жизни.
Я остановилась у приоткрытой двери, ведущей в комнаты Романа. Джей мурлыкал, подыгрывая себе на гитаре. Я только что слышала эту композицию по радио. В исполнении Джея, без сопровождения группы, она казалась мне еще печальнее, чем когда ее пела Фиона.
Я птицей взмою в небо на заре,
Я рыбой опущусь к морскому дну.
Что толку? Сердце истекает кровью.
Сражен навек твоею нелюбовью.
Мои глаза защипало от слез, и меня неудержимо повлекло к этой музыке. В ней чувствовалось то же скорбное притяжение, что и в песне ветра. Я осторожно заглянула в отцовскую гостиную. Джей в одиночестве сидел на диване. Он был в джинсах и футболке. Длинные волнистые волосы прилипли ко лбу и шее – наверное, парень не пришел в себя после концерта. Закрыв глаза, Джей перешел к припеву:
Трубадуры песни сочиняли, чтоб сердца разбитые унять,
Чтоб про боль любви неразделенной недоступным дамам рассказать.
Но слова – не мост от сердца к сердцу, душу не залечат нипочем.
И бреду я под дождем унылым в горьком одиночестве своем.
И вдруг передо мной пронеслись картины… «Образы из его сознания», – догадалась я. Бекки права. Джей был по уши влюблен в меня. Меня действительно тронуло то, что Джей представлял меня в самые счастливые дни моей жизни… в те короткие глупые мгновения, о которых я почти забыла. Ну, например, как мы однажды пропустили занятия в школе и уехали на метро на Брайтон‑Бич. Мы прогуливались по дощатому настилу на пляже и придумывали замысловатые истории про русские парочки, сидящие в шезлонгах и подставляющие лица тусклому зимнему солнцу. А еще – как по вечерам мы прочесывали магазины, где продавались старые пластинки, в поисках редких записей. Потом летними ночами мы вытаскивали на крышу проигрыватель, включали его в удлинитель и слушали джаз. И еще – как по ночам мы смотрели повторы скетчей «Монти Пайтон», и однажды я так хохотала над сюжетом об испанской инквизиции, что захлебнулась молоком, и оно потекло у меня из носа. «Надо же! – изумилась я. – Джей любовно хранит воспоминания и об этом. Что за ерунда!»
Видимо, я дала о себе знать, потому что Джей открыл глаза. В первый момент мое появление его даже не удивило, но спустя секунду он вытаращил глаза и выронил гитарный медиатор.
– Ой, – смущенно пробормотал он. – Ты очень тихо вошла.
– Не хотела тебе мешать, – сказала я и присела на край дивана. – А где Бекки?
– Они с Фионой вернулись в Вильямсбург.
– Вам не обязательно у меня дежурить. Грабителей поймали.
– Я могу убраться отсюда.
– Нет! Прости, Джей. Живи здесь сколько хочешь. Ты – мой лучший друг… – Я заметила, как он поморщился при слове «друг». – Джей…
Он прервал меня, и я было обрадовалась, поскольку и понятия не имела, как продолжить разговор.
– Если честно, Гарет, я хотел попросить тебя об одолжении.
– Да? – пробормотала я, морально готовясь к признанию в вечной любви.
– Не мог бы я задержаться у тебя подольше? В смысле, после того, как твоего отца выпишут из больницы. Буду спать на диване и присматривать за ним. Варить ему суп и всякое такое.
– Конечно, Джей. Но в чем причина?
Ответ стал мне ясен раньше, чем Джей его озвучил. Я мысленно увидела всю сцену целиком – ссору с Бекки, Фионой и продюсером звукозаписывающей студии. Бекки обозвала Джея ретроградом из шестидесятых, Фиона посоветовала парню повзрослеть. Продюсер снисходительно улыбнулся и сказал: «Ступайте домой и обдумайте мое предложение на досуге, молодой человек. Утро вечера мудренее». Когда Джей покидал клуб, за столиком раздался взрыв смеха.
– Мне там не место, – вздохнул Джей, взяв аккорд на гитаре. – Странно… неужели в нашей команде я стану Стюартом Сатклиффом?
Я поежилась при упоминании о пятом «Битле», умершем от кровоизлияния в мозг вскоре после ухода из группы.
– Джей, – выдавила я и похлопала его по руке. – Сейчас плохое время. Все очень… напряженно. Тебе стоит немножко переждать…
– Верно. Времени у меня теперь навалом.
Джей отважно улыбнулся мне, и мое сердце едва не разорвалось. Я прочитала его мысль: «Больше у меня ничего нет».
Я еле‑еле дотащилась до своей комнаты, но понимала, что уснуть не смогу. Закрывая глаза, я видела иссушенные тела световых сильфов – или грустное лицо Джея. Я села к верстаку и рассеянно подумала – не заняться ли слепками для медальонов? У меня накопилось несколько просроченных заказов. Но я вспомнила, что случилось в последний раз, когда я, будучи усталой, захотела поработать с паяльником. Поэтому я откинулась на спинку стула, запрокинула голову… и передо мной предстало заколоченное Бекки окно. Края фанеры уже отошли от рамы. «С простой починкой я справлюсь, – решила я. – Вряд ли я сильно ударю себя молотком».