Страница 22 из 73
Когда приступ миновал, Хьюз приподнялся, сел и обхватил руками колени.
– Спасибо, что остались, – прошептал он.
– Спасибо за то, что спасли меня, – ответила я.
Я скосила глаза на труп мантикоры, но там валялась лишь кучка обломков мрамора.
– Воздух и туман, – произнес Хьюз, подняв горсть камешков и бросив их на землю. – Ди наслал туман, чтобы оживить гадину. Я догадался о его планах, но не мог до темноты покинуть свою квартиру. – Он поморщился. – Я бы оказался здесь раньше, но Ди послал своего эмиссара. Сначала я разделался с ним.
– Парень в красной толстовке?
Хьюз кивнул.
– Вы его видели?
– Он шел за мной в парке. А вы его?..
– Он жив. Когда очнется, то не вспомнит, что случилось. Его действительно закляли, но наполовину. Полагаю, Ди торопился. Парню внушили мысль, что он должен вас преследовать – не больше.
– Вы умеете читать чужие мысли? – поинтересовалась я.
– Да, но когда попью чужой крови.
Я инстинктивно подняла руку к ране на шее, но Хьюз улыбнулся.
– Не бойтесь. От вас я забрал только ваш страх перед мантикорой… и печаль из‑за потери друга. Жаль, я опоздал.
– Доктор Эдгар Толберт был дружен с моей матерью, – вымолвила я и умолкла. Бедный библиотекарь!.. Устремив взгляд на мрачную громаду Клойстерс, я сказала: – Мы должны рассказать полиции об этом… чтобы они забрали тело.
Я начала подниматься, но была еще очень слаба. Когда я попыталась выпрямиться, голова моя закружилась. Я пошатнулась, и Хьюз, сидевший в добрых шести футах, мгновенно оказался рядом и поддержал меня.
– Мы не можем, – заявил он твердо. Его голос прозвучал эхом у меня в ушах и прогнал назойливые мысли. – Вы уже ничем не сумеете ему помочь. Обращение в полицию приведет к новым препятствиям на вашем пути. Поверьте мне, у вас и сейчас дел по горло.
Он повел меня от Клойстерс по лужайке, крепко обхватив рукой за плечи. Он говорил ласково, но настойчиво. Я вновь ощутила тягу, которую испытала в те мгновения, когда его губы касались моей шеи… Мы уже пересекли лужайку, отделявшую Клойстерс от леса, и выбрались на опушку перед знакомой тропой. Неужели мы уже удалились от зданий музейного комплекса? Хьюз явно что‑то делал для того, чтобы я повиновалась ему. От него исходила почти осязаемая сила.
– Стойте! – выкрикнула я, затормозив. – Прекратите… Хватит меня заставлять…
Он остановился. Уилл Хьюз был так близко, что я увидела, как пульсирует на виске голубоватая вена… Но разве вампиры не должны быть мертвыми?И меня осенило. В его жилах текла моякровь. Мне стало нехорошо, и Хьюз снова меня поддержал.
– Ладно, – буркнул он, – но вам следует прислушаться к голосу разума. Нам нужно уйти отсюда. Как вы будете объясняться с полицией?
И он замолчал. Я ощущала тягу к нему, но больше не чувствовала желания повиноваться. Его гипнотическое воздействие улетучилось. Хьюз дал мне возможность подумать самой. «А для вампира он весьма цивилизован», – отметил холодный внутренний голос. Я имела право на собственное мнение.
– Офицеры узнают, что я была в музее. И то, что я сбежала с места преступления, – пробормотала я, пытаясь быть спокойной. – Охранник видел меня.
– В живых никого не осталось, – парировал Хьюз. – Мантикора всех убила. – Он провел пальцами по моему плечу. Я поежилась, но поняла, что он просто указывает на мою сумку, ремешок которой я перебросила через плечо. Я вспомнила, как поправляла ремень на груди. Это было будто в другой жизни…
– Вы ничего не забыли?
Я покачала головой.
– Нет, но… Трость доктора Толберта… Я схватила ее, когда сражалась с мантикорой.
Хьюз поднял руку. На сгибе локтя висела рукоять трости старого библиотекаря.
– Я это предусмотрел. Теперь ничто не свяжет вас со смертью вашего друга. Конечно, вам кажется предательством ваше, как вы выразились, «бегство». Однако если вы хотите, чтобы убийцу справедливо наказали, вам необходимо исчезнуть.
И Хьюз кивнул в сторону тропинки. Если здесь были фонари, сейчас их выключили. Дорожка уводила в непроглядную тьму. У меня возникло чувство, что, согласившись, я преступлю некую черту. И все изменится. Навсегда. Несколько минут назад, когда Уилл Хьюз корчился в агонии, я считала, что переживаю самые страшные мгновения в своей жизни. Я смирилась с тем, что сверхъестественное реально. Но теперь я осознала: это – только начало. Нечто призывало меня шагнуть вместе со своим спутником во мрак. Я посмотрела на Уилла Хьюза. Его глаза сверкали серебром – два ярких маяка или звезды. Может, их сияние разгонит темноту? Я шагнула из света в тень, понимая одно – теперь я буду полностью зависима от Хьюза.
Но я ошиблась. Спустя минуту я стала неплохо ориентироваться. Но дело было не в том, что мои глаза привыкли к темноте, скорее наоборот – ночь открылась для меня и впустила в свои тайны. Я смогла разглядеть цвета, которых прежде не замечала – оттенки темного индиго и глубокого фиолетового, нежно‑лилового и бледно‑розового. Мы уходили все дальше в глубь парка, и тени раскрывались, словно бутоны цветов. Из сгустков черноты изливались каскады золота и серебра, они налетали на нас вихрями и подталкивали вперед. Однако я не ощущала ни холода, ни страха – только всеобъемлющее удивление. Уилл Хьюз казался невозмутимым.
– Что вы сделали со мной? – спросила я.
– Когда я исцелял вас, часть моей крови проникла в ваши вены. Вам передалась частица моих способностей. Теперь вы видите в темноте.
Восторг и изумление сменились страхом.
– Значит, я стану такой, как вы? Превращусь в вампира?
Хьюз долго не отвечал. Он отвел взгляд, и его глаза покраснели.
– Нет, я сдержался. Вот если бы я выпил всю вашу кровь и дал вам немного своей, тогда…
Я невольно вскрикнула, он запнулся.
– У вас это вызывает отвращение? А ведь я дал вам замечательную возможность…
Он раскинул руки, будто хотел обнять краски, игравшие вокруг нас, и мне стало совестно, поскольку я оскорбила его дар.
– Такое происходит со всеми, кого вы кусаете? – произнесла я и опустила голову, чтобы он не видел, как я морщусь при слове «кусаете».
– Нет. Для обретения нового зрения необходимо, чтобы к человеку прикоснулась фея. Вас она посетила когда‑то… Это присуще многим художникам, поэтам… актерам…
– Я не художница, – машинально пробормотала я. – Но все напоминает мне «Звездную ночь» Ван Гога.
– Бедняга Винсент. Он влюбился в эти цвета, безумно привязался к ним. Они стали для него наркотиком. И в конце концов сошел с ума.
Я открыла рот, чтобы спросить у Хьюза, был ли он лично знаком с Ван Гогом, но меня поразила другая мысль.
– Что вы имели в виду, когда сказали о прикосновении феи…или фейри?[35]
Хьюз рассмеялся, и с кончиков его пальцев посыпались светящиеся искры.
– Только не говорите мне, что после встречи с мантикорой и вампиром вы шарахнетесь от фейри. Они повсюду вокруг нас.
Мы вошли в Вересковый Сад, откуда я вечером начала свою прогулку… или это было вчера? Я совершенно потеряла счет времени, пока мы здесь бродили. Поначалу я обращала внимание на краткие радужные вспышки посреди последних осенних цветов. Но затем я различила силуэты. Правда, перемещались существа настолько быстро, что я видела их лишь на долю секунды. Вот мелькнула чья‑то улыбка, а рядом тут же раздался всплеск крыльев, взбивающих воздух.
– Они движутся слишком быстро! – жалобно воскликнула я.
– Нет, вам стоит снизить скорость. Заставьте сердце биться медленнее.
Уилл Хьюз приблизился ко мне вплотную сзади, обхватил рукой мои плечи и запустил пальцы под джемпер. Его ладонь легла поверх моего сердца. Я ощутила его пульс кожей, услышала ответный стук собственного сердца. «Моя кровь пульсирует в его жилах»,– вспомнила я.
– Дышите медленно и ровно, – шепнул Хьюз мне на ухо. Его дыхание растеклось по моему затылку, коснулось незаживших ранок на шее, оставленных его зубами. Веки начали смыкаться, но вдруг я рассмотрела… В ночи прямо‑таки материализовалось крошечное создание и начало порхать между кустами вереска. Его цвет менялся от глубокого синего до фиолетового с серебряными вкраплениями. Крылья с темно‑синими прожилками слегка трепетали. Куда бы оно ни опустилось, оно сразу же склоняло маленькое лисье личико к каждому цветку, похожему на колокольчик. Я решила, что прекрасное создание пьет нектар, как пчела или колибри. Но затем поняла – оно впитывает краски: хрупкое тельце начинало вибрировать и переливаться, принимая оттенок растения.