Страница 20 из 73
– А вот чудовище, явившееся прямо из ваших страшных снов!
Ребенок обернулся и застыл.
– Перед вами мантикора – создание с туловищем льва, лицом человека, горящими красными глазами, тремя рядами зубов и хвостом, который заканчивается ядовитым жалом. Мантикора прыгает, как лев, и когти у нее такие же острые. – Доктор Толберт наклонился к мальчику. Тот вытаращил глаза. – Но у мантикоры красивый голос – он подобен чудесной флейте. Не позволяйте ей убаюкать вас своей песней, ведь чудовище любит питаться человеческим мясом.
– Как зомби! – выпалил ребенок, ежась от страха и восторга.
Взрослые рассмеялись, и Толберт их отпустил. Я дождалась, пока мы останемся вдвоем, и лишь тогда подошла к библиотекарю.
– Маргарет Джеймс! – нараспев произнес он, обнял меня за плечо, притянул к себе и поцеловал в щеку. А когда отстранился, то я заметила, что его голубые глаза стали водянистыми. – Ах, ты с каждым днем становишься все более похожей на мать. А я сегодня думал о ней… но почему же?
– Вы читали статью в «Times» об ограблении галереи? – предположила я.
Доктор Толберт помрачнел.
– Нет! Вас ограбили? Я понятия не имел. Ужасно! Кто‑нибудь пострадал?
– Ранили моего отца, но он поправляется, – произнесла я, не найдя в себе сил сообщить ему об остальном. – Значит, вы вспоминали маму?
Мой вопрос отвлек библиотекаря, и он не стал расспрашивать меня о подробностях. Доктор Толберт закрыл глаза и постучал двумя пальцами по лбу – в точности, как я постукиваю по ноутбуку, чтобы «разбудить» жесткий диск.
– Статья в журнале, – наконец произнес он. – Могу тебе показать. У тебя есть свободное время?
– Да, конечно. Но я… пришла повидаться с вами. У меня есть к вам кое‑какие вопросы о маме и о ее исследованиях.
– Если так, то тебе повезло. Заметка посвящена одной из ее излюбленных тем – сторожевая башня в средневековом изобразительном искусстве.
Пока мы с доктором Толбертом добирались до вестибюля, я сообщила ему, что хотела бы увидеть материалы, которыми моя мать пользовалась для своей диссертации. Главное, чтобы там упоминались сторожевые башни.
– Да, – кивнул он, – у меня есть одна книга.
Он помахал рукой дежурному охраннику, провожающему последних посетителей: музей закрывался на ночь. Но, похоже, сотрудники привыкли к тому, что библиотекарь задерживается в здании надолго. Доктор Толберт отпер кованые металлические ворота с заостренными кольями и провел меня на два лестничных пролета вверх. Мимо нас спустились вниз несколько служащих и попрощались с коллегой. Наконец мы оказались в квадратном зале со сводчатым потолком. Стены снизу доверху были уставлены книжными шкафами. В центре расположились длинные деревянные столы. В круглое потолочное окно проникал тусклый свет. В центре зала располагался большой витраж с изображением крылатого ангела Апокалипсиса с трубой, возвещающего о наступлении Судного Дня.
– Побудь здесь, а я разыщу статью, – сказал доктор Толберт. – Полагаю, она в «Comitatus»… или в «Medieval Studies»…[34] Возможно, я оставил журнал у себя в кабинете…
Его голос утих вдали. Он вышел из библиотеки и скрылся в коридоре. Я прислонилась к краю стола и включила лампу с зеленым абажуром. Стулья в библиотеке остались такими, какими я их помнила – широкие, деревянные. Сиденья в форме буквы U были обтянуты выцветшим зеленым бархатом, прибитым декоративными медными гвоздиками. Я моментально вспомнила стул, на котором декламировал свой печальный монолог Лоуренс Оливье, игравший Гамлета. Если он был таким же неудобным, как библиотечные, понятно, почему принц постоянно вскакивал и принимался бродить по замку Эльсинор.
Доктор Толберт вернулся с журналом и объемным фолиантом в матерчатом переплете.
– Вот книга, которую часто брала твоя мама. Ее нельзя брать с собой, но ты можешь полистать ее в зале.
– Я вас не задержу, – произнесла я, взвесив на ладони тяжелый том.
– О, не беспокойся. Я хотел немного побыть в клостере Кукса и поработать.
– В самом клостере?
– Да. Там очень спокойно. Охранники к моим причудам относятся терпимо. Когда закончишь, просто оставь материалы в библиотеке. Ты найдешь меня внизу. Если хочешь, мы зайдем куда‑нибудь выпить. В Инвуде открылось замечательное кафе.
– Я бы с удовольствием. Наверняка за час я управлюсь.
– Не спеши, – пропел доктор Толберт и направился к выходу.
Вскоре его шаги утихли. Я раскрыла журнал. Нужная мне статья оказалась посвящена роли сторожевой башни в поэзии Прованса. В ней приводилась цитата из альбы двенадцатого века – так называлась традиционная форма стихотворений трубадуров. В произведении выражалась тоска автора в связи с приходом рассвета.
Пока в ночи благоуханной
Выводит трели соловей,
Я рядом с ней, моей желанной –
Вовек бы не расстался с ней.
Но, чу, – кричит дозорный с башни:
«Влюбленные, пора расстаться!
Забылись вы, уж ночи нет!
И меж ветвей
Не соловей
Ночь воспевает трелью тонкой,
А жаворонок песней звонкой
Встречает розовый рассвет!»
Стихотворение было снабжено иллюстрацией – гравюрой на дереве с изображением башни, у подножия которой обнималась влюбленная пара. Дозорный, высунувшись из окна, что‑то им кричал. Статья была занятной. Мне стало ясно, почему она напомнила доктору Толберту о маме, часто гостившей летом в деревушке на юге Франции. Однако я ровным счетом ничего не узнала о наследственных орденах хранителей.
Я отложила журнал в сторону, открыла книгу… и похолодела, прочитав название: «Джон Ди и четыре Сторожевые Башни». «Ничего особенного, – успокоила я себя, – разумеется, алхимик елизаветинских времен связан с этим символом».
Но, прежде чем открыть страницу, которую доктор Толберт заложил специально для меня, я пробежала глазами первые две главы. Сведения из «Википедии» не дали мне многого. А теперь мне стало известно, что официальный астроном Елизаветы I собрал крупнейшую библиотеку в Европе, преподавал алгебру в университете Парижа и стал автором термина «Британская Империя». Позже он обратился к оккультизму и пытался общаться с ангелами при посредстве медиума Эдварда Келли. Позднее Ди впал в немилость при короле Иакове I и, по слухам, умер в нищете в своем доме в Мортлейке. Правда, записи о его кончине найдено не было и на кладбище в Мортлейке нет надгробья с его именем.
На развороте с закладкой я нашла изображение четырех сторожевых башен. Они являлись основой «учения ангелов» Джона Ди. Каждое из строений соответствовало одной из стихий – земле, воде, воздуху и огню. Я прочитала всю главу целиком, хотя меня нервировал цветистый язык и витиеватые обороты речи Эдварда Келли. Увы, никаких данных о родовой линии женщин‑хранительниц! Я почти отчаялась, но тут из книги выпала пожелтевшая каталожная карточка и упала на пол. Я наклонилась, чтобы подобрать ее, и вздрогнула – снизу раздался негромкий звук. Я замерла – может, меня зовет доктор Толберт? Но спустя пару мгновений догадалась, что слышу музыку. Флейта играла завораживающую мелодию. Наверное, вечером здесь состоится концерт.
Я подобрала с пола карточку. Конечно же, опять изображение башни с глазом на вершине и фразой «Quis custodiet ipsos custodes?». Копия печатки на перстне Уилла Хьюза, который, – как он утверждал, – некогда принадлежал моей далекой предшественнице. Но гораздо сильнее меня удивил почерк. Так писала моя мать.
Я перевернула карточку. В правом верхнем углу стояло число 303. Наверное, номер страницы. Я быстро ее нашла и обнаружила там небольшой выцветший прямоугольник. Зная научные привычки мамы, я сообразила, что она положила свою закладку под теми строчками, которые ее заинтересовали, поэтому углубилась в чтение:
«Дозорные следили за людьми с вершин четырех сторожевых башен, расположенных на углах сотворенного мира, но их соблазнила красота земных женщин, и они сходили на землю и совокуплялись со смертными. В благодарность за это дозорные обучили наложниц чарам, заклинаниям и прочим оккультным наукам».