Дариус Дорван. Наемник

Возможно, именно это их и спасло. Шедшие впереди Бор с Сегуром уже успели переправиться на противоположный берег, когда из леса на поляну выскочили люди, много людей, несколько десятков. Они не походили ни на разбойников, ни на крестьян, ни на стражников, они вообще не были похожими ни на кого. Худые, одетые в серые рваные рубища, заросшие грязными сальными космами, они держали в руках оружие, а глаза у них горели безумием.

— Лидхи! — вопль Тацира заставил всех вздрогнуть. Лидхами называли восставших из могил мертвецов. Их не могло быть, они существуют только в страшилках, которыми дети пугают друг друга зимними длинными вечерами —

мертвецы, питающиеся плотью живых людей, но сейчас Дариус в них верил.

И он почувствовал, как задрожали руки. Затем послышался знакомый скрип, тенькнула тетива, и лидх, идущий впереди всех, завалился на землю со стрелой во лбу.

'Это не лидхи, это живые люди, — подумал Дариус, упирая в выступавший из воды камень один из рогов лука, наваливаясь всем весом и лихорадочно натягивая тетиву. — Лидха нельзя убить стрелой, не освященной в храме Гитура, так говорят легенды'.

За спиной снова тенькнуло, и еще один лидх упал на землю, корчась и держась за живот, из которого торчала стрела с ярко-красным оперением.

Следующим выстрелом стал выстрел самого Дариуса. Он получился скверным: стрела угодила в плечо. Целился Дариус как обычно, в центр груди, но видимо дрогнула рука, или в горячке он не сумел задержать дыхание.

Затем защелкали тетивы еще двух луков, и выскочившие из леса люди начали отступать.

— Кто бы они ни были, они умеют умирать, и боятся смерти как обычные люди, — весело крикнул Ториан то, что, наверное, было в головах у всех.

Дариус пятясь, отходил последним, лицом к неожиданному врагу, изо всех сил борясь с соблазном развернуться и несколькими прыжками очутиться на берегу.

Этого делать нельзя, на него смотрят люди, а он гонорт. И пусть никто ничего и не скажет, но изменившееся отношение почувствуется сразу.

'Наверное, если бы мы бросились в атаку, то легко бы одолели всех этих людей, появившихся словно из ночных кошмаров, — размышлял Дариус, когда они все время бегом далеко удалились от брода. — Но не знаю, смог бы я рубить их клинком, ведь для этого нужно было к ним приблизиться вплотную. Нет, лучше уж так, стрелами, издалека'.

Их никто не преследовал, хотя они старательно вслушивались в звуки за спиной. И нет, нет, да и бросали туда взгляды. После пары часов бега по берегу, они снова переправились через реку, прыгая с камня на камень.

На этот раз переправлялись, разделившись на две группы. Те, что оставалось на берегу, дожидаясь своей очереди, держала луки наготове. Затем их прикрывали перешедшие реку первыми. И уже вечером зашел разговор о том, кем же могли быть люди, напавшие на них. Строилось много предположений, одно другого нелепее, но к общему мнению так и не пришли.

Когда обратились к Бору, уж он то, бывавший здесь раньше, да еще и не один раз, должен был о них хотя слышать. Но Бор лишь пожал плечами — не знаю.

Следующие два дня прошли спокойно…

… Прижимаясь спиной к стволу кедра, Дариус еще раз внимательно осмотрел клинок. Отличная сталь, и заточку держит, и не выкрашивается от ударов, но очень боится сырости. Стоит лишь чуть не доглядеть, как лезвие сабли начинает покрываться едва различимыми пятнышками ржи. Бой еще не закончился, но он мог себе позволить заняться клинком, поскольку сейчас вся надежда была только на Биста да на Галуга, лучников.

Где-то там, за спиной, в кустарнике, скрывался последний оставшийся в живых враг, остальных они успели прикончить. Хитрый враг, не подающий ни звука. И очень опасный враг, стреляющий на звук ничуть не хуже Биста. От него Дариуса прикрывал ствол кедра, настолько толстый, что понадобится не менее трех человек, чтобы его обхватить.

Он бросился за него сразу же, едва услышав скрип натягиваемого лука. Стрела свистнула так близко, что ему даже показалось, будто ее оперение задело ему лицо. Возможно, сам бог воинов Марох спас, в последний миг чуть подтолкнув руку стрелка, сбив ему прицел.

Высовываться из-за дерева не было никакого смысла. Впереди открытое место — заросшая высокой травой поляна с редкими кустиками. Укрыться там невозможно, а шансов получить стрелу более чем достаточно.

Как получил ее Тацир. Стрела вошла ему в левую щеку, выйдя наполовину из правой, выбив или раздробив по пути несколько зубов. И все же Тациру повезло — попади стрела чуть выше, в висок или чуть ниже, в горло…

Сам Дариус стрелять уже не мог: висевший за спиной тул принял на себя удар меча и теперь даже страшно представить, что случилось с его луком. Сам он и подставил под удар спину, видя, что не успевает ни отклонить его, парируя, ни просто уйти в сторону. На спине тул с луком и стрелами, и мешок с необходимыми вещами, который он не успел скинуть, слишком стремительно все произошло. И, как оказалось, не успел к счастью, ведь кожаная кираса от удара такой силы, что его повело далеко вперед, едва не бросив на колени, спасти бы не смогла. То, что находилось в мешке, тоже могло пострадать. Но не было в нем ничего такого, с чем бы Дариус пожалел расстаться, если бы уходя от погони, пришлось мешок скинуть. А вот лук было жалко, причем очень.

Дариус весь обратился вслух. Главное сейчас — не пропустить момент, когда затаившийся враг попытается спастись бегством, чтобы приблизиться к нему на расстояние удара. Сейчас он сидит тихо, но надолго ли его хватит?

Где-то по бокам от него затаились Галуг и Бист, держащие луки наготове, чтобы поразить цель на звук.

'Шевельнись же, — мысленно обратился к притаившемуся врагу Дариус. — Не можешь же ты пролежать без движения вечность. Прими ее, наконец, свою смерть, нам давно уже следовало быть как можно дальше отсюда'.

Причины для этого были самые серьезные, серьезней некуда.

Справа от него сухо щелкнула тетива, посылаю стрелу в заросли. Это Галуг, и он промахнулся. Звук вонзающейся в тело стрелы слишком характерен, чтобы его не услышать и не распознать с такого малого расстояния. Вероятно, Галугу что-то почудилось, вряд ли он промахнулся.

Дариус присел, не прекращая напряженно вслушиваться. Выбрал у валяющегося у его ног мертвого врага клочок рубахи почище, и снова протер клинок. Когда и справа и слева от него одновременно щелкнули тетивы, он взмыл на ноги, бросившись с обнаженным клинком вперед. На этот раз было слышно — стрелы свою цель нашли.

И действительно, притаившийся в кустах человек еще хрипел, но жить ему оставалось недолго. Со стрелами, вонзившимися в живот и в грудь, долго не живут.

— Прости меня Ширла, и прими смерть в свою честь, могучий Марох, — прошептал Дариус, совершая акт милосердия.

Ширла, богиня жизни, не любит, когда убивают ее детей. В отличие от своего брата, бога войны Мароха. Но убить необходимо, иначе, зачем они так надолго здесь задержались, вместо того, чтобы быть от этого места уже далеко.

Ведь останься кого-нибудь в живых, и все, всю оставшуюся жизнь жди, что в любой момент в твою спину прилетит непонятно откуда взявшаяся стрела. Или кому-нибудь из повстречавшихся тебе людей не понравится твое лицо, манера разговаривать, умение держаться в седле, да все что угодно, и хочешь ты того или нет, но тебе придется скрестить с ним свой меч в смертельном бою. Потому что люди, которых им пришлось убить, были такими же наемниками, как и сами они.

И произошло все это благодаря Бору. Нет, как все-таки был прав Ториан, заявивший о том, что не стоит брать их с собой, Бора и Сегура. И как плохо, что он не смог настоять на своем мнении…

Встреча с отрядом наемников произошла внезапно — все они нос к носу столкнулись в узком проходе между скалой, с растущей на вершине одинокой разлапистой сосной и краем песчаной пустоши.

Таких пустошей в Балинуйском лесу немало, по пути им попадалось три или даже четыре. А всего, по рассказам Бора, их десятки, если еще не больше. Очередную пустошь каждый раз они обходили далеко стороной, и не потому, что на песке могли остаться следы от их ног.