Дариус Дорван. Наемник

И сразу же Дариус с потягом ударил влево по обутой в сыромятный постол ноге, целясь в подколенный сгиб. Там жилы, там вены и самое главное — теперь раненый не сможет закончить атаку, оставшись на одной ноге. Галуг, воспользовавшись тем, что его противника покачнуло, с силой воткнул обломок меча ему в лицо. И уже затем подхватил с земли оброненный врагом топор с широким и длинным лезвием, о которое он и обломал лезвие своего меча.

К тому времени бой уже был завершён. Противник Ториана, видя несущегося на него с яростным ревом здоровяка, отшатнулся назад, запнулся, упал, да так на земле и остался.

Бор с Сегуром со своими управились быстро, выбрав такую пару, как и они сами. Не по комплекции, по манере держаться вместе. Бор, не обращая внимания на зверский оскал и могучий замах своего противника, всадил меч в прикрытую овчинной душегрейкой грудь, не забыв провернуть, когда вытаскивал его из раны. А вооруженный глефой Сегур, дважды опустил ее лезвие на голову чуть ли не вдвое меньше себя разбойника, вдребезги разнеся его попытки защититься вместе с головой.

И лишь сверд Бист вместе со всеми сближаться не стал, издали выпустив пару стрел, и каждая из них свою цель нашла.

Последние двое оставшиеся в живых разбойников попытались спастись бегством, но скрыться среди деревьев повезло только одному. Другому Сегур метнул вслед глефу, рассчитывая сбить его с ног. Сбить то он сбил, но разбойник падал уже со стрелой в затылке. Стрелой Биста — тот всегда красит оперенье в ярко-красный цвет.

'Вот что значит случайные люди в котерии, — досадовал Дариус, осматривая место недавнего боя. — Был бы вместо Сегура человек, ходивший с нами хотя бы пару раз, не ушел бы никто. Тот же Мозел, которого не отпустила молодая жена, или Пронт Красавчик, некстати решивший попробовать себя в торговле, устроившись помощником в лавку Медиса. У Медиса старшая дочь на выданье, так что устремления Пронта понятны'.

Все произошло так быстро, что Тацир только и успел, что выхватить из-за пояса свой длиннобородый топор. Он даже не замахнулся им ни разу, хотя и бросился вперед вместе со всеми.

'Неопытен еще он, — подумал Дариус, глядя на явно смущенного Тацира. — И это первый его бой, а в первом бою простительно многое, иногда даже трусость'.

Убежавшего татя преследовать не стали, вместо этого выпотрошили разбойничьи мешки с поклажей, вытряхивая их содержимое прямо на траву.

Ничего ценного там не оказалось. Да и откуда оно возьмётся, эти люди шли к дороге, не от нее, возвращаясь после удачного грабежа. Несколько медных монет, перстень из серебра с мутным красным камешком, да Сегур взял себе пояс одного из разбойников. Дариус так и не понял, чем он его прельстил.

Ну и еще Галуг выбрал себе топор взамен сломанного меча. Он критически осмотрел его, щелкнул по лезвию пальцем, хмыкнул, буркнул, но за пояс все же сунул. Неудачный у него все же вышел удар, хотя и меч был дрянной.

Затем они добрый час бежали в глубь леса, изредка переходя на быстрый шаг. Была вероятность встречи с остальными разбойниками: никто не сомневался, что им попалась только часть ватаги. Остановились у подножия невысокой гранитной скалы, каким-то чудом оказавшейся посреди густого соснового бора.

Следовало передохнуть, да и припрятать до лучшей поры то, что они захватили с собой: наконечники двух пик, переделанных из кос, топоры, несколько ножей и кинжалов. Сталь на их изготовление пошла самая паршивая, но и не оставлять же ее, она и такого качества денег стоит. Пусть лежит себе, есть, пить не просит. Мало ли каким боком судьба повернется, глядишь, и снова придется побывать в этих местах.

Отдышались, напились воды из бьющего из-под скалы родничка, немного перекусили.

— Силен ты парень, настолько силен, что даже трогать их не стал — не по чести такому богатырю связываться со всяким отребьем, — заявил вдруг Бор Тациру, криво ухмыляясь щербатым ртом.

Дариус выразительно посмотрел на Бора, и тот сразу заткнулся, успев, правда, что-то буркнуть себе под нос.

Тацир не трус, Дариус знал это точно. Растерялся немного, это да, с кем не бывает? Убить трудно, особенно в первый раз. Он хорошо помнил свои переживания, когда впервые убил человека. Помнит кровь, залившую его лицо,

помнит ее тошнотворный вкус, когда она, хлынув на него сверху, умудрилась попасть ему в рот. Ее липкость, ее запах. Помнит, как дергалась рукоять меча, доставшего сердца долузсца.

И еще слова Сторна, успокаивающего его:

— Рано у тебя это случилось, слишком рано. Но ведь и выбора у тебя не было. Жизнь, она вся такая — либо ты, либо тебя…

Дальше они шли уже не столько быстро, сколько осторожно. Балинуйский лес огромный, но встретить в нем людей иногда на удивление просто, тут уж как повезет. Вот и недавняя встреча прямое тому подтверждение. Поговаривают, что помимо деревень, в лесу есть и серебряные копи, настоящие рудники. И притягивает к себе лес самых разных людей, от ищущих вольной жизни крестьян, до беглых каторжников.

'Хотя о серебре, наверное, слухи все же врут, — на ходу размышлял Дариус, не забывая поглядывать по сторонам. — Если оно все же есть, то какой смысл заниматься грабежом купеческих караванов? Легко ведь и без головы остаться'.

Следующие два дня ходьбы по густому лесу были спокойными, и лишь один раз им попалось сразу пять человеческих скелетов. Все они оказались скелетами взрослых мужчин, и всех их убили, это определить несложно.

У одного был проломлен череп, другому явно снесли голову, третьему в бок пришелся удар такой силы, что даже Бор покачал головой, столько ребер было повреждено. Остальные скелеты никаких отметин не имели, но вряд ли эти люди умерли за компанию, вскрыв себе вены.

Во главе, за проводника, все время шел Бор, единственный из всех них, кто забирался в Балинуйские леса так глубоко. С какой целью он здесь побывал, Бор не рассказывал, но шел уверенно, изредка отклоняясь в сторону от направления, лежавшего на заснеженный пик одной из Баросских гор, виднеющихся далеко впереди. Прямые дороги не всегда самые короткие, в этом за свою недлинную жизнь Дариус успел уже убедиться не раз. И действительно, каждый раз они либо проходили краем болота, либо миновали стороной россыпь огромных валунов, где так легко переломать ноги.

Очередная ночевка пришлась на берег неширокой речушки с быстрым течением, хотя местность вокруг была довольно ровная. Причем Бор некоторое время вел их вниз по течению, пока, наконец, не остановился и не сказал:

— Здесь.

Место для ночлега и впрямь оказалось удачным: высокий каменистый берег на самом верху образовывал козырек, защищая от возможного дождя, с двух сторон росли густые заросли колючего кустарника, а сама река значительно раздавалась в ширину.

Сложенный из камней очаг был полон несвежей золы.

'Что же он здесь делал такого, о чем не хочет рассказывать? — Подумал Дариус, наблюдая за тем, как Бор извлекает спрятанные между камнями потемневшие от времени деревянные рогатки с перекладиной под котелок.

Еще днем Галуг подстрелил молодую лань, которую разделали едва ли не на ходу, так что им, впервые за все то время, прошедшее с той поры, как они сошли с торгового пути, предстояло отведать горячей похлебки. Наемники оживились, скинули обувь, чтобы потоптаться горячими от ходьбы ступнями по прохладной траве, кое-кто даже разделся до пояса, но оружие каждый держал при себе. Похлебка удалась на славу. А может быть все дело в том, что была она горячей, ее было много, мясо лани действительно молодым, и на отсутствие аппетита никто пожаловаться не мог. На следующий день на них снова напали.

Случилось это, когда они переправлялись через реку. Брод оказался мелким, не выше колена, дно каменистым, а течение реки в этом месте сильно замедляло свой бег. Лес на противоположном берегу стоял сплошной стеной, но в месте переправы отступал от него на несколько десятков шагов, образуя лужок, сплошь заросший желтыми невзрачными цветками на высоких тонких стеблях.