Страница 11 из 13
Сторн всегда называл его сыном, хотя и не был его отцом.
Однажды, когда Дариус был совсем еще маленьким, ему довелось подслушать разговор Сторна со своей матерью, Грейсиль. С тех пор прошло много лет, но почему-то он до сих пор помнил каждое слово.
Сторн тогда рассказал, что не смог расстаться с Дариусом, после того, как тот назвал его 'папа'. Назвал в тот самый миг, когда он спас его из пламени пожарища и прижал к груди. Дариус долго не разговаривал, и Грейсиль совсем уж было решила — мальчик немой, когда Сторн и сообщил своей матери, что однажды он уже слышал его речь.
Но сейчас дело не в его бывшей немоте, дело в его сабле. Она не могла исчезнуть сама собой, и это говорило только об одном: Бор прихватил ее с собой. Это мог сделать и Сегур, но почему-то Дариус был полностью уверен в том, что пропажа сабли — дело рук именно Бора.
Но как же так? Как мог Бор пойти на это? Ведь повстречайся ему он теперь, и Дариус убьет его. Убьет, не слушая объяснений. Убьет и будет прав. Где бы ни встретив и как бы ни убив.
Потому что это не легенды — в клинке действительно заключена частица души его хозяина. И теперь, когда его сабля пропала, Дариус чувствовал, что вместе с ней пропала путь и крохотная, но ее часть.
В древности, когда хоронили воина, обязательно в могилу рядом с ним клали его меч. У него могло быть много мечей, но с собой в могилу воин забирал именно тот клинок, который являлся для него самым дорогим. А Бор его саблю украл. Украл, польстившись на ее цену.
Но как же он не проснулся в тот миг, когда Бор брал его саблю? Да, вчера они очень устали, стремясь уйти как можно дальше. Да, самый сладкий сон приходит именно под утро, когда и исчезли Бор с Сегуром. Но как он не смог почувствовать, что часть его души уходит вместе с ними? И что же он, в конце концов, за гонорт, которого можно застать врасплох, пусть и спящим?
Вернулся их лучший следопыт Галуг и, на молчаливый вопрос Дариуса лишь с сожалением развел руками:
— Здесь такие места… Они могли пойти в любую сторону. Ни на камнях, ни на воде следов не остается.
Галуг был прав. Невдалеке сливаются в один два ручья, а это уже три направления. Вчера, перед тем как остановиться на ночлег, они долго шли
по камням, когда-то вероятно бывших дном высохшей теперь уже реки, на которых совсем не остается следов. Вон они, камни, совсем рядом, достаточно сделать всего несколько десятков шагов. Так что возможность спрятать следы у сбежавших была. А уж Бор как следопыт ничуть не хуже Галуга, и тому, кто отлично умеет читать чужие следы, спрятать свои значительно проще.
Что самое неприятное, у них абсолютно нет времени на поиски, которые могут затянуться неизвестно на сколько. Срок, когда им необходимо прибыть в Фагос, неотвратимо приближался.
Нет, если бы Галугу удалось обнаружить след, Дариус, не раздумывая, бросился бы за ними в погоню. И непременно настиг бы их. А уж потом…
Дариус явственно представил, как вонзает в Бора кинжал. Или в Сегура. Он никогда не был кровожадным человеком, но есть вещи, которые нельзя прощать никому. И вместо всего этого им придется идти дальше, чтобы к сроку выполнить контракт. При мысли о нем рука Дариуса машинально прижалась к груди, там, где под тканью одежды висел на шее небольшой кожаный пенал.
'Жаль, что саблю тоже нельзя спрятать на груди, под одеждой', - с горечью усмехнулся он.
Ториан искоса наблюдал за другом, в душе ему соболезнуя. Украденный клинок действительно был настолько хорош, что он, сам того не желая, немного завидовал Дариусу, было дело, чего уж тут.
А уж после того, как вчера Дариус лишился оказавшегося перерубленным лука,
неудачно складывается для него этот контракт, к которому душа у его гонорта не лежала с самого начала.
Лук пришлось выбросить, но с этим еще ладно — он спас ему жизнь, приняв на себя удар меча, а вот то, что произошло этой ночью…
Такое выражение на лице Дариуса Ториан видел лишь однажды, и было это пару лет назад. Тогда они выполняли контракт барона Мейхора, и попали, как все они считали, в настолько безнадежное положение, когда только и оставалось, что смириться с неизбежной гибелью. Так считали все, кроме Дариуса. И ведь он нашел выход, да такой выход, что в живых остались все.
Правда, пришлось пожертвовать кое-какими необходимыми в дороге вещами.
Но что они стоят в сравнении с ценой самой жизни?
Снова подошел Галуг. Он постоял, наблюдая за тем, как Дариус сворачивает медвежью шкуру, собирая вещи в дорогу. Дождавшись, когда тот закончит, сообщил:
— Вчера, когда мы с ними встретились, мне показалось, что человек, которого Бор ударил первым, пытался что-то сказать. Еще мне показалось, что он узнал Бора, и именно за это тот его убил. Я не до конца был уверен, но Бист сегодня утром говорил то же самое.
Помолчав, добавил:
— А с Бором мы еще встретимся, обязательно встретимся. Вот, возьми. В твоих руках от него будет значительно больше толку, а мне к луку и кинжала достаточно будет.
И он протянул Дариусу топор. Тот самый, что Галуг взял себе после того как лишился меча от неудачного удара, переломившего лезвие пополам.
Дариус принял топор, поблагодарив кивком. Взяв его за конец рукояти, несколько раз взмахнул топором в воздухе, примериваясь. Всем неплох топор: лезвие с бородой, не тяжел и не легок, баланс вполне подходящий, длинное прямое топорище удобно лежит в руке, сталь не самая дрянная… К нему бы еще кулачный щит и совсем все было бы замечательно. Но это не сабля, не его сабля, скрежетнул он зубами.
'Нет Бор, мы еще встретимся, мы обязательно встретимся!'
— Спасибо, Галуг, — произнес он с чувством. И обратился к нему с просьбой:
— Пошли, посмотрим еще разок. Сейчас уже совсем светло, может, что-нибудь и увидим.
Был у него крохотная надежда, что след внезапно объявится. Ну может быть же такое, что Галуг его пропустил. Да и Бор с Сегуром, не повернули же они обратно в Табалорн? А вдруг они в ту же сторону направились, куда раньше все вместе они шли.
Галуг пожал плечами, но отказываться не стал, хотя всем своим видом говорил: останься след, он бы его обязательно обнаружил.
Вдвоем они обошли по кругу место, то, где остановились на ночлег. Нет, ни следов от ног, ни примятой травы, ни обломанных веток, ничего. Вернувшись, застали всех, уже готовых к дальнейшему пути.
Дариус посмотрел каждому в глаза, опасаясь увидеть там насмешку. Нет, насмешек не было. Ни у Ториана, чьи глаза почти всегда лучатся добродушной улыбкой, так было и на этот раз. Ни у Биста, в любой ситуации настолько невозмутимого, что иной раз диву можно даться. Как не было усмешки и у Тацира. Да и до того ли ему сейчас, когда он полностью занять болью, разрывающей на части голову? Вчера днем он еще держался, но ближе к вечеру Тацира пришлось нести чуть ли не на себе, у него начали заплетаться ноги. Они и на ночлег остановились лишь ради него, хотя вполне бы можно было идти еще пару часов — полнолуние.
— Пошли, — скомандовал Дариус, накидывая на плечи лямки от дорожного мешка. — Галуг, теперь вся надежда только на тебя.
В исчезновении Бора плохо было еще и то, что о дальнейшей дороге в Фагос у Дариуса имелись только самые общие представления, а впереди их ждала самая трудная часть пути. Был он Фагосе однажды, правда, на самом юге королевства, попав туда вместе с торговым караваном, а чтобы вот так, напрямик, через леса и горы…
Вскоре они должны достигнуть Баросских гор, Бор обещал провести сквозь них через знакомое ему ущелье, и что делать теперь, он представлял плохо.
Дариус шел третьим. Впереди размерено шагал Галуг, которому пусть ни разу и не приходилось бывать в этих местах, но его чутью и опыту следопыта он доверял полностью.
Перед Дариусом маячила широкая спина Ториана, за ним плелся Тацир, которого Бист напоил в дорогу отваром из каких-то корешков, уверяя, что зелье облегчит боль и даст бодрость. Сам Бист замыкал ставшую совсем уж немногочисленной котерию.