Дариус Дорван. Наемник

Многого это не значит, стоит им оттеснить людей Дариуса назад, как условия станут равными. И это означало одно — необходимо нужно теснить самим, заставляя врага отойти назад, туда, где и устоять то на влажных, поросшим мхом камнях трудно, вероятно, снизу протекает ручей.

И потому Дариус яростно наносил удары, желая не столько поразить, сколько заставить его попятиться. Он ему даже чем-то успел понравиться, то ли уверенным взглядом светлых глаз, то ли выражением лица, то ли еще чем-то, и в другой ситуации Дариус с удовольствием бы ним побеседовал.

Но после того как Бор убил одного из них, ничего уже изменить нельзя. Бор убил его не в поединке, нет, он убил человека, даже не успевшего обнажить оружие и оправданий его поступку быть не может. И теперь нужно биться до конца, до полной победы или полного поражения.

Дариус подловил своего противника на ответном выпаде. Он не стал блокировать его удар своим клинком, уйдя чуть в сторону и влево, атакуя ответным. Укол острием сабли пришелся куда-то за правое ухо врага, но не этот удар был основным. Прием дал ему Сторн, сказав, что несколько лет тренировки Дариусу хватит, чтобы научиться делать его более-менее прилично. И ему их научиться хватило, потому что после следующего удара противник рухнул на колени, чтобы затем завалиться на бок. Полдела сделано, возможно, у них есть и еще человек, а то и двое, которые могут взять командование на себя, но им попросту не хватит времени.

Так и случилось — с остальными покончили быстро, а самому Дариусу пришлось пожертвовать луком, подставляя спину под удар меча. И лишь один человек сумел ускользнуть, тот самый лучник, чья стрела серьезно ранила Тацира.

И теперь, когда этот лучник лежал у его ног, глядя незрячими глазами вверх, на клочки безоблачного голубого неба, видимые между кронами деревьев, следовало уходить как можно дальше и как можно быстрее.

Дариус внимательно, одного за другим, оглядел всех своих людей, не успевших еще толком остыть после горячки боя. Убитых нет, несколько раненых, но все обошлось, в основном царапины. Разве что Бору досталось по плечу. Наплечник, усиленный железными накладками выдержал, но Бор болезненно морщился.

'Лучше бы по голове, — скривившись, подумал Дариус. — Глядишь, и поумнел бы хоть немного. Ведь все могло кончиться значительно хуже. Да и теперь неизвестно, чем все это закончится в будущем'.

И все же им повезло, очень повезло. Вероятно потому, слишком уж не ожидали эти люди, что на них нападут — чего им всем было делить?

Самая серьезная рана у сидевшего на земле и опершегося спиной на ствол дерева Тацира, ему даже стонать больно — пол-лица разворочено. Рядом с ним на коленях пристроился Бист, внимательно осматривая его рану.

— Ничего не брать — со всей твердостью в голосе заявил Дариус, ведь по любой прихваченной мелочи в дальнейшем могло произойти так, что всех их свяжут с убийством этих людей.

Убитых непременно обыщут и заберут все деньги, что сумеют отыскать. Но монеты не имеют примет, что свои, что чужие.

— Увижу, кто-нибудь прихватил хоть наконечник стрелы — не обижайтесь, — добавил он уже на всякий случай.

Слова его в основном предназначались Бору с Сегуром, но и остальным услышать будет полезно.

Бор по дороге сюда пару раз пытался оспаривать распоряжения Дариуса и пришлось отозвать его в сторону на серьезный разговор, после чего тот как будто бы образумился.

Когда-то Сторн говорил Дариусу, что нельзя, категорически нельзя, чтобы еще кто-то из котерии пытался встать на место гонорта, такое всегда чревато.

— Гонорт должен быть один, и если чувствуешь, что не справляешься, уйди, иначе погубишь и себя и людей.

Дариус подошел к Тациру и склонился над ним. Если на левой щеке у Тацира ранка представляла собой небольшой порез, видимо лучник использовал стрелу, предназначенную для пробивания брони, а у нее наконечник узкий и треугольный, то на правой рана была чуть ли не втрое больше.

Челюсть как будто бы осталась цела, стрела, пробив щеку, угодила в коренные зубы на противоположной стороне челюсти, раскрошив их. Удар из-за этого получился таким сильным, что глаза у Тацира до сих пор были затуманены.

— Язык цел, — сообщил Бист.

Отрадная новость, прежде всего для самого Тацира, любителя им потрепать при каждом удобном случае.

Бист обработал ему рану, перевязал ее, обмотав полотном голову едва ли не полностью, затем помог подняться на ноги.

— Идти сможешь? — Спросил Дариус у раненного, и тот кивнул головой, сильно при этом сморщившись.

Идти отсюда нужно долго и быстро, стараясь никому не попадаться на глаза,

чтобы никто не смог связать с погибшими. Это только на первый взгляд лес выглядит пустынным. Казалось бы, ну сколько они по нему прошли, а уже столько встреч произошло.

'Ну Бор, вот же удружил!' — думал Дариус, едва сдерживая себя, чтобы на него не заорать.

Кричать нельзя, и это тоже объяснил ему Сторн. Есть сотни способов отчитать человека или поставить его на место, но кричать никогда нельзя, особенно при посторонних.

Когда они удалились от места схватки достаточно далеко, Дариус, улучшив момент, поинтересовался у Бора:

— Зачем ты ударил, ведь мы вполне могли разойтись миром?

— Нервы не выдержали, — ответил тот, спокойно выдержав его взгляд.

'Что-то я никогда не слышал о том, чтобы у тебя были слабые нервы. Варис тебя к себе забери, почему твои нервы не выдержали именно тогда, при встрече?'.

Уже в полной темноте, после долгих часов ходьбы, когда они, наконец, остановились на ночлег, к Дариусу приблизился Бист.

— Перед тем как Бор ударил ножом, тот человек явно пытался ему что-то сказать, — вполголоса сообщил он. — Может быть мне и показалось, но Бор ударил именно для того, чтобы закрыть ему рот.

Дариус этого момента не видел, но Бисту верить можно полностью: сверд видит все и всегда.

Костра не зажигали, перекусили тем, чтобы оставалось из съестного и, выставив караульных, завалились спать.

Утром его разбудил Ториан:

— Вставай, Бор с Сегуром исчезли.

Дариус очумело потряс головой, стряхивая остатки сна, в котором он опять мерился взглядом. Только взгляд на этот раз у убитого им гонорта чужаков был с укоризной.

— Как пропали?!

Бор дежурил вторую половину ночи, кстати, сам на это время и напросился. И почему сразу пропали? Возможно, они отошли ненадолго, например, увидев какую-нибудь дичь и решив добыть ее к завтраку.

— Их вещей тоже нет, — сообщил ему Ториан.

Так, получается, что они действительно сбежали: кто же потащит с собой на охоту все свое барахло?

Следующая новость оказалось еще хуже, и после нее сон испарился без следа: вместе с Бором и Сегуром пропала его сабля. То, чем он дорожил больше всего на свете.

Глава 3

Об исчезновении сабли он узнал не со слов Ториана, ее пропажу Дариус обнаружил сам. Поначалу Дариус не придал особого значения тому, что сабли не оказалось под рукой, слишком уж неожиданно прозвучала весть о бегстве Бора с Сегуром.

Он поискал саблю взглядом, предполагая, что сдвинул ее в сторону от медвежьей шкуры, несколько последних лет верно служившей ему и подстилкой и одеялом. Сабли не было. Затем Дариус отшвырнул шкуру в сторону, осмотрел окрестности и даже заглянул в ближайшие кусты. Сабли по-прежнему не нашлось.

Ее никто не мог взять, никто. Клинок можно подарить, обменять, дать попользоваться, если того требуют обстоятельства. В конце концов, продать в том случае, если жизнь допекла тебя до такой степени, что больше уже ничего и не остается. Но взять без спросу чужой меч, в котором живет частица души хозяина, нет, этого делать нельзя. И за это можно поплатиться жизнью.

Дариус машинально потер небольшой шрам на левом предплечье, оставшийся после ритуала единения с саблей.

Тогда Сторн сказал ему:

— Меч должен попробовать на вкус твоей крови. Это важно, сын. Ведь не ты его первый хозяин. Иначе твоя кровь понадобилась бы при его изготовлении.