Выскочка из отморозков

На них ездила, на мужике. Когда ж его на войну взяли, она не пропала. С конюхом крутила. А погиб мужик, она через месяц нового в дом привела. Тот пять зим на нее горб гнул. А один раз напился да измолотил. Она едва встала, этого выгнала, другого привела. Тот в третью зиму поехал за дровами и замерз. Она через месяц нового нашла. И опять запрягла. Так восьмерых похоронила. Уж как там дальше сложится, не знаю, я уже уезжала к вам. Но она девятого собиралась притащить в дом.

— Ну и баба! — удивился Борис.

— А что ей сделается? В захребетницах всю свою жизнь прожила. На чьих–то шеях ездила. Бабе девятый десяток пошел, столько мужиков пережила и без единой сединки. Одна у ней беда была — жопа толстела, а юбки ужили. Расшивать приходилось. Так вот чую, и Светка такая. Убираю я со стола, она хоть бы жопу подняла помочь. Будто приросла к стулу. Руки после еды не помыла, враз полотенцем вытерла, и губы тоже. Я еле откипятила. Ну и еще! Глянула, что она хлеб не разламывает, как все нормальные люди, а отщипывает. Бабки эдаких девок за косы таскают, отцы их в сарае кнутом хлещут и приговаривают: «Изыдь сатанинское из тела сего…» Да есть подолгу не давали. А эта сидит и щиплет, а крошки на пол рукой. От того в семье ссоры. Вот и невзнавидела стерву стриженую. Не терплю таких. Она женой никому не будет за то, что захребетницей родилась.

— Ну, была б такая плохая, не купил бы отец ей машину!

— А ты уверен, что тятька куплял? А я вот сумлеваюсь, — усмехнулась Степановна.

— Ну, бабуль, тебя послушать, так я чуть ли не сучку домой привел.

— Оно так и есть, родимый! — кивнула бабка и предложила: — Ты понаблюдай за ей!

— И что?

— В дом к той зайди, все сам увидишь…

— Ай, бабуль! Все вы просто не хотите, чтоб я женился. Считаете, что рано!

— Каб ты постарше был, о ней и говорить не стал бы. Дряхлой назвал бы и старой.

— А что? Может, и впрямь в гости напроситься? Но к чему, если не к спеху? — отмахнулся парень. К тому ж и со

временем было трудно, его почему–то стало катастрофически но хватать.

А тут еще участковый домой наведался. Решил узнать, увидеть своими глазами, как живет и готовится к службе будущий курсант. Хотя бы в будни завалился, так ведь в выходной возник. И, раскорячась в двери, пропустил впереди себя кота — любимца Герасима. Мужик, увидев участкового, чуть не на колени челюсть уронил.

— Привет, Герасим! Чего растерялся? Навестить вас пришел. Узнать, как живете, как дела.

— Без повода? — не поверил отчим.

— И без поводка! Как твой сорванец? Все хулиганит иль остепенился? — оглянулся на открытую дверь Борькиной комнаты.

— Да все нормально, тихо живем.

— Слышал я, что в школу милиции он собирается поступать. Вроде как моим коллегой станет. Хорошо, если толковым будет, за каждого мальчонку душой болеть станет, как я за него в недавнем прошлом. Знаю, что уже скоро отправят их в Санкт–Петербург. Одно плохо — далековато туда. Не наездишься. А как они там без нас?

— Чур нас, чур! — перекрестилась Степановна на кухне, услышав последнее.

Участковый долго рассказывал, каким он сам был в детстве, почему стал работать в милиции, скольких детей уберег от беды. А уходя, поделился с Борисом:

— Мой сын тоже поедет учиться вместе с тобой. Держитесь вместе, помогайте, выручайте друг друга. Собственно, с этого начнется ваша служба. Страшно за вас. Одних отпускаем. Но иначе нельзя. И ты, очень тебя прошу, не высовывайся эти дни из дома. Облавы идут на наркоту. Те отморозки, сам знаешь, мозгов не имеют. Старайся не видеться ни с кем. Подчистую их не выгребешь, а от оставшихся на воле чего хочешь жди.

Борька даже значения не придал словам участкового. Так говорили все.

В этот день у него была назначена встреча со Светланкой. Ей он хотел сказать об училище, о предстоящем отъезде и разлуке. Как она все воспримет? Станет ли ждать его? Последнее было самым важным для Бориса.

Она предложила ему встретиться в кафе. Парень согласился и в назначенное время ждал девушку за столиком.

Светлана опоздала, но ненадолго. Объяснила тем, что задержалась в парикмахерской, а мастер долго провозился с укладкой.

— Серьезный разговор нам предстоит, — предупредил Светку Борис, та зарделась, дыхание перехватило. Как долго она ждала, что Борька сделает ей предложение, и наконец он решил заговорить об этом!

Светлана подвинулась поближе к Борису, ждала, сгорала от нетерпения. А парень то краснел, то бледнел. Никак не решался начать разговор. Светка извелась.

Борька не знал, с чего подойти к теме, и брякнул напрямую:

— Я на днях уезжаю!

— Куда? — едва выдохнула Светлана.

— В Санкт–Петербург!

— О–о! И надолго?

— На три года!

— Как это? Ты шутишь? — не поверила в услышанное.

— Какие шутки? Учиться еду. Другого хода нет! — Понурил голову и спросил: — Ты хоть будешь ждать меня?

— Чего? Смеешься, что ли?

— Нет! Мне не до смеха! — у Бориса дрогнул подбородок.

— Хоть подумай, о чем говоришь. Это тебя бабка научила иль сам решил туда податься?

— Так нужно! — Хотел рассказать о деле Беркута, но понял — Светка не услышит. Ее лицо вытянулось, руки сжались в острые маленькие кулаки. Она смотрела мимо него, пытаясь взять себя в руки.

— Ждать! Совсем дурак! Мне уже двадцать. Через три года кому буду нужна?

— Я вернусь, и мы будем вместе! Учеба закончится. Буду приезжать на каникулы, мы будем видеться. Лишь бы ты не разлюбила…

— Борька! Ты и впрямь мальчишка, не понимаешь, о чем просишь. Каким приедешь ты, и что останется от меня?

— Для меня ты всегда самая лучшая!

— Ладно, Борис! А тебе никак нельзя остаться?

— Исключено!

— Что ж, тогда простимся!

— Ну почему? У всех, кто едет со мной, есть девушки. Они будут ждать.

— Тем девушкам по пятнадцать лет. И я в их возрасте ждала. Вот только не дождалась. Потому что в каждом городе есть пятнадцатилетние. Они даже посмелее, доступнее. А нам только ждать? Но кого?

— Ты любишь меня? — спросил Борис.

— Теперь это не имеет значения.

— Почему? Если любишь, дождешься!

— Это я уже прошла! — отмахнулась вяло.

— За кого–то не отвечаю!

— Все вы одинаковы! — прижала платок к глазам,

— Мне надо уехать на время.

— Тебя хорошо убедила семья.

— Мои ни при чем! Иначе мне будет кисло.

— Тебе? Все только о себе! А я как? — глянула с упреком.

— Закончишь институт, встанешь на ноги…

— И на черта ты нужен будешь тогда мне? — вырвалось невольное.

— Как? А почему? — не врубился сразу.

— Да когда я сама всего добьюсь, зачем мне Боря? Иль ты не понял ни хрена?

— А почему я тебе после училища не нужен?

— Я не хочу распределяться в поселок, хочу после окончания института остаться в городе, а не отрабатывать диплом у черта на куличках. Но в городе оставляют лишь семейных. Остальных рассеивают по области как пыль.

— Ну может, отец или мать помогут?

— Они меж собой не разберутся, на старости лет с ума сошли. Развестись вздумали.

— С чего? Ты ж говорила, они дружны и прекрасно ладят меж собой?

— Так было. Но в последнее время они перестали понимать друг друга. Постоянно ссорятся. Мне даже не хочется возвращаться домой, где никому нет дела до меня. Они забыли и потеряли все, Я терпела. Но и меня уже не хватает.

— А если тебе перейти в общежитие? Там проще и легче. Доучишься спокойно!

— Чудак, честное слово, придурок! Жить там на что буду? Ведь стоит мне уйти, родители не дадут ни копейки!

— Как другие учатся?

— Мне плевать на всех! О себе думаю!

— Можно на вечернее обучение перевестись, а днем работать! — предложил Борис.

— И ты, как все, про честный хлеб. Примитив! — Глотнула воды и, открыв сумочку, достала сигареты.

— Ты куришь?

— Как видишь. Что в том плохого?

— Из–за чего родители поссорились?

— Я не вникаю. Это их проблемы.

— Не из–за тебя?