Выскочка из отморозков

…Как незаметно пролетели дни. Вот и последний настал. Завтра прощальный вечер с дискотекой, на которую приглашены городские подружки. Иные уже стали женами курсантов. Борька, оглядывая себя в зеркало в фойе, вдруг приметил мелькнувшее у входной двери лицо. Оно показалось знакомым.

Парень поспешил к выходу, но его тут же придержали дежурные:

— Не выходи! Тебя пасут. Трижды справлялись, где ты. Уже позвонили в милицию. Сейчас прибудут оперативники.

А вскоре курсанты увидели, как трое парней скрутили двух преступников и, закинув в оперативку, увезли в отдел.

— Борис! Вам стоит поспешить домой. Бал с танцами придется забыть. Ваши документы готовы, билет заказан. Всего хорошего! — подал руку Захаров.

— Что случилось? — исчезла с лица улыбка.

— Пока не знаю. Мне позвонили утром. А теперь уже вечер. Как оно там?

— Скажите!

Мужайся, Борис! Ты уже не курсант, а сотрудник милиции. Нам самой судьбой велено терпеть и держаться из последних сил. Нам даже в горе нельзя распускаться. И ты, сынок, будь мужчиной! — Завел в кабинет.

Уже через час Борис вошел в вагон. В новой парадной форме, он даже не замечал нежных взглядов, улыбок девушек. Ему было не до них. Он курил в тамбуре, нетерпеливо поглядывал на часы.

Еще целый час! За окном уже обозначился бледный рассвет. Наконец показался перрон. В такой ранний час здесь никогда не было много встречающих. Борис выскакивает на ходу. Нет, не встретил его Герасим, а значит…

— С приездом, племяш! — Увидел Евгения, и Никиту, выросших словно из–под земли. — Пошли к машине, поехали домой! Там тебя заждались! — торопили парня.

— Сначала в больницу! — потребовал коротко.

По дороге Евгений и Никита рассказали:

— Герасим дрова рубил за домом. Бабка решила пироги испечь. Ну, никто ничего плохого не ждал. А тут ротвейлерша как взбесилась, носится по дому, рычит, во двор просится, а ее не пускают.

Понятное дело, только искупали собаку, кому охота застудить? Она аж стонет. И вдруг слышит мать, будто хлопок за сараем. Ну, мало ли, может, полено упало иль Герасим топор в чурку вбил. Да только собака на кого–то налетела. Тут и эта наша из дома пулей вылетела. За ней бабы. А Герасим уже возле чурбака в луже крови лежит. Наташка бегом в дом, позвонила в «неотложку», в милицию. Ну, менты шустрые, через две минуты у нас объявились. И не могут наших собак от мужиков оторвать. Что случилось, никто понять не может. Ну, «неотложка» Герасима забирает, собаки к нему, а те двое двинуться не могут. Одного насмерть порвала ротвейлерша, а второму, коль жив останется, даже козья харя посочувствует. Всего поуродовали, живого места не оставили.

Менты, как увидели мертвого, которого насмерть загрызли, враз ахнули. И сказали: «Ну и смерть у Беркута! Сколько раз он от нее уходил, скольких сам лишил жизни, а кончился как шелудивый пес на клыках собачьих. Верно, он в Герасима стрелял, ротвейлеры такое секут без туфты…»

Короче, забросили они этих гадов в машину и отвезли куда–то. Наверное, враз на погост…

— Да тихо ты! Не греми, иди тише. Рано еще, дай людям поспать! — одернул Женя Никиту.

Дежурный врач вышел навстречу им из ординаторской. Узнав о приезде Бориса, сухо кивнул:

— К Герасиму? Он пока очень слаб. Много крови потерял. Потребуется время, хотя опасности для жизни уже нет.

— Доктор! Я сам недавно мог умереть на задании. Мой приход лишь поможет ему поскорее встать на ноги.

— Ладно. Только тихо и недолго, — разрешил врач и повел за собой.

…Герасим лежал под капельницей. Он не спал и никого не ждал к себе. Лицо его осунулось, пожелтело, глаза запали.

— Отец! Слышишь? Это я, Борька! Ты узнаешь меня? — дрожал голос парня, и ему вспомнились слова Женьки по дороге в больницу: «Сколько раз они избивали его в городе, возле дома. Встречали кучей, требовали твой адрес, он им не дал. Вот и свели счеты…»

Герасим лежал неподвижно. Ни один мускул не дрогнул на лице. И Борису вдруг стало страшно. А что, если и этого отнимет судьба?

— Нет! Только не это! Слышишь, отец, не уходи! Ты очень нужен нам! — Встал на колени перед постелью. — Я не пущу тебя! Ты с нами! Я вернулся! — говорил Герасиму Борис.

Тихо подошел дежурный врач:

— Сейчас он вас не слышит. А если и доходит до сознания, не сможет ответить. Не стоит терзать себя и его. — И указал взглядом на дверь.

Борис встал с колен и увидел слезу, скользнувшую по щеке Герасима.

— Спасибо! Ты ответил мне, а значит, простил. Я никогда больше не уеду. Слышишь, отец! Мы всегда будем вместе. «

Неохотно, медленно уходил из палаты парень…

Вернувшись домой из больницы, Герасим поделился с Борисом:

Знаешь, я всю свою непутевую жизнь считал, что главное дело для мужика в семье — умение зарабатывать деньги. Чтоб все жили в достатке, не зная нужды ни в чем. Да вишь ты, просчитался… в семье заработок — лишь подспорье, но не основа… Главное — в понимании и заботе, в тепле, которым нельзя обходить никого. Каждого нужно уметь согреть своим сердцем, не скупясь и не подсчитывая вложенное. Тогда и самого поймут. Может, через время, но обязательно полюбят и признают своим, пусть не кровным, но родным. И поверят. — Положил руку на плечо парню, добавив тихо: — А ты, сынок, живи. Радуйся каждому дню. Сегодня, завтра и всегда…