Выскочка из отморозков

Нетесова Эльмира Выскочка из отморозков

ГЛАВА I Знакомство

Соседская бабка Вера давно невзлюбила Борьку. На дух его не переносила и всегда пристально следила за каждым шагом пацана. Такое недоверие старухи было не случайным. Много раз ловила она мальчишку на краже яблок и крыжовника, а нынче тот и вовсе обнаглел. Вытащил из ее колодца гладыш и сожрал из него сметану — всю до капли. Ладно б только съел, а то ведь нассал в него и как ни в чем не бывало снова опустил в колодец. Тут его и поймала старая. Ухватила за ухо и, выкручивая до визга, поволокла Борьку к матери, поддавая коленом в задницу на каждом шагу и приговаривая:

— Ворюга! Бандит окаянный, чума свинячья, гнида недобитая, всю душу измотал, шпана! В тюрьму тебя упечь давно нора, сучий выкидыш!

Втолкнув мальчишку в кухню и завидев Борькину мать, заблажила:

— Наташка! Возьми своего выродка на цепь, не то скручу ему башку! Ить что утворил прохвост! — И рассказала о Борькиной шкоде.

— Господи! Да что ж мне делать? Вовсе от рук отбился шалопута! Учиться не хочет, дома не помогает! Теперь еще м гадствует! — Хотела дать оплеуху, но сдержалась. Поймана на себе взгляд гостя, которого привел в дом совсем недавно. И только пригласила его к себе, сын подвел.

Женщина сконфузилась. Бабка Вера, перехватив взгляд Натальи, оглянулась. Увидела незнакомого человека, мигом умолкла и, пятясь задом, вышла из дома.

Борька последним увидел гостя.

Ничего особого в нем не приметил. Обросший, с землистым лицом, он внимательно оглядывал пацана и прятал под стул ноги. Мальчишка приметил рваные пятки на носках гостя и грязную расческу, торчавшую из кармана пиджака.

— Давай дружить! — протянул руку гость и назвал свое имя: — Герасим!

Борька не подал руки. Прищурившись, спросил ехидно:

— А ты как к нам приблудился? К мамке в хахали косишь?

— Для хахаля староват, — ответил гость, опустив руку. И добавил: — Я насовсем хочу. Как ты думаешь, слышимся?

— Мам! Он правду сказал? — указал мальчишка на Герасима.

— А что делать, сынок? Совсем измучилась я, всюду одна тяну. От тебя никакой помощи, только срам. Тут же, глядишь, возьмет все в свои руки, наладится жизнь, — вздохнула устало. И попросила: — Будь добрым с ним…

— А мне какое до него дело? Он к тебе пришел. Я его не звал. У меня свои дружбаны. — Отвернулся от гостя, ушел в комнату, но мать вскоре позвала к столу.

— Борис! Ты не малыш. Я говорю с тобой как мужчина с мужчиной. Нам вместе жить под одной крышей. Негоже гонориться. В этой жизни лучше иметь друзей. Тем более в своей семье. Врагов на улице хватает.

Мальчишка придвинул поближе к себе миску борща, ел, изредка поглядывая на Герасима. А потом не выдержал и спросил:

— Ты из бомжей?

— Нет. Не из них. В зоне был, в бомжах не доводилось, — ответил человек.

— Ты из тюрьмы? — изумился пацан.

— Да!

— Ты вор?

— Этим не баловал. Потом поговорим. Давай поедим сначала, время у нас есть.

Герасим, выйдя из–за стола, пошел во двор. Обошел дом со всех сторон, а вернувшись, спросил Наталью:

— Уступишь мне грядки, где редиска растет? Для меня там самое удобное место. Я навес поставлю и печку для обжига. В неделю уложусь.

— Да забирай хоть весь огород. От него мало проку, да и мне мороки меньше, — отмахнулась Наталья, даже не спросив, зачем Герасиму потребовался тот кусок земли. Борьку грядки и подавно не интересовали. Увидев, что мать вышла в сарай, спросил у мужика:

— У тебя курево имеется?

— Конечно! — вытащил тот пачку сигарет, надеясь, что мальчишка возьмет одну иль две. Но просчитался. Борька забрал всю пачку и, сунув ее в карман, выскочил из калитки на улицу. Герасим и не приметил, в какую сторону тот побежал, да и не до него мужику было.

Уже на следующее утро, едва Наталья ушла на работу, Герасим привел двоих хмурых мужиков. Те, коротко переговорив, расчистили за сараем кусок земли, а к вечеру сделали навес. Еще через пару дней выложили рядом с ним печку, завезли машину глины, потом что–то странное, что назвали гончарным кругом, и, сгрузив его с предосторожностями, определили под навесом — спиной к сараю.

— Ну что, Борис, будешь помогать? Сделаю из тебя классного гончара. С этим ремеслом при любой власти без куска хлеба не останешься! — предложил человек.

— Я сначала погляжу, потом подумаю, куда спешить–то? — ответил пацан и убежал на улицу играть в футбол с друзьями–мальчишками.

Двое молчаливых людей и Герасим взялись за работу. К вечеру возле навеса стояло десятка три кувшинов–гладышей, множество мисок, супниц, салатниц, цветочных горшков и кружек. Все это надо было обработать, разрисовать.

Герасим отпустил мужиков до утра, сел перекурить. И внезапно услышал крик во дворе. Выглянув из–за сарая, увидел, как Борьку тянет в дом за шиворот участковый.

Наталья уже вернулась с работы, но Герасим решил опередить ее и встал на пути, загородив собой двери в дом.

— Что стряслось? Почему мальца за загривок ухватил?

— А ты–то кем ему доводишься? — опешил участковый.

— Покуда отчим. Дальше посмотрим, как получится, может, отцом признает… Пошли поговорим, — позвал

Герасим на скамью у дома и взглядом указал Борьке на дверь. Тот, освободившись из рук участкового, мигом нырнул в дом.

— Выходит, Наталья мужиком обзавелась? Ну что тут скажешь. Дай вам Бог! Женщина она серьезная. Плохого о ней не скажешь. А вот с мужиком не повезло. И сынок, кажется, в него удался. Нахлебается она с Борькой, если не получится переломить. Трудный пацан.

— Каждый из нас со своим горбом родился. Потом уж время отшлифовало. Да и люди, жизнь. И этот не минет ломки, — отмахнулся Герасим.

— Э–э–э! Смотря куда его тропинка свернет. А то так отшлифует, что не обрадуешься. На одни передачки вкалывать будете. Знаешь, с кем Борька корефанит? С самыми крутарями! И уже давно.

— Откуда знаешь? — вспотел Герасим.

— Сам его с ними видел.

— Черт! Час от часу не легче…

— А ты сам откуда взялся, из местных иль приезжий? Где тебя Наталья разыскала?

— Вообще я здесь родился. С бабой через газету познакомились. Дала она объявление, что требуется мужик!

Участковый громко рассмеялся:

— Ну и Натка! Не ожидал! Отмочила по первое число! Ей мужик потребовался! Кто б знал!

— Так не просто мужик! А в хозяева. В семью! Чтоб серьезный, без вредных привычек, работящий, способный стать отцом и мужем.

— А у тебя своей бабы до нее не было? Иль решил сменить?

— Нет, не менял. Не повезло мне, — нахмурился человек. И добавил тихо: — Со стариками жил — с родителями, ну и с братьями. Их двое. Семьи имеют. Племянников у меня хватает. Только вот своими не обзавелся, кровными.

— Было б желание! Наталья тебе полдеревни нарожает, — успокаивал участковый.

— Родить не мудро, а вот вырастить уже не успею. Опоздал я с этим, — посетовал Герасим.

— Ты где–нибудь работаешь?

— Свое дело хочу начать. Заодно Борьку втяну.

— Куда? — поперхнулся участковый.

— Гончар я! Всякую посуду из глины делаю, поделки, безделушки из нее же. Спрос на эту работу имеется. Без куска хлеба не сидели. Глядишь, Борька втянется. Не без мозгов же он в самом деле!

— Этот засранец не дурак. Голова у него варит. Но всегда почему–то не в ту степь. Не знаю, может крутари ему извилины повыворачивали. Знаешь, всем нутром чую, что достанет всех нас этот гаденыш. И если ты его переломаешь, я первый тебе спасибо скажу. Ведь ему всего червонец, а уже вместе с крутыми в камере побывал. И не один раз. Мать вытащила, вымолила, выплакала. Но ненадолго. Совести нет у пацана. Жестоким растет. Хлебнули они с матерью от папашки. Тот их всякий день гонял с ножами и топорами. Сколько раз в вытрезвитель, в психушку забирали, едва выйдет, снова за свое. От него, как от проклятия, не отмолишься. Он и в бомжи свалил, да не слышался, даже те выперли. Вломили и вышибли пинком. Такие ни с кем не уживаются. Кажется, и Борька не легче.