Страница 11 из 31
- Если рассуждать здраво, то правильно Гривата поступил, не открывши правду людям. Каково бы им было жить со смутой в душе, с думами тяжкими? Некоторые знания полезно таить до поры до времени.
- Но ты-то избранный, почтенный, однако тоже ни сном, ни духом…
- Уверен, другие, мои избранные собратья, хранят гриватину тайну, - развел руками вель. - Придет срок - и она будет открыта.
- А может тайна настолько страшна, что Велигрив унес ее с собой? - прямо спросила Любавушка.
- Своему ученику он наверняка дал указания, а тот в свою очередь, передал их своему наследнику.
- Но почему же тогда в Писании сказано, что Зло уничтожено “на веки вечные“?
- Повести писали люди. А люди - ой как часто! - заблуждаются.
- Разве не великаны объявили об окончательной победе?
- Ты своими ушами слышала?
- Ты сомневаешься в истинности священного писания, почтенный? Даже велю не позволительно оскорблять святое! - Лицо жрицы пошло багровыми пятнами.
- Так не я, а Исчадье Мрака оскорбило своим пришествием.
- Должно быть, оно какое-то иное. Вовсе не Злыдень из Прошлого, иначе бы в Повестях… - Она запнулась, чуть было не высказав святотатственного суждения относительно священного писания.
- Снова о своем заладила, - вздохнул Синеок.
Взяв себя в руки, Любавушка принялась рассуждать вслух:
- Ведь все, облаченное во плоть, умирает. Всему живому на земле отведен определенный срок. Даже деи уязвимы во плоти.
- И что же, по твоему, представляет собой нынешнее Исчадье Мрака? Из чего оно? Известно только о том, что Великий Творец оскопил Моркона. А про отсечение каких-либо других частей, в Повестях чего написано?
- Ты хочешь сказать, что Исчадье Мрака наделено земным бессмертием? - Жрица с испугом посмотрела на веля, в душе надеясь, что тот не согласиться.
- Да я сам ох… как удивился. Честное слово. Прежде-то о Злыде не особо задумывался. А тут, по дороге в вашу Крутень, немного мозгами пораскинул и - нате! - пришел к такому же выводу. Ведь Злыда - какая никакая часть одного из верховных богов. А то!
- Но тогда в священном писании…
- В конце концов, победителю позволительно насочинять о своем поверженном враге все, что душе угодно. О злыдином бессмертии просто забыли. Нет Злыды в помине - да и ладно, будто его и было никогда.
- Так… разве ж такое можно забыть?
- Человеческая память - странная штука. Люди очень сильно поверили, что Исчадье Мрака уничтожено. Захотели верить - и поверили. Уж ты-то, как служительница веры, должна понимать природу сего явления. - Он говорил мягко, стараясь не задеть искренних чувств. -Можно назвать это самоутешением, самоубеждением или самообманом… даже силой привычки. Знаешь же, что вера есть приятие того, что лишь считается непреложной истиной. Ни доказать, ни опровергнуть… “Так принято считать“ - все тут! И что получается? Устоявшееся мнение всем нам боком выходит - когда мы в действительности сталкиваемся с тем, во что отказываемся верить. Мы просто не желаем этого замечать, даже глядя в упор.
- Должно сохраниться письменное свидетельство. В ваших запретных книгах - оно точно должно быть.
- Какая теперь разница! Ныне-то мы и без писулек всяких знаем, что в своем земном воплощении Злыда неуязвим… Почти неуязвим. В Прошлом-то его как-то все же одолели…
- Смерть не властна над Злыднем… - прошептала жрица, думая о своем.
- Ну, оно уже ваше богословское дело - рассуждать о степени подчинения Злыдни и Смерти, о том, возьмет ли она Его, или как Его ей предать… Не хочу гадать на сей счет. Однако победить Злыду можно! - Синеок постарался говорить так, чтобы его слова звучали уверенно. - Великие воины нашли способ избавить от него землю на многие века. Надеюсь, способ не устарел и сгодится ныне.
“Ага! Вот оно что!“ - беззвучно произнес Торопа, стоявший под окном жрицы.
Краем глаза он заметил какое-то движение справа, и обернулся как раз во время для того, чтобы обнаружить в пяти шагах однорогую козу, готовую к нападению. Угрожающе склонив голову, она била копытом, взрывая землю.
- Ух, йё! Единорог хренов, - беззвучно ругнулся Торопа и бочком, вдоль стеночки, сдвинулся с линии атаки. Однако коза, не упускавшая его из виду, развернулась следом, и ее единственный рог снова оказался нацелен на обидчика.
- Э-э-э, ты что сдурела, коза! - зашипел Торопа и даже покрутил пальцем у виска, показывая животине, что он ней думает. В следующий момент коза взбрыкнула, вскинула гузку и понеслась вперед. Торопа ойкнул и, поддерживая штаны, сорвался с места.
Услышав шум, Любавушка выглянула в окно и, заметив за проломленными кустами козий хвост, посетовала:
- Опять коза с привязи сорвалась. Дел понатворит, бестолковая…
С кухни потянуло горелым.
- Ой, совсем забыла, - всплеснула жрица руками. - Девчонки же пряники поставили! - Она кинулась к печи и достала из нее противень с пряным печеньем.
Пряники были особые, фигурные, в форме женских внутренних органов. Их испокон веков пекли при храме для угощения богомолок, что приходили в Верхнюю Крутень со всего Десятиградья, и даже из других областей. Пряники эти обладали лечебными свойствами, потому что тесто для них замешивали на целебной водице из священного источника Великой Матери.
- Угощайся, почтенный Синеок. - Любавушка поставила перед гостем плетенку с выпечкой причудливой формы. - А я сейчас еще что-нибудь соберу.
Гость, хотя и смотрел на нее ясным взором, мыслями был далеко. Он не слышал жрицу и даже не взглянул на подношение. И запах гари не учуял. Он думал о предстоящей встрече с будущим Великим воином.
“Каков он? - думал Синеок. - Ощущает ли свою особость, отличие от простых смертных?“
Любавушка сказала, дитя малое. Так и должно быть. Чем он моложе - тем лучше. А года набегут… Самого Синеока отняли у матери младенцем, только ходить начал. У ребенка-то, если есть у него обиды на жизнь, то незначительные, а если семья дружная, то таковых не должно быть вовсе. Хорошо, если он во всем слушается отца и мать. Родители-то не станут свое дитя плохому учить. Разве какая мать растит свое дитя злыднем? В детстве-то человек - как кусок мягкой глины, из которого можно вылепить все, что душе угодно. Жестоко, конечно, забирать у матери сына, но так надо, ради будущего всех людей. Светозар станет следующим хранителем Ключа… Времени должно хватить, чтобы подготовить преемника и передать ему знания. Десять лет, а, может, все полтора десятка - более, чем достаточно. Великая Богиня так вообще, вылепила людей всего за три дня. Правда, и получились они немного недоделанные. А тут отпущен срок несравнимо больший. Только не помереть бы раньше, только ничего не помешало бы.
Слава всем богам, что рождались на земле великаны! И не важно, воплощался ли таким образом один из величайших замыслов или не крылось ничего, кроме прихоти и легкомыслия деев…
Неизвестно, как поднебесные боги делали свой выбор, и почему являлись не ко всякой зовущей дщери человеческой. Иначе благородных и простых людей было бы поровну. Но велей-то рожалось мало…
Богословы не выявили закономерностей, и не смогли установить, какими именно женскими достоинствами прельщались поднебесные боги. Что их влекло - внешняя красота, становитость и телесная зрелость, или свойства внутреннего порядка - чистота душевная, богобоязненность да покладистый нрав? Так же оставался открытым вопрос о зачатии. Считать ли его непорочным или все же плотским актом? Ведь никто не видел дея, снисходящего или покидающего женщину. Следовательно, все происходило не наяву, а как-то иначе, и женщина поначалу могла даже не догадываться, что понесла божественное чадо.
Но Заринька знала, что было все не “иначе“, а по настоящему, на самом деле. Она видела, слышала, ощущала… обнимала дея как к мужа, а он ее как жену.
И кувшин действительно разбился…
Заринька и мысли не допускала кого-то приманивать. А явился дей именно к ней, как она думала уже потом, после свершившегося, потому что услышал ее истовые мольбы и сразу испытал к ней приязнь.