Книга первая. Мир

А про великанов Торопа как раз все знал. Великаны, дети деев, были сильными и красивыми, как сами боги, единственное - плохо, что смертными. Мудрейшие из людей - они испокон веков они становились правителями, судьями и стражами, и сохраняли Порядок на земле.

Надо благодарить поднебесных богов за то, что они нисходят к дочерям человеческим, ибо их чада - защита и опора для всех людей.

Однако сие явление имело и обратную сторону. Оно служило оправданием неверным женам. Когда дитя появлялось на свет без участия мужа, греховодница указывала на небо: мол, дей ведь, как тут устоишь. А то, что ребенок хил, неказист и похож на соседа, как два сапога с одной ноги, обнаруживалось лишь, когда тот подрастал. Но к тому времени он становился полноправным членом рода. Да и в Священном Писании на этот счет, указано определенно четко: дети - залог истинного, земного бессмертия. Впрочем, разводы, конечно, случались…

У Торопы самого с происхождением было не все в порядке. Родился он раньше срока - так торопился появиться на свет - отчего был наречен соответствующим имечком. Ну, чем не повод, возомнить себя велем, а? Да еще матушка, случалось, нет-нет, да проронит “вот, ведь послали боги сынка“ или “у всех дети - как дети, ты ж у меня…“ И каждый раз Торопа про себя отмечал: “Ага!“ Однако, когда издали заводил с ней разговор о своем происхождении, она обзывала его “дурындой безмозглым“. Мол, сколько ты мне будешь душу мотать… сто раз об одном и том же… и не выдумывай… уж кто-кто, да только никакой не дей твой папаша.

Но мечты у человека не отнять! Уже только от одной мысли о богоподобном величии у Торопы прибавлялись силы. А похоть неуемная, уж не от деев ли? Впрочем, в каждом человеке есть частица божественного…

Торопа обмер, когда кто-то потянул его за одежду. Душа ушла в пятки. Он медленно повернул голову и увидел однорогую козу, жующую подол его длинной рубахи. Облегчение сменилось злостью.

- Да иди ты! - прошептал он и двинул глупому животному кулаком промеж глаз. Коза замотала головой.

Торопа пересек дорожку и, перебегая от дерева к дереву, подкрался к дому жрицы. Прижавшись к стене, он напряг слух и определился с местом, где велась беседа. Пробравшись под окно, он затаился.

- Мой учитель, светлая ему память, воспитывал меня по всей строгости велевой науки - так, будто война уже завтра. Обучил меня всему, что знал и умел. Покрикивал, гонял до седьмого пота. Когда заканчивался урок, я с ног валился, - слышался глубокий, звучный голос старика.

- Знания старших должны наследовать молодые. Никто не должен сходить с земли, не подготовив себе замену, - раздался в ответ переливчатый голос Любавушки. - В знаниях, передающихся от учителя ученику - жизненный опыт не одного, а многих людей. Что станет с человечеством без многовековой мудрости? Народ, не помнящий обычаев предков, подобен башне на песке.

- Учитель мой, Пресвяток из Крайницы, славный был кузнец. Таких, поди, уже не сыщешь на земле. Кузнец от бога, как говорится. Хотя и передал он мне тайны древних мастеров, я при всем старании не ровня ему. Нету у меня тяги к кузнечному делу. В оружии-то я разбираюсь. Знаю, как надобно его ковать. Вот только у меня железо не поет, как у него. В ратном искусстве, думаю, мы с ним равных высот достигли. Начни мы с ним в силе состязаться - средь нас двоих никто не вышел бы победителем. А вот как следопыт я лучше, есть у меня особый дар. Лес для меня как дом родной. Я, считай, полжизни в лесах провел. Еще Пресвяток был жив - полземли с ним обошли, кочевали по белу свету, нигде подолгу не оставались. А потом уж я один… Последний долг перед ним выполнил и пошел скитаться.

- Где похоронен твой учитель?

- В Крайнице, в древней крепости. Недалеко от Новокрайнова.

- О! Так это ж совсем рядом. Дней десять пути. А про крепость не слышала…

- В ней никто не живет. Крепость, считай, в Змеиных горах стоит. - Вель ненадолго умолк, предавшись воспоминаниям. - Пресвяток загодя просил меня устроить всесожжение в Крайнице. А как почувствовал приближение смерти, говорит мне: “Пойдем в Крайницу. Хочу умереть там, где умер мой наставник“. Пришли мы туда, и на третий день он упокоился, умер во сне. Я исполнил его волю. Поленницу соорудил, как положено, и сжег его на рассвете, а прах среди камней развеял. Своему ученику тоже накажу справить погребальный обряд в Крайнице.

- Рано тебе еще о смерти думать.

- Так я не о смерти, а об обычаях… Не знаю, чего это я с тобой разоткровенничался. Никому не рассказывал. Ты первая…

- Знать, возникла у тебя потребность исповедаться. Не беспокойся, Синеок, я умею хранить тайны.

- А чего я такого сказал? Просто, вспомнил о своем наставнике.

- Ты что ж, всю жизнь провел в странствиях?

- Ну почему же! Останавливался иногда в городах или селах, в особо холодные зимы. Стражам помогал, следопытом служил, или на какую другую работу подряжался. Я ж мастер на все руки! Коль нравилось где - оставался подольше. Но больше года не выдерживал. Оседлая жизнь - не для меня.

- И семьи у тебя нет?

- Семьи? Бывало, зацепишься за подол какой-нибудь бабы, а выпутаться не можешь - вот тебе и семья, - весело признался вель, не без намерения смутить жрицу.

- Да ну тебя, болтун старый.

- Не положено мне по званию семьей обзаводиться, - вздохнул он. - Последний год, правда, я жил в доме одного кузнеца в Крайнове. Меня как родного приняли… Собрался, уж было, и остаться навсегда в его доме. Взялся тамошних детишек грамоте обучать, и тут - нате! - вестник… Нет, я, конечно, вестнику обрадовался. А то ведь уж стал подумывать, грешным делом, что не будет у меня наследника. Плохо, конечно, что пришлось бросить детишек.

- Не кори себя. Долг свой выполняешь.

- Верно, мой долг… Но детишкам-то, как объяснишь? Я успел привыкнуть к ним, и они ко мне доверием прониклись … Получилось, будто я их обманул.

- У тебя не было выбора, Синеок.

- Да как ты не поймешь! В том, что я оказался в таком положении - только моя вина. Всю жизнь избегал того, а на старости лет вот так себя наказал. Не пристало воину изменять своему предназначению. Не должен был я желать мирной жизни.

- Уже не изменишь ничего, - сочувственно вздохнув, произнесла Любавушка. - А ты успеешь обучить Светозара?

- Положу на это все свои силы. Слово веля! Передам ему весь свой опыт, научу всему, что умею сам. Времени у меня в запасе много, годков пятнадцать, точно мои.

- Как ты срок определил?

- В Прошлом-то, сколько Злыда по земле метался, прежде чем война началась? Целый век, поди, покуда собрал воинство… Вот, и нынешнее Исчадье Мрака не решится показаться в открытую, пока он один, станет пакостить, но не так, чтобы явно… душегубствовать, но так, чтобы не быть пойманным. Будет дожидаться, когда семена зла прорастут. Уж где-то заронил, поди, поганец.

- Дети его, да?

- Да Коли все повторяется как в Прошлом, злыденыши, отродье злыдино, должны набраться сил, ума и наглости. От мелких да сопливых Злыде проку мало. Словят их стражи после первого же их злодеяния. В Прошлом-то он поставил злыденышей во главу полков своего черного воинства… А что за полководец, когда его щелчком по лбу свалить можно. Верно говорю тебе, Злыде нужно время. Да и черное воинство ему надобно собрать…

- Как собрать? Кто ж пойдет к нему на службу?

- Знамо кто - люди плохие да чудовища кровожадные.

- Откуда ж чудовища возьмутся? Пернатых змеев, он, что ли, приручит?

- Змеи - божьи твари. Они не нападают на людей первыми. Но если их вынудить, как всякий зверь, будут защищаться. Злыда - могущественый колдун, вот и наколдует себе всяких злобных тварей, - пояснил Синеок. - Думаю, к тому времени, как Исчадье Мрака соберется силами, вырастет новое поколение.

- Хвала поднебесным богам, что у людей есть защитники.

- Буду делать что должен, а там…

- Не понимаю. Если Мудрый Велигрив знал… или хотя бы предвидел второе пришествие, то почему не все благодные знали о пророчестве? Чего уж тут говорить о нас, простых смертных…