Инферно Габриеля

Деб Ланди была подругой Тома. Услышав ее имя, Джулия поморщилась, но смолчала.

— Тогда попроси ее послать цветы и от моего имени. Грейс любила гардении. И пусть Деб приложит открытку со словами соболезнования.

— Обязательно ей передам. Есть еще просьбы?

— Нет, спасибо.

— А деньги нужны?

— Нет, папа. Если не роскошествовать, на аспирантскую стипендию вполне можно прожить.

Том замолчал, однако Джулия почти наверняка знала, какими будут его дальнейшие слова.

— Жаль, дочка, что с Гарвардом не получилось. Может, на следующий год.

Джулия расправила плечи и заставила себя улыбнуться, хотя отец и не мог видеть ее улыбку.

— Возможно. Я тебе потом позвоню.

— До свидания, дорогая.

На следующее утро Джулия шла в университет медленнее обычного. Включенный iPod служил ей звуковым фоном, поскольку ее голова была занята сочинением электронного письма к Рейчел. Джулии хотелось как можно проще и сер-дечнее выразить школьной подруге свое соболезнование, но письмо получалось то слишком напыщенным, то чересчур официальным. Джулия мысленно удаляла черновик и при-нималась за новый вариант.

Сентябрьский ветерок в Торонто был еще теплым, и Джу¬лии это нравилось. Ей нравилась близость большого озера, солнечные дни и дружественная атмосфера. Приятно было идти по чистым улицам. Она радовалась, что сейчас нахо¬дится в Торонто, а не в Селинсгроуве и не в Филадельфии.

Иными словами, от него ее отделяют сотни миль. Пусть все так и останется. Это было единственной ее надеждой.

Продолжая мысленно сочинять письмо к Рейчел, Джу¬лия вошла в здание, где помещался факультет итальянской литературы и искусства, и направилась к своему почтовому ящику. Кто-то взял ее за локоть и осторожно развернул.

— Пол?.. Привет, — сказала она, извлекая наушники из ушей.

Пол улыбался во весь рот. Это не мешало ему скользить взглядом по фигуре Джулии. Какая же она миниатюрная, особенно в кроссовках. Она едва доставала ему до груди.

— Ну и как разговор с Эмерсоном? — спросил Пол. Его улыбка погасла, а во взгляде появилась тревога.

Джулия закусила губу. Дурная привычка, от которой дав- ным-давно пора избавиться. Однако избавиться не получа¬лось, поскольку губу она закусывала инстинктивно и лишь задним числом спохватывалась.

— Я не пошла.

Пол закрыл глаза, запрокинул голову и даже застонал, будто Джулия сообщила ему нечто трагическое.

— Напрасно, — сказал он.

Джулия решила немного прояснить ситуацию:

— Понимаешь, дверь кабинета была заперта. По-моему, он говорил по телефону… Мне так показалось. Я оставила ему записку. Засунула между стеной и дверным косяком.

Пол сразу заметил, что она нервничает. Даже брови сдви-нула. А брови у нее очень красивые, с легким изгибом. Пол мысленно отругал профессора Эмерсона за черствость. Та¬кую, как Джулия, очень легко обидеть, а этому ученому при¬дурку все равно. Ему, наверное, вообще наплевать, как его поведение отзывается на аспирантах. Подумав об этом, Пол решил помочь Джулии.

— Если он говорил по телефону, ему вряд ли понрави¬лось бы твое вторжение. Будем надеяться, что тебе это сошло с рук. А если нет… я тебе не завидую. — Он выпрямился во весь рост и сжал пальцы в кулаки. — Если Эмерсон вздумает цепляться к тебе, обязательно скажи мне. Там будет видно, как действовать. Если он наорет на меня, я это выдержу. Но я не хочу, чтобы он орал на тебя.

«Потому что, Испуганная Крольчиха, ты слишком чув-ствительная и можешь умереть от шока».

Ему показалось, что Джулия собралась ответить. Но она промолчала и лишь кивнула, благодаря его за поддержку, и отправилась проверять почту.

Содержимое ящика не особо вдохновляло. Реклама, не-сколько факультетских информационных листков, один из которых извещал о публичной лекции профессора Габриеля

О. Эмерсона. Лекция имела длинное название: «Плотская страсть в „Божественной комедии” Данте. Смертный грех и личность». Название не сразу отложилось у нее в мозгу. По¬том она усмехнулась и принялась напевать себе под нос.

Напевая, Джулия пробежала глазами еще один информа-ционный листок. Администрация факультета извещала аспи-рантов профессора Эмерсона о том, что лекция отменяется и переносится на более поздний срок, о чем будет сообщено дополнительно. Был и третий листок. Ну и ну! Этот извещал об отмене всех семинаров, консультаций и встреч, назначен- ных профессором Эмерсоном.

В ящике было что-то еще. Какой-то невзрачный клочок бумаги. Джулия извлекла его, развернула и прочла:

Прости меня

Джулия Митчел

Странно, зачем он бросил в ящик ее записку? Как вообще это понимать? Разгадка была почти мгновенной — стоило лишь повернуть записку оборотной стороной. И тогда Джу¬лии сразу расхотелось петь, а ее сердцу — биться.

Эмерсон — придурок.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Случись такой конфуз лет десять назад, Джулия грохнулась бы на пол, свернулась бы в утробной позе и замерла. Но в свои двадцать три года она стала покрепче. Поэтому она не застыла перед открытым почтовым ящиком, глядя, как сго¬рает, превращаясь в груду пепла, ее недолгая аспирантская карьера. Завершив необходимые дела на факультете, она вернулась домой.

Подавляя все мысли о рушащейся карьере, Джулия сде¬лала еще четыре совершенно необходимых дела.

Во-первых, достала из-под кровати пластиковый контей¬нер для микроволновки и несколько уменьшила хранивший¬ся там неприкосновенный запас наличных денег.

Во-вторых, навестила ближайший винный магазин и ку¬пила самую большую бутылку самой дешевой текилы.

В-третьих, написала Рейчел длинное электронное пись¬мо, выразив все свои соболезнования и извинения. Джулия намеренно не упомянула, где сейчас живет и чем занимает¬ся, а потому отправила письмо со своего старого адреса на gmail, а не с университетского.

В-четвертых, она пошла по магазинам. Это была свое-образная дань памяти Грейс и дружбе с Рейчел, поскольку мать и дочь обожали покупать разные дорогостоящие штуч¬ки, а Джулия могла лишь смотреть на витрины.

С Рейчел они были знакомы с девятого класса. В тот год Джулия переехала в Селинсгроув, пошла в новую школу, где и нашла себе новую подругу. Тогда ее финансовое положе¬ние было незавидным. Впрочем, оно и сейчас оставалось по¬чти таким же. Аспирантская стипендия позволяла лишь сво¬дить концы с концами, а подрабатывать не разрешали канад¬

ские законы. Джулия приехала сюда по студенческой визе, налагавшей весьма строгие ограничения на трудоустройство.

Джулия останавливалась возле роскошных витрин мага¬зинов на Блур-стрит, думая о своей давней подруге и о жен¬щине, заменившей ей мать. Витрина магазина «Прада» на¬помнила Джулии тот первый и единственный раз, когда она согласилась, чтобы Рейчел купила ей элегантные и очень до¬рогие туфли на шпильках. Эти туфли сопровождали Джулию повсюду. Коробка с ними и сейчас стояла в дальнем углу ее гардероба. Она надела их всего однажды… в тот вечер, когда поняла, что ее предали. Помнится, тогда она сгоряча искром¬сала ножницами нарядное платье и хотела расправиться с туфлями. Но не смогла. Как-никак, это был подарок Рейчел, сделанный искренне и от души. Ни туфли, ни Рейчел не ви¬новаты в случившемся.

Джулия долго простояла перед витриной парфюмерного магазина «Шанель». Она вспоминала Грейс. Та всегда встре-чала ее улыбкой и нежными объятиями. Родная мать Джу¬лии трагически погибла. На похоронах Грейс крепко обняла окаменевшую от горя Джулию и сказала, что любит ее и с ра-достью станет ей матерью. И это не были просто слова, про-изнесенные под влиянием минуты. Грейс оказалась лучшей матерью, чем Шарон. Джулия и сейчас удивлялась этому. Она давно не верила утверждениям, будто мертвые могут на¬блюдать за миром живых. В таком случае Шарон сгорела бы со стыда.

А когда все слезы были выплаканы и магазины закры¬лись, Джулия побрела домой. Точнее, в свое временное при¬станище. Там она принялась шпынять,себя за то, что была скверной приемной дочерью для Грейс и никудышной по¬другой для Рейчел. Покончив с этой стадией самоедства, Джу¬лия устроила себе выволочку за редкостное разгильдяйство и невнимательность. Это надо же догадаться — схватить пер¬вый попавшийся клочок бумаги и даже не взглянуть, есть ли что-нибудь на обратной стороне! И на этой бумажонке она посмела написать человеку, только что потерявшему люби¬мую мать.