Инферно Габриеля

ПРОЛОГ

Флоренция, 1283 год

Поэт стоял возле моста и смотрел на приближающуюся мо-лодую женщину. Едва он увидел ее большие темные глаза и изящно завитые каштановые волосы, окружающий мир пе- рестал для него существовать.

Поэт не сразу ее узнал. Она была завораживающе краси-вой, а ее движения — уверенными и грациозными. Но в ее лице и фигуре было нечто, сразу напомнившее ему девушку, в которую когда-то он был без памяти влюблен. Потом жизнь разлучила их, но поэт всегда тосковал по своей возлюблен¬ной Беатриче — его ангелу и музе. Без нее его жизнь сдела¬лась одинокой и никчемной.

«Но благодать моя вернулась вновь», — подумал он.

Женщина была не одна, а с несколькими спутницами. Когда она поравнялась с поэтом, он склонил голову и учтиво поклонился. Он не уповал на то, что его присутствие будет замечено. Она, совершенная и недосягаемая, кареглазый ан-гел в белоснежных одеждах, и он, заметно старше ее, утратив-ший вкус к жизни, зато хорошо знакомый с нуждой.

Она уже почти прошла мимо, как вдруг опущенные глаза поэта заметили, что изящная туфелька незнакомки замерла рядом с ним. Сердце поэта бешено заколотилось, а сам он, затаив дыхание, с трепетом ждал, что будет дальше. Потом он услышал ее негромкий нежный голос, исполненный до¬броты. Ошеломленный поэт поднял голову. Их глаза встре¬тились. Сколько лет он мечтал об этом мгновении, но и поду¬мать не мог, что судьба подарит ему счастливую встречу. Он и надеяться не смел быть удостоенным столь теплого при-ветствия.

Застигнутый врасплох, поэт забормотал какие-то любез-ности и позволил себе улыбнуться. Он тут же был вознагра-жден ответной улыбкой своей музы. В его сердце стал раз-растаться огонь любви, едва тлевший столько лет, и вдруг превратился в адский пламень.

Увы, их разговор был совсем коротким. Она сказала, что не может задерживать своих спутниц. Поэт склонил голову, прощаясь с нею, а затем долго глядел ей вслед. Надвигавша¬яся печаль остужала радость этой нежданной встречи. Поэт думал о том, суждено ли им увидеться снова…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— …Мисс Митчелл? — Голос профессора Габриеля Эмерсо¬на, словно пущенная стрела, пронесся по аудитории и вон¬зился в миловидную кареглазую девушку, которая сидела на заднем ряду.

Ей было не до слов профессора. Склонив голову, девуш¬ка что-то лихорадочно строчила в своей тетради.

И сейчас же все глаза повернулись в ее сторону, увидев бледное лицо, длинные ресницы и тонкие белые пальцы, сжи-мавшие ручку. Потом те же десять пар глаз вновь уставились на замершего и нахмурившегося профессора. Язвительный тон его голоса совершенно не вязался с красивым, безупреч¬но правильным лицом, большими выразительными глазами и полным ртом. Профессор Эмерсон был чертовски обаяте¬лен, однако его излишняя строгость сейчас играла против него.

Вслед за профессорским вопросом справа от мисс Мит¬челл послышалось негромкое покашливание. Она поверну¬лась и только сейчас заметила, что на соседнем стуле сидит широкоплечий молодой человек. Он улыбнулся и движени¬ем глаз указал на профессора.

Девушка не спешила смотреть в указанном направлении, оттягивала встречу с сердитыми синими глазами, устремлен-ными на нее. Она шумно проглотила скопившуюся слюну.

— Жду вашего ответа на свой вопрос, мисс Митчелл. Если, конечно, вы соблаговолите присоединиться к нашему разговору. — Его голос был таким же ледяным, как и глаза.

Остальные аспиранты ерзали на стульях и переглядыва¬лись. На их лицах ясно читался вопрос: «Какая муха его уку¬сила?» Но вслух никто не произнес ни слова. Каждый, кто

знаком с аспирантской средой, знает: там вообще стараются не осложнять отношений с преподавателями, не говоря уже

о том, чтобы позволить себе какую-нибудь грубость.

Мисс Митчелл открыла рот и тут же закрыла, глядя пря¬мо в немигающие синие глаза. Ее глаза были широко распах¬нуты, как у испуганной крольчихи.

— Может, английский не ваш родной язык? — насмеш¬ливо осведомился профессор Эмерсон.

Черноволосая девушка, сидевшая справа от профессора, подавила смешок, неуклюже превратив его в покашливание. Глаза аспирантов снова повернулись к испуганной крольчи¬хе. Девушка густо покраснела и втянула голову в плечи, су¬мев наконец выскользнуть из оков профессорского взгляда.

— Похоже, мисс Митчелл обладает редкой способностью присутствовать на двух семинарах сразу. И на втором семи¬наре ей сейчас намного интереснее, чем у нас. Поскольку я не смею ей мешать, может, кто-то из вас будет так любезен и ответит на мой вопрос?

Красотке справа просто не терпелось ответить. Она мгно-венно воспользовалась представившейся возможностью. Повернувшись к профессору Эмерсону, она стала отвечать, причем очень подробно, даже с цитатами из Данте. Их она произносила по-итальянски, жестикулируя, как истая ита-льянка. Закончив, она насмешливо взглянула в дальний угол аудитории, затем вновь посмотрела на профессора и вздох¬нула. Во всем этом спектакле не хватало нескольких завер¬шающих движений. Исполнительнице следовало бы подбе¬жать к Эмерсону и начать тереться спиной о профессорскую ногу, показывая свою готовность быть его вечной кисой. Впрочем, такое выражение «кошачьей преданности» вряд ли было бы по достоинству оценено Эмерсоном.

Профессор нахмурился — нахмурился вообще, а не в знак недовольства кем-либо, — повернулся спиной к аудитории и стал что-то писать на доске. Испуганная крольчиха кре¬пилась, чтобы не разреветься, и продолжала строчить у себя в тетради.

Не поворачиваясь к аспирантам, Эмерсон монотонно рас-сказывал о конфликте между гвельфами и гибеллинами и об

отображении этого конфликта в «Божественной комедии». Тем временем на обложке словаря, принадлежавшего испу¬ганной крольчихе, появилась записочка. Мисс Митчелл ее не замечала, пока сосед справа не напомнил о себе новым по¬кашливанием. Она повернулась. Симпатичный парень ра¬достно улыбнулся и кивнул в сторону записочки.

Увидев бумажный квадратик, мисс Митчелл не сразу раз-вернула послание. Убедившись, что профессор Эмерсон це-ликом погружен в толкование устаревших слов итальянского языка, она быстро переложила записку себе на колени и толь¬ко там решилась развернуть.

Эмерсон — придурок.

Мисс Митчелл могла не опасаться: этих слов не видел ни¬кто. Аспиранты смотрели на Эмерсона. На испуганную кроль¬чиху смотрел лишь ее сосед справа. Прочитав два крамоль¬ных слова, девушка покраснела, но уже по-другому. Ее щеки окрасились в розовый цвет. Она улыбнулась. Чуть-чуть, од¬ними губами. И все же это была улыбка.

Потом большие глаза мисс Митчелл переместились на соседа. Парень широко, по-дружески ей улыбнулся.

— Мисс Митчелл, вы находите мои слова смешными?

Карие глаза испуганной крольчихи в ужасе распахнулись,

став еще больше. Улыбка ее нового приятеля тут же погасла, а он сам повернулся к профессору. Но мисс Митчелл пред¬почла не встречаться еще раз с холодными синими глазами ее мучителя. Она опустила голову и принялась кусать ниж¬нюю губу.

— Профессор, это я виноват, — вступился за нее улыб¬чивый парень. — Я спрашивал у мисс Митчелл, на какой странице мы читаем.

— Весьма странный вопрос, Пол. Особенно для докто¬ранта. Раз вы спросили, отвечаю: мы начали с первой песни. Надеюсь, вы разыщете ее самостоятельно. Вы согласны со мной, мисс Митчелл? — Испуганная крольчиха подняла гла¬за. Конский хвост, в который были стянуты ее волосы, едва заметно подрагивал. — После занятий зайдите ко мне.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Семинар закончился. Записку улыбчивого парня Джулия Митчелл запихнула между страницами своего итало-англий- ского словаря. Возможно, по чистой случайности записка оказалась на странице, где было слово «asino» .

— Прости, что так получилось. Давай знакомиться. Пол Норрис.

Улыбчивый парень протянул ей широкую ладонь, похо¬жую на медвежью лапу. «А у меня ладошка совсем малень¬кая», — подумала Джулия, осторожно пожимая ему руку.

— Привет, Пол. Я Джулия Митчелл.

— Вот и познакомились. До сих пор не могу понять, чего он к тебе прицепился? Конечно, придурок он еще тот. И что его гложет?