Страница 17 из 28
- Да, — ответил Габриель.
Ему стало немного не по себе, словно Джулия ненароком узнала ошеломляющую тайну, которую он тщательно хра¬нил.
Вам они нравятся?
Иногда. Я же вам сказал: под настроение.
Джулия торопливо нажала соседнюю кнопку, и в салоне заиграл джаз.
Габриель, конечно же, заметил, как перекосилось ее ли¬цо, когда она наткнулась на эту группу, однако он воздер-
жался от расспросов.
Впервые «Найн инч нейлз» Джулия услышала в Филадельфии, в одном из клубов, куда ходила с ним. Она даже мысленно не желала называть по имени человека, ради которо-
го первый раз надела туфли на высоком каблуке, купленные
Рейчел. «Он» — и все. Он, как всегда, с тонкой издевкой под-шучивал над ней. Где-то ей это даже нравилось. Он всегда так себя вел. Вот там-то она впервые и услышала «Найн инч нейлз». Едва только песня началась, Джулия ощутила легкую тошноту. Сначала были только гитарные аккорды, затем включился голос, но без слов. Наконец зазвучали и слова. Снова говорили о том, что нужно трахаться, как животные.
Его лицо напряглось, он прижался лбом к ее лбу и стал ше¬потом повторять те же слова, глядя ей прямо в душу.
Джулия не отличалась особой религиозностью, а ее мо¬литвы к малым богам и божествам скорее напоминали улов-
ки школьницы, не выучившей урок. Но в тот момент она вдруг поверила, что слышит голос дьявола. Сам Люцифер держал ее в объятиях и нашептывал ей на ухо. От этой мысли и от его слов ей стало по-настоящему страшно.
Вырвавшись из его рук, она побежала в женский туалет и увидела свое отражение в зеркале. Оттуда на нее смотрела бледная, трясущаяся девчонка, не знающая, что произошло. Она никогда не слышала от него подобных слов, хотя какие- то гуманные намеки были. Может, ему был нужен соответ¬ствующий фон для столь откровенного признания? Она успела достаточно хорошо его узнать и теперь понимала: не¬затейливые слова — не просто механически повторяемые слова чужой песни. Это было признание. Исповедование в са¬мых сокровенных и самых темных желаниях.
Но Джулия не хотела, чтобы ее трахали, как животное. Она и сама не хотела превращаться в похотливую самку. Ей хотелось любви. Она была готова навсегда отказаться от сек¬са, если подобный отказ обещал ей возвышенную любовь, о которой говорили стихи и мифы. Джулия жаждала именно такой любви, хотя порою и сомневалась, что заслуживает ее. Джулия мечтала стать Беатриче для стремительного и благо¬родного Данте, чтобы навсегда поселиться с ним в раю. Ей хотелось жизни, красотой своей соперничающей с иллюстра¬циями Боттичелли,
И потому в свои двадцать три года Джулия Митчелл оста¬валась девственницей, а на дне комодного ящика, под ниж¬нем бельем, лежала фотография того, кто вычеркнул из ее жизни всех остальных мужчин. Шесть лет подряд, ложась спать, она клала эту фотографию под подушку. Ни один муж¬чина, встречавшийся ей на жизненном пути, не шел ни в ка¬кое сравнение с ним. Ничьи ухаживания не могли пробудить в ней даже подобия любви и преданности, вспыхнувшей от встречи с ним. Все их отношения ограничивались одним- единственным вечером, который Джулия без конца проигры¬вала в памяти…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Джулия прислонила мопед к белой стене просторного дома Кларков и поднялась на крыльцо. Она приходила сюда, как своя, без стука. Взбежав по ступенькам крыльца, Джулия бы¬стро открыла сетчатую дверь и… замерла.
В центре гостиной валялись обломки стеклянного кофей¬ного столика. На ковре краснели пятна крови. Жуткую кар¬тину дополняли опрокинутые стулья и разбросанные ди¬ванные подушки. На диване, тесно прижавшись друг к дру¬гу, сидели Рейчел с Эроном. Вид у них был как у испуганных детей. Рейчел громко плакала.
— Что у вас случилась? — спросила Джулия, с ужасом оглядывая некогда уютную гостиную.
— Габриель, — глухо ответил Эрон.
— Габриель? Что с ним? Он ранен?
— С ним-то как раз полный порядок! — ответила Рейчел и истерически захохотала. — Не успел и суток пробыть до¬ма. Вот, полюбуйся. Следы его драки с отцом и Скоттом. Дважды успел довести мать до слез.
Эрон гладил Рейчел по спине, стараясь успокоить, хотя у самого вид был мрачный и растерянный.
— А с чего это он? — спросила ошеломленная Джулия.
— Кто знает. Как всегда, завелся на ровном месте. Они с отцом просто разговаривали. Потом у них начался спор. С криком, естественно. Мама встала между ними и потре¬бовала прекратить. Габриель ее оттолкнул. Скотт подскочил к нему и пригрозил, что убьет, если он снова поднимет руку на мать. Габриель молча двинул ему ПО физиономии и сло-
мал нос.
Часть осколков кофейного столика была запачкана кро¬вью. Между ними валялось раздавленное печенье и остатки двух кофейных чашек.
— Он еще и стол разбил? — спросила Джулия.
— Они со Скоттом находились по разные стороны. Когда Габриель ударил брата, тот рухнул на стол… Отец повез Скотта в больницу. Мама заперлась у себя, а я иду ночевать к Эрону. — Рейчел встала и потащила своего парня к двери.
Джулия застыла на месте. Она до сих пор не верила, что все это не кошмарный сон.
— Может, мне поговорить с Грейс? — предложила она.
— Делай что хочешь. Мне все равно. Я больше не могу оставаться в этом доме! — всхлипнув, выкрикнула Рейчел. — Была семья, и нет семьи. — Схватив Эрона за руку, Рейчел увела его прочь из ненавистного жилища.
Джулия хотела подняться на второй этаж и поговорить с Грейс, но ее внимание привлек доносившийся из кухни шум. Джулия на цыпочках прошла туда. Задняя дверь была открыта. На крыльце сидел человек и пил пиво прямо из бу¬тылки. Предвечернее солнце освещало копну его спутанных каштановых волос. Джулия узнала этого человека, поскольку видела его фотографии у Рейчел. Габриель.
Ее ноги отреагировали быстрее, чем голова. Они вынесли Джулию на задний двор, где она уселась в шезлонг, стоявший почти рядом с крыльцом. Она приняла свою любимую позу, подтянув колени к подбородку, и уставилась на Габриеля.
Он не замечал ее присутствия.
Джулия беззастенчиво разглядывала его, откладывая в па¬мяти каждую черточку его лица. В жизни Габриель был куда красивее, чем на снимке. Правда, сейчас его пронзительно¬синие глаза были налиты кровью. Они угрюмо глядели из-под каштановых бровей. Джулия буквально сканировала рисунок его высоких скул, его прямой нос с благородной горбинкой, квадратную челюсть. Она, конечно же, заметила и ямочки на щеках, покрытых двух- или даже трехдневной щетиной. По¬том она долго не могла оторваться от изгиба его полных губ, особенно нижней.
В потасовке досталось не только Скотту. Кулак брата оставил заметный синяк под левым глазом Габриеля. Кровь на пораненной правой руке почти запеклась. Джулия не ре¬шалась заговорить с ним и очень удивилась, когда он вдруг заметил ее.
— Ты немного опоздала, девочка. Шестичасовое шоу за-кончилось полчаса назад. — Его голос звучал мягко и был таким же приятным, как и его лицо.
Джулии вдруг захотелось услышать, как этот голос про¬износит ее имя.
Она дрожала, и он подумал, что ей холодно.
— Тут есть покрывало, — сказал Габриель, кивая в сто¬рону большого клетчатого пледа, валяющегося рядом со сту¬пеньками.
Обрадовавшись, что его гнев остыл, Джулия осторожно переместилась на крыльцо, выбрав табуретку в дальнем углу. «Интересно, он быстро бегает? — подумала она. — Я сумею добежать до мопеда, если он вдруг погонится за мною?»
Габриель встал со ступенек, подал ей плед, а сам пересел на старомодный деревянный стул. Он был весь в черном: черная кожаная куртка, черная облегающая футболка и чер¬ные джинсы, делавшие его ноги еще длиннее. Фотографии, которые она видела у Рейчел, были сделаны несколько лет назад. С тех пор Габриель стал выше ростом и возмужал.
Джулии хотелось спросить о причинах сегодняшней ссо¬ры. Узнать, почему он так жесток к своей семье — самой за¬мечательной из всех знакомых ей семей. Но спрашивать об этом ей мешали природная застенчивость и страх. Одно не¬ловкое слово — и его может снова охватить ярость. Молча¬ние ее тоже угнетало, а потому она спросила, есть ли у него открывашка.