Шумное семейство

— Молли.

Ее охватила паника. Нельзя, нельзя заниматься сексом счеловеком, которого она едва знает.

— Молли, прекрати.

— Что прекратить? — сказала она, вцепившись в ручкучайника.

— Я не собираюсь ничего делать. Я только хотел подольшепобыть с тобой. Не пугайся.

Она неловко засмеялась.

— Я и не пугаюсь, Джек, — заверила она. Включилачайник, достала две кружки и поставила на стол. — Садись. Будькак дома.

Так он и сделал — сел в угол одного из двух диванчиков, заложилногу за ногу, закинул руку за спинку. Он не стал включать лампу надголовой, только слабый свет маленькой кухонной лампочки проникалсюда издали, и Молли не могла прочесть выражение его лица.

Руки ее дрожали от странного чувства, которое не посещало еегодами.

Что это? Предчувствие? Голод?

Распутница, обругала она себя. Неспроста ее пугает та сила, чтопритягивает их друг к другу.

Она протерла стол и подала кофе, себе — слабый и с молоком, ему— черный и крепкий. Инь и ян, день и ночь, свет и тень.

Он приподнялся, пригубил кофе; она опустилась на другой диванчики судорожно вцепилась в кружку.

— Ужин был превосходный, — услышала она свой голос внапряженной тишине. — Спасибо.

— На здоровье. Спасибо, что посидела с Никой.

Она через силу засмеялась.

— Ты мог отвести ее в детский сад, сэкономил бы целоесостояние.

— Тогда не было бы и вполовину так хорошо и весело.

— Это верно. — Рука ее дрогнула, кофе пролился, и онапоморщилась. — Черт, — буркнула она и встала за тряпкойодновременно с Джеком. Она протянула руку и случайно ткнула ему вребра; он поморщился. — Извини! — воскликнула она. —Там как раз царапина?

Криво криво усмехнулся.

— Точное попадание. Ничего страшного.

— Дай посмотрю. — Молли выдернула его рубашку из брюки задрала ее.

Кожа была содрана, и по телу тянулась широкая царапина длиной сее руку. Рана выглядела глубокой, и Молли, не раздумывая,наклонилась и приложилась к ней губами.

Он замер, и она отпрянула.

— Извини, — пробормотала она. — Я не подумала.Просто привычка, я всегда так делаю с детьми.

Его глаза смеялись.

— У меня все болит, — нежно сказал Джек, — целуйменя лучше, Молли.

Сдержаться она не могла — со сдавленным вздохом она отдалась вего руки, стараясь не задевать рану. Он осторожно держал ее вобъятиях, его губы скользнули по ее губам, сбежали на нежную кожушеи, проверили пульс, бьющийся под подбородком как птица в клетке.Язык ласкал ее, вызывая дрожь во всем теле, и из позабытого уголкасердца вырвался слабый стон желания.

— Молли, — простонал он, и его дыхание обожгло ей шею,и губы, на этот раз требовательные, опять нашли ее губы, и языкпронзил их. Она дала ему то, чего он хотел, ее руки скользнуливверх и обхватили его голову, пальцы вплелись в мягкие, шелковистыеволосы.

От него пахло кофе и мятной жвачкой, рот его был искусный ипорочный, он вызывал в ней желание, с которым она, казалось, давнопростилась. Молли прогнулась, его руки скользнули по ее телу,накрыли холмики грудей, и он со сдавленным стоном оборвалпоцелуй.

— Я хочу тебя. — Его горячее дыхание касалось ее рта,грудь вздымалась от сдерживаемой страсти. — Останови меня,Молли, — взмолился он. — Это безумие.

— Нет, — прошептала она и снова притянула к себе егоголову; губы стыли без его губ. — Люби меня, Джек.Пожалуйста.

Он застонал и отпрянул.

— Нет, Молли. Мы не можем.

— Пожалуйста…

— Молли, ты забеременеешь.

Это отрезвило ее, как ничто другое.

— О Господи, — содрогнулась она; ноги подкосились, иона плюхнулась на диван.

Он сел рядом, одной рукой обнял ее за плечи, другой сжал обе ееруки.

— Все о'кей, — буркнул он.

Она чувствовала, что ресницы слиплись от слез, изажмурилась.

— Извини, — прошептала она. — Господи, что тыдолжен обо мне думать!

Он прижал ее к груди.

— Перестань, Молли. Я безумно хочу тебя. В этом нет ничегоплохого. Просто мы не должны этого допустить.

— Но я хочу, — причитала она, уткнувшись лицом в егоплечо.

Голос его был очень нежен.

— Я понимаю, — вздохнул он. — Поверь мне, я всепонимаю.

Он высвободился, встал, вышел на кухню и включил чайник.

— Думаю, нам нужно выпить кофе.

Она тупо сидела, ошеломленная силой вызванного им желания.Никогда в жизни у нее не было ничего подобного!

— Прошу.

Он поставил перед ней свежий кофе, безопасности ради пересел надругой диванчик и поглядывал на нее поверх кружки с дымящимся кофе,дожидаясь, когда она придет в себя.

— Извини, — наконец сказала она. — Я круглаядура.

— Нет. Ты одинокая, и я тоже. А еще ты очень, оченькрасивая…

— О, Джек, не говори глупостей.

— Красивая. Даже если муж никогда тебе этого неговорил.

Она вгляделась в его глаза и поверила, впервые в жизнидействительно почувствовала, что она красива.

— Спасибо, — прошептала она, и слезы покатились пощекам.

— О Боже, Молли, не плачь, ты меня доконаешь, —простонал он. — И без того тяжко.

— Извини. Никто еще… о черт.

Молли шмыгнула носом, вытерла его тыльной стороной руки, потомвзяла кружку с кофе и заставила себя выпить.

Поставив пустую кружку, она посмотрела на часы.

— Почти одиннадцать.

— Я знаю. Нам пора идти.

Она встала, взяла ключи и сумку, надела жакет — ночная прохлададавала о себе знать. Возле двери обернулась.

— Джек, спасибо за этот вечер. За все. Он сгреб ее вобъятия.

— Не благодари меня. Ты сама не знаешь, как много мнесегодня дала. Дай мне еще чуть-чуть тебя подержать.

Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к биению сердцаи легкому дыханию. Хорошо, когда тебя обнимают; хорошо, если эточеловек, которому можно доверять, на которого можно положиться —хотя бы сейчас, в эту минуту.

Джек легонько поцеловал ее в макушку, в последний раз сжал вобъятиях и мягко отпустил.

— Пойдем посмотрим, какой они устроили тарарам, —сказал он и открыл дверь.

Глава четвертая

Остаток недели прошел в приступе активности и организованногобеспорядка. Дети беспрерывно занимались спортом, кидались с одногоместа сбора на другое, и контакты Молли с Джеком сводились ккоротким приветствиям.

Он больше не просил ее посидеть с Никой, и она не предлагала. Ейне хотелось, чтобы это выглядело так, будто она напрашивается опятьв ресторан. Оба все время куда-то спешили, не оставляя себе временипобыть наедине и не позволяя себе подвергать испытанию силу волиперед лицом вспыхнувшей страсти.

Вот и хорошо, думала Молли, полагая при этом, что ее сила волине прочнее мокрой туалетной бумаги.

В последнее утро, когда они уже все сложили и отнесли в машину иона уже издали помахала Джеку, который ходил туда-сюда, загружаябагажник, Касси вдруг сказала:

— Можно мы пойдем с ними попрощаться? Пожалуйста, мамуля,ведь мы теперь их сто лет не увидим!

— Да, мы должны обменяться адресами и телефонами, —вставил Филип. — Том по выходным дням ходит в прикольный клуб,я хочу про него разузнать.

— Ты и сам ходишь в клуб, — проворчала Молли.

— Да, но не с Томом. Пожалуйста, мама!

Она вздохнула.

— Ну ладно, ступайте, только не вертитесь там под ногами ине задерживайтесь. Я жду вас через пять минут, поняли?

Молли посмотрела им вслед и пошла проверить спальни, не забылали там чего-нибудь. Она стояла на четвереньках и выуживала из-подкровати носки Филипа, когда в поле ее зрения появились широкиебрюки.

Молли покраснела до корней волос, села на пятки и откинула солба спутанную прядь.

— Привет, — тихо сказала она.

Джек присел на край кровати.

— Привет, — отозвался он. У него был задумчивыйвид.

— Ты с детьми?

— Нет. Оставил их доедать бисквиты с соком. — Онглядел на свои стиснутые руки — даже костяшки пальцевпобелели. — Я хотел поговорить насчет нас с тобой.

Молли скатала носки и свернула в узелок.

— Молли, я был счастлив познакомиться и провести с тобойвремя, хоть и очень недолгое. Но, как говорится, все к лучшему.