Руки Геракла

Через ночь после нашего прибытия снова появился лев, перепугалстадо и опять растерзал еще одно животное. Я услышал рычаниеогромного зверя, но прежде, чем что-либо предпринять, решилподождать зари.

Когда начало светать, зверь был все еще здесь. Огромная грива,золотистая шкура и нервно бьющий хвост. Он лежал посредиопустевшего пастбища. Удачливый охотник неторопливо пожирал своюдобычу – молодого бычка, которому он перервал горло.

Большинство подростков смотрели на меня, готовые посмеяться надомной, как только я найду приличный повод для того, чтобы неприближаться к зверю. Но я, не обращая внимания на зрителей, пошелпрямо к врагу. Энкид пошел следом, отставая лишь на шаг.

С юношеской нетерпеливостью, осознавая, что лев к такому непривык, я выпустил стрелу, как мне показалось, издалека, ярдов соста. Мой лук согнулся достаточно, чтобы выпустить стрелу счудовищной силой, но, к несчастью, я промахнулся на несколькоярдов, так что лев с царственной презрительностью даже ухом неповел. Лишь с третьего раза я попал в зверя, прямо в бок, причемохотничьей стрелой с широким наконечником. Подростки у меня заспиной испустили общий вздох, когда увидели, что стрела отскочилаот шкуры.

Лев повернул голову, глянул на нас и неторопливо снова началпожирать добычу.

Теперь у нас было верное доказательство тому, что это не обычныйзверь, как и говорили слухи. Тут была замешана магия.

Энкид, стоявший рядом со мной, спокойно сказал:

– Стало быть, рассказы не врут, и стрелы и мечи и вправдуне берут его шкуру.

Я что-то проворчал. Мы могли на самом деле столкнуться с могучеймагией, но сдаваться я не собирался. Остальные пастухи стояли гдебыли, позади, и с отчаяньем смотрели, стискивая в руках бесполезноеоружие.

– Если я согну лук сильнее, – сказал я, – онсломается. Или тетива лопнет. – Так и случилось при следующемвыстреле. Тугая тетива лопнула и хлестнула меня по лицу, оставиврубец, который ожег бы жестокой болью любого смертного. Но неменя.

Подростки, прищурившись, смотрели на меня издалека, словно этомогло им помочь понять, как я умудрился порвать тетиву лука,который никто из них даже и чуть-чуть натянуть не мог. Тарн,опасавшийся за свое первенство, сейчас молчал, как и прочие. Вконце концов, по его вежливой просьбе я дал ему попробоватьнатянуть лук, и он потянул мышцы в безуспешной попытке хоть чуточкусогнуть его.

А тем временем я яростно поминал различные части тела различныхбогов, отшвыривая прочь бесполезную палку с обрывками тетивы.Стиснув кулаки, я озирался вокруг.

Будь у меня хоть какой опыт в обращении с пастушьей пращой, я быпопросил ее и попробовал бы запустить в льва камнем – но сейчас япопал бы во льва в лучшем случае с десятой, а то и сотой попытки. Ато еще и выбил бы мозги одному из сотоварищей, пусть они и далекоот меня стояли. Будь у меня побольше воображения, я представил бы,как лев от такого представления прямо помирает от хохота – вполневозможно, что магический зверь умел смеяться.

Однако камни поражают не остриями, и по размышлении я, наверное,взялся бы за пращу, но лев еще раз окинул нас задумчивым взглядом,и когда я обернулся, то увидел, что все пастухи отошли подальше. Несчитая, конечно, Энкида, который, будучи далеко не трусом, держалсяближе ко мне.

Когда лев убил свою последнюю жертву, стадо разбежалось, каквсегда бывало, когда кто-нибудь из животных погибал от клыковхищника. Животные быстро убежали на несколько сотен ярдов от местаубийства. Но как только хищник принялся за еду, инстинкт подсказалим, что они на некоторое время в безопасности, и они остановились иснова начали пастись, превращая траву в мясо, молоко и навоз.

Мои домогательства все-таки растревожили льва, зверь короткорявкнул и поднялся. Но он не собирался оставлять свой обед. Онснова погрузил клыки в свежую тушу, мотнул головой и забросилубитого быка себе на плечо. Затем пошел прочь, неся вес,превосходящий его собственный, с легкостью человека, несущегодорожную суму.

Я со злостью швырнул наземь колчан со стрелами.

– Я иду за зверем, – сказал я племяннику. –Хочешь – оставайся со всеми и следи за стадом.

– А чего за ним следить, когда лев ушел, – ответилЭнкид. – Я с тобой. Я умею выслеживать зверей, – снадеждой добавил он, помолчав.

Мой племянник явно верил в мои способности не меньше, чем я сам,что приободрило меня.

– Ладно, – согласился я. Льва еще было видно, иследопыт мне не был нужен, но прежде чем отправиться следом, ярешил запастись более надежным оружием.

Двенадцатилетний мой племянник посмотрел назад на притихшихпастухов и предложил:

– Давай возьмем у них меч.

– Да видел я их мечи. Возьми, если хочешь. И еще бурдюк сводой. Нет, если уж стрелы ничего не могут ему сделать, то и мечбудет бесполезен.

– Ты можешь попробовать всадить его ему в глотку.

Я глянул на своего услужливого спутника:

– Я попытаюсь убить его палицей. – Конечно, я мог быбросить во льва камень, но я сомневался в своей меткости.

– Ты уверен?

– Нет. Я сказал, что попытаюсь.

Направившись в сторону, противоположную той, куда ушел лев, яподнялся на холм, поросший редкими деревцами. Упавшие стволы приблизком рассмотрении оказались трухлявыми, так что пришлосьзаняться нелегким делом и вырезать палицу из живого дерева. Я нашелострый камень – лучшее орудие для обработки дерева – и вырубил иззеленой дикой оливы подобие того, чего я хотел. Этим я занималсяпочти час, а Энкид стоял рядом и молча смотрел.

Когда я закончил работу над своим оружием, оторвав пальцами всененужные щепки и остатки коры, палица оказалась почти пяти футовдлиной и была прямая. Толстый конец был толщиной с мою ногу, тонкийудобен и ухватист. Дерево было тяжелым и упругим, и когда явзмахнул палицей в воздухе, она приятно запела, чутьприсвистывая.

Когда я закончил приготовления, лев, естественно, уже скрылся извиду. Мой племянник молча пошел туда, где мы видели его в последнийраз. Посмотрев вокруг, он скоро нашел след.

Нам пришлось преследовать зверя около полумили по голой земле,обойти пару холмов. И способности и опыт Энкида оказались весьмакстати.

Мы обошли еще один холм и отыскали льва в нескольких ярдах заним. Он сбросил свою ношу и снова спокойно приступил к трапезе. Мыстояли достаточно близко, чтобы слышать хруст костей – словночеловек колол орехи.

На сей раз лев поднял голову. Морда его была в крови, и мнепоказалось, что он узнал того, кто стрелял в него. Я ему уженадоел. Он снова рявкнул. Наверное, наш противник воспринимал двухподростков как закуску, отнюдь не как серьезную угрозу, но тем неменее он был столь вежлив, что счел нужным предупредить нас.

Когда мы стали приближаться, шаги Энкида за моей спиной сталивдруг все более и более замедляться. Он все сильнее отставал. Этохорошо – сейчас мне больше не был нужен следопыт, а если я начнуразмахивать палицей, то лучше, чтобы родич не попал мне под руку.Он был храбрым пареньком, он очень верил в меня, но лев есть лев, ия был вынужден признаться, что этот по мере приближения мне казалсявсе больше и больше.

Думаю, если бы мой учитель математики был сейчас рядом и я могбы обсудить с ним мое состояние, то я бы сказал, что уверен впобеде на девяносто процентов. Если и была десятипроцентнаявероятность того, что лев меня сожрет, то мне эта перспектива вовсене казалась реальной. Шестнадцатилетние подростки почти всегдауверены в собственном бессмертии.

Нас разделяло не более сотни футов, и я все шел вперед. Левснова отвернулся от меня и окинул взглядом пустынную местность,словно искал свидетеля, который потом сможет подтвердить, что я велсебя как безумец. Затем он снова вернулся взглядом ко мне. Поднялголову и рявкнул еще раз, явно озадаченный тем, что эта двуногаятварь в два раза меньше его все приближается и приближается.

Что-то в повороте его головы напомнило мне Лина. И как и Лин, онбыл совершенно уверен в своей силе, даже когда сталкивался снепонятными для себя вещами. Или вся моя самоуверенность тоже лишьчудовищная ошибка, и я буду пожран зверем? Однако сомневаться былопоздно.