Руки Геракла

А когда чудовище полностью выбралось наружу, любая мысль о том,что оно все же может быть обычным зверем, улетучилась безследа.

Оно свистело и шипело, как пар, вырывающийся из-под крышкиогромного кипящего котла. Оно было покрыто чешуей цветом оттемно-серого до бледного, как рыбье брюхо. Туша, не меньше чем увзрослого мастодонта или слона, если уж на то пошло, шла к намвброд на четырех массивных лапах с соответствующей величиныкогтями.

Закинув все свои головы, гидра взвыла и поднялась надо мной.Хотя шей у нее было не двенадцать, но уж с полдюжины точно. Правда,я не считал. Каждую шею венчала голова, которая вполне сгодилась быкрупному крокодилу. На меня со злобой уставились несколько паркрасных глаз.

Шагнув вперед к самому краю топи, я перехватил своего врага наполпути, хорошенько размахнулся палицей. У меня уже был кое-какойопыт. Первым же ударом я размозжил одну из голов, в стороныполетели кровавые ошметки.

Я уничтожил одну голову, но на меня сразу же набросились тридругих. С двух сторон щелкнули зубы, но мгновением позже я понял,что это только попытка отвлечь меня. Я был ей не по зубам, зато вотмою тунику гидра схватила. Это было хорошее платье, которое янедавно купил, чтобы не мерзнуть холодными ночами. Тварь тут жеразорвала ее.

Моя уверенность в собственном превосходстве пошатнулась, когда яувидел, как на первой обезглавленной шее начала вырастать новаяголова. Поначалу я не поверил своим глазам, но это было именно так.В течение нескольких секунд кровавый обрубок затянулся чешуйчатойкожицей, распух, и через минуту на меня пялились красные глаза ищелкала зубами новая пасть.

Льву хватило одного удара, но я быстро понял, что нынешнийпротивник куда сильнее. Только через несколько секунд боя я началсчитать сбитые головы, и, когда я дошел до восьми, на меняпо-прежнему пялилось почти столько же пар глаз и столько жечелюстей пытались разорвать меня.

Я поднял палицу и шагнул немного вперед, по колено зайдя вмерзкую жижу. В глубине души моей зашевелился страх, странное инеприятное чувство, – причем отчасти потому, что оно было мнетак незнакомо.

Снова и снова гидра пыталась рвать меня когтями, которые быликуда больше и острее львиных. Но мощь Зевса растекалась по моимжилам, и тварь не могла оставить даже царапины на моей коже, не точто с ног сбить. И я сносил и сносил головы с толстых шей,пытавшихся обвить меня, словно щупальца.

Пока я был еще невредим, но бывали мгновения, когда мнеказалось, что я встретил равного соперника. Несмотря на все, что яделал, гидра не собиралась отступать. Я не уступал ни шага,размахивая палицей, но тварь принимала удары даже более страшные,чем тот, который достался льву, без особых для себяпоследствий.

Среди деревьев раздавалось эхо нашей битвы, подобное грохотубарабана. Чудовище отмахивалось от ударов и наступало. Кроме того,головы стали вырастать сразу же, как я их сносил. Даже быстрее. Наодной из шей выросли сразу две головы, хотя поначалу была толькоодна.

Сменив тактику, я решил поразить ее тело, но упругие шеи, каждаятолщиной с мое тело, вырастали из него, бесчисленные головыбросались в сражение, сводя на нет все мои усилия. Огромная лапаударила меня, сбив с ног.

Призвав остаток сил, я стал наносить еще более мощные удары.(Позже Энкид, захваченный своим хроническим любопытством, нашел вдереве моей палицы один из клыков твари, засевший там от силыудара, с которым я размозжил очередную голову.)

Но проклятая тварь обрастала новыми шеями и головами,восстанавливаясь с помощью какой-то магии сразу же, как я наносилей очередную рану.

Я начал задыхаться, вся моя одежда превратилась в лохмотья, ябешено размахивал палицей. В конце концов, я отступил из болота,совершенно нагой, если не считать моих сандалий. Часть моего «я»хотела повернуться и убежать, но я справился с этим порывом.

Когда мой маленький помощник увидел, что я отступаю, он былошарашен.

– Но мы же не сдадимся? – заикаясь, проговорил он.Когда он не носился взад-вперед вдоль топи, подбадривая меня, онсобирал топливо и поддерживал костерок.

– Пламя Аида, нет! – выкрикнул я междувздохами. – Но мне нужна передышка. И я должен подумать.Должен быть другой способ.

Рядом, на островках у края болота лежали груды поваленныхвысохших деревьев. Сделав передышку, мы отступили на островокпобольше. Там я остановился на берегу, опираясь на палицу истараясь восстановить дыхание, пока гидра, извиваясь и шипя, словнообсуждала всеми своими головами – отпустить ли меня или добить. Ямог поклясться, что голов у нее сейчас было больше, чем в началесражения. Насколько я видел, она не очень-то пострадала от ударовили потери крови, которой все вокруг было залито. Теперь я вполнемог поверить в то, что тварь, которую я вызвал на бой из ее логова,способна сожрать не только быка, но и льва.

Энкид вскоре развел другой костер, больше прежнего, поскольку навершине холма было полно дров. К тому времени мне пришлось сделатьновую палицу, поскольку от первой мало что осталось.

И тут Энкид пришел мне на помощь. Это его осенило:

– Огонь, Гер!

– Горящие стрелы?

– Нет. Когда ты отрубаешь голову, то если бы у меня былхороший факел, я бы мог подобраться к обезглавленной шее и прижечьее. Может, тогда головы перестанут расти?

Пока мне ничего лучшего в голову не приходило.

– Отлично. Надо попытаться. Но держись подальше от моейпалицы, когда будешь бегать вокруг со своим факелом. – И янесколько раз на пробу взмахнул новой палицей.

– Мог бы и не говорить.

По счастью, некоторые стволы были от природы достаточно сильнопропитаны смолой, чтобы хорошо гореть, так что у нас появилосьнесколько славных факелов.

Я думаю, что Энкид вряд ли пережил бы следующую фазу сражения,если бы изрядно помятое чудовище не стало заметно медленнеепередвигаться. Это стало понятно, когда мы снова схватились.Прыгнув в болото, я опять стал бить своего противника. Я подумал,что удары, пришедшиеся по туше чудовища, а не по его головам,привели к каким-то внутренним повреждениям, так что гидра двигаласьвсе более вяло. Наконец-то я увидел, что сражение идет к концу, ибольше уж у меня не было желания отступать. Я упрямо сносил головы,а Энкид с горящей головней в руке бросался вперед и тут же прижигалсвежий обрубок. Как мы и надеялись, это оказалось успешным способомне давать головам вырастать снова.

Шло время, и день стал клониться к закату, яркий свет его началтускнеть, и даже чудовищная живучесть гидры иссякала. Тварьраспростерлась на земле в грязи прямо на грани берега и суши. Онабыла беспомощна, едва приподнимала две оставшихся головы. Остальныешеи волочились по липкой грязи. Головы больше не вырастали,большинство шей оканчивались обожженными обрубками. Тварь изпоследних сил пыталась уползти в болото, но мы не собиралисьотпускать ее живой.

Теперь глаза уже всех голов, кроме одной, затуманила смерть.Наконец, когда мой страшный противник был окончательно обездвижен,я отбросил дубинку. Взяв один из наших неказистых ножей, я с трудомотрезал последнюю голову. Энкид быстро прижег обрубок факелом.Затем он вскинул руку и испустил долгий, ликующий вопль.

Мгновением позже я, наступив ногой на чешуйчатое тело, поднялвверх отрубленную голову Гидры. Это была та, что находилась в самойсередине, та самая, которую считали бессмертной, – и правда,ее глаза все еще горели жизнью, а челюсти продолжали щелкать. Отзрителей, стоявших в отдалении, послышались приветственные крики, азатем вдруг воцарилось благоговейное молчание.

Эта тишина обеспокоила меня.

– Что с ними? Ведь тварь, которой они так боялись, мертва,им бы прыгать от радости. Почему они хотя бы посмотреть неподойдут? Только не говори мне, что где-то тут ползает еесупруг!

Энкид некоторое время смотрел на молчаливых наблюдателей.Наконец он сказал:

– Они не идут сюда, но и домой не возвращаются, Гер.Сдается, они боятся уйти. Мне кажется, они не другой гидры боятся.Они боятся тебя.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.